Замужняя или нет (Коллинз)/Нива 1873 (ДО)

Замужняя или нет
авторъ Уилки Коллинз, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: англ. Miss or Mrs?, опубл.: 1871. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Нива», №№ 35-41, 1873.

Вильки Коллинзъ.

Основатель беллетристической школы такъ-называемыхъ сенсаціонистовъ, наплывъ которыхъ сильно даетъ себя чувствовать на континентѣ Европы въ послѣдніе годы, Коллинзъ въ отечествѣ своемъ нерѣдко подвергался суровымъ критикамъ. Но едва-ли кто станетъ отрицать громадный талантъ этого романиста, въ такой степени владѣющаго умѣньемъ обнажать язвы современнаго общества и разъяснять психическія загадки человѣческой природы. Никто, по крайней мѣрѣ, до сихъ поръ не оспаривалъ ловкости его въ группировкѣ безчисленныхъ извивовъ главнаго хода дѣйствія, въ хитросплетеніяхъ нитей тайной интриги и недосягаемаго мастерства, съ которымъ онъ постепенно доводитъ читателя до высшей степени тревожнаго интереса къ событіямъ въ его романахъ. Разговоры и монологи, а равно и описанія душевныхъ движеній человѣка — въ произведеніяхъ Коллинза являются фотографически-вѣрными снимками дѣйствительности и притомъ поражаютъ оригинальностью.

Вильки Коллинзъ родился въ чрезвычайно даровитомъ семействѣ. Отецъ его, Вильямъ Коллинзъ, былъ многостороннимъ художникомъ, преимущественно же славился какъ живописецъ. Братъ его, Чарльзъ Астонъ, — поэтъ. Мать Вильки была сестрою миссъ Карпактеръ, знаменитой портретистки. Самъ Вильки, родившійся въ 1824 г. въ Лондонѣ, получилъ образованіе въ частной школѣ, — а первымъ литературнымъ трудомъ его явилась (1858 г.) біографія его отца. Затѣмъ онъ предался беллетристикѣ, и въ 1850 году, написалъ «Антонію или паденіе Рима», романъ изъ классической жизни V вѣка по P. X., обличавшій уже высокій талантъ автора. Затѣмъ послѣдовали: «Базиль», «After dark» (за мракомъ), «The dead secret» (мертвая тайна), «Царица сердецъ» и описаніе поѣздки въ Корнвэльсъ. Ставъ членомъ литературнаго и артистическаго кружка, онъ съ большимъ успѣхомъ участвовалъ въ сценическихъ представленіяхъ, даваемыхъ этимъ обществомъ. Для этой сцены написаны имъ «Маякъ» и «Ледяная бездна», два драматическія произведенія. Но европейскую славу доставили ему позднѣйшіе романы его: «Женщина въ бѣломъ», впервые напечатанная (1853—60 гг.) въ журналѣ Диккенса, и «Безъ роду и племени». Изъ недавнихъ произведеній его особенно замѣчательны: «Армадель» и «Лунный камень», произведшій въ самой Англіи неописуемыя фуроръ.

Коллинзъ женатъ на дочери покойнаго Чарльза Диккенса, и нѣкоторыя произведенія, какъ напр. «Безъ выхода» и др. — писаны тестемъ и зятемъ въ совокупности, и вышли въ свѣтъ за двойною подписью.

Замужняя или нѣтъ

Соч. Вильки Коллинза. (переводъ съ англійскаго).

СЦЕНА ПЕРВАЯ.
На морѣ.

Ночь подходила къ концу. Заря только что начиналась, надъ моремъ лежалъ легкій туманъ, но мало по малу онъ разсѣялся — и при отблескѣ багряной зари на зеркальной поверхности моря наблюдатель могъ усмотрѣть бѣлые паруса двухмачтовой яхты.

Въ природѣ царствовала мертвая тишина и полное отсутствіе движенія кромѣ измѣнявшихся свѣтовыхъ явленій — картина рѣдко достижимая для наблюденія на сушѣ, таинственная и поражающая величественностью на морѣ.

На яхтѣ было такъ же тихо и спокойно какъ и въ природѣ — и единственнымъ живымъ существомъ ни палубѣ былъ спящій кормчій. Но вотъ воздухъ совершенно очистился, солнце уже виднѣлось надъ горизонтомъ въ видѣ огненнаго шара и тогда только царствовавшая тишина нарушилась рѣзкимъ, отрывистымъ звукомъ, — крикомъ морской птицы, пролетѣвшей въ отдаленіи.

Человѣкъ, спавшій на ютѣ, проснулся, протеръ глаза, посмотрѣлъ на небо, на спокойно висѣвшіе паруса, на зеркальную поверхность моря и началъ насвистывать вѣтеръ, — обычай, общій всѣмъ морякамъ.

— Хоть бы шелохнулось! произнесъ онъ между посвистываніемъ.

— Откуда вѣтеръ? крикнулъ рѣзкій, непріятный по тону голосъ изъ кормовой каюты.

— Откуда угодно, хозяинъ! шутливо отвѣчалъ кормчій.

Чрезъ нѣсколько времени на палубѣ показался собственникъ яхты. Вотъ предъ вами Ричардъ Тэрлингтонъ сквайръ, главный партнеръ значительной Левантской торговой фирмы Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка. Будучи ростомъ не болѣе пяти съ половиною футовъ, мистеръ Тэрлингтонъ представлялъ лицомъ фигуру, составленную изъ угловатыхъ, рѣзкихъ, прямыхъ чертъ: контуръ его лба имѣлъ видъ вертикальной линіи, равно какъ и верхняя губа съ разстояніемъ до носа, подбородокъ былъ третьею прямою и наидлиннѣйшею линіею его лица; затѣмъ дальнѣйшій абрисъ очень простъ — между двумя первыми линіями угловатый носъ, между двумя послѣдними — тонкая нижняя губа. Добавьте къ этому сѣровато-зеленоватые глаза, не лишенные проницательности, — и вотъ готовый портретъ Ричарда Тэрлингтона. Когда онъ обратилъ лицо къ востоку и заслонилъ глаза отъ солнца своею костлявою рукою, то, посмотрѣвъ на послѣднюю, можно было бы безошибочно сказать, что она когда ни будь да снискивала своею работою пропитаніе владѣльцу. Отъ роду ему было тридцать восемь лѣтъ.

— И вчера штиль, и сегодня штиль проворчалъ Ричардъ Тэрлингтонъ. — На будущій годъ я передѣлаю яхту въ паровую.

— Подумайте только о поганомъ углѣ и несносномъ дрожаніи нароваго судна во время хода!.. оставьте-ка вашу прекрасную яхту какъ она есть. Мы совершаемъ морскую прогулку, дайте же погулять и морю!

Произнесшій эти слова былъ живой, высокій, стройный, курчавый молодой джентльменъ, выскочившій на палубу съ платьемъ подъ мышкою, съ полотенцемъ въ рукахъ, и очень легко костюмированный, такъ какъ на немъ была только ночная рубашка, въ которой онъ вскочилъ съ постели.

— Ланселотъ Линци, вы приняты на бортъ моей яхты въ качествѣ медика для миссъ Нэтэли Грэбрукъ, по настоянію ея отца. Оставайтесь покойно на своемъ мѣстѣ и при своихъ занятіяхъ. Я и самъ могу попросить у васъ совѣта, когда мнѣ встрѣтится въ этомъ надобность.

Отвѣчая такимъ образомъ, старшій изъ джентльменовъ обратилъ на молодаго свои сѣрые глаза, въ которыхъ ясно значилось: «Ну, другой разъ на моей яхтѣ для тебя не будетъ уже мѣста».

Ланселотъ Линци вѣроятно имѣлъ свои виды показаться не обиженнымъ словами хозяина шкуны.

— Благодарю васъ, отвѣчалъ онъ полушутливымъ, полунасмѣшливымъ тономъ, — мнѣ не такъ-то легко сидѣть на мѣстѣ; я не могу удержаться, чтобы не наслаждаться удовольствіями, какъ будто бы я самъ хозяинъ яхты. Теперешняя жизнь такъ нова для меня! Напримѣръ хоть умыванье, здѣсь это удобно; на берегу это сложное обстоятельство, соединенное съ необходимостью чашекъ, тазовъ, умывальниковъ и т. п., притомъ съ опасностью пролить одно или разбить другое; на морѣ же очень просто, стоитъ только сдѣлать вотъ что…

Съ этими словами молодой человѣкъ вскочилъ на бортъ, сбросилъ рубашку и кинулся въ воду. Взглядъ Тэрлингтона послѣдовалъ за нимъ и далеко не съ добродушнымъ выраженіемъ слѣдилъ, какъ тотъ плавалъ у яхты; умъ его, твердый и покойный во всѣхъ своихъ отправленіяхъ, занятъ былъ слѣдующими «Ланселотъ Линци пятнадцатью годами моложе меня; прибавя къ этому то обстоятельство, что онъ двоюродный братъ Нэтэли и недуренъ собою, — является вопросъ: не онъ завладѣлъ ли ея сердцемъ?»

Разбирая эту задачу такъ и сякъ въ своемъ умѣ, Ричардъ Тэрлингтонъ сѣлъ въ уголокъ на ютѣ и долгонько сидѣлъ надъ нею, такъ какъ молодой хирургъ уже выкупался и ушелъ къ себѣ въ каюту доканчивать туалетъ; мало того, не разрѣшилъ онъ ее и тогда какъ, почти часъ спустя, появившійся экономъ вывелъ его изъ задумчивости словами:

— Завтракъ готовъ, сэръ!

Въ общей каютѣ собралось общество въ пять человѣкъ. Во первыхъ — сэръ Джозефъ Грэбрукъ, обладатель огромнаго богатства, пріобрѣтеннаго его отцомъ и дѣдомъ торговыми оборотами, — нѣкогда бывшій попечителемъ благотворительныхъ заведеній въ одномъ изъ провинціальныхъ городовъ, — удостоившійся чести, состоя въ этомъ званіи, держать и подать серебряную лопатку члену королевской фамиліи во время закладки одного изъ благотворительныхъ зданій — и пожалованный въ честь этого случая титуломъ баронета, а потому имѣющій право офиціально именоваться «сэръ». Во время описываемыхъ событій сэръ Джозефъ былъ еще добрый старикъ; характеръ имѣлъ слабый, податливый, мягкій; нрава былъ добродушнаго.

Во вторыхъ — миссъ Лавинія Грэбрукъ, незамужняя сестра сэра Джозефа, — самъ Грэбрукъ въ юбкѣ. Если вы знаете одного, то знаете и другую.

Въ третьихъ — миссъ Нэтэли Грэбрукъ, единственное дитя сэра Джозефа. Она наслѣдовала отъ матери, давно умершей, наружное сходство въ лицѣ и сложеніи; въ крови покойной леди Грэбрукъ, родомъ изъ Мартиники, была смѣсь негритянской и французской расы. Нэтэли имѣла материнъ смугловато-румяный цвѣтъ лица, великолѣпные черные волосы и большіе черные глаза. Въ пятнадцать лѣтъ она достигла полнаго физическаго развитія, котораго въ Англіи женщины достигаютъ не ранѣе 20 лѣтъ; ея руки были полны и правильны, ея бюстъ былъ бюстомъ сформировавшейся женщины, ея станъ былъ строенъ и твердъ, а ея росту, твердости и грандіозности походки позавидовали бы многія женщины. Но этому, удивительно-раннему физическому развитію вовсе не соотвѣтствовало развитіе ея характера. Моральною стороною Нэтэли былъ мягкій, слабый отцовскій нравъ съ отпечаткомъ пылкой восточной натуры; характеромъ — не сформировавшійся, не выработавшійся характеръ молодой дѣвушки. Вообще между психическою и физическою стороною Нэтэли былъ странный контрастъ, — ея движенія были подобны движеніямъ богини, а смѣхъ ея былъ звонокъ и игривъ, какъ хохотъ безпечнаго, веселаго ребенка.

Первые признаки ранняго физическаго развитія дочери сэра Джозефа появились весною — и мудрые медики посовѣтовали морскую прогулку, какъ наилучшее препровожденіе лѣтняго времени. Яхта Ричарда Тэрлингтона была готова къ услугамъ Нэтэли, вмѣщая въ себѣ и самого собственника, какъ неотъемлемую принадлежность. Молодая паціентка нашла совѣтъ докторовъ недурнымъ, и, въ сопровожденіи отца и тетки, долженствовавшихъ поддерживать домашнюю атмосферу, да кузена Ланселота Линци (обыкновенно называемаго просто Лоонсомъ) въ качествѣ медика, отдала себя на волю вѣтрамъ и бурямъ.

Послѣ двухмѣсячнаго крейсированія вдоль береговъ Англіи — отъ воображаемой болѣзни Нэтэли остались еще очаровательная томность ея глазъ и полнѣйшая неохота приняться за все, что имѣло хоть малѣйшій признакъ серіознаго занятія.

Когда она сидѣла въ этоіъ день въ каютѣ за завтракомъ въ морскомъ костюмѣ, очень шедшимъ къ ней, то всякій, будь онъ хоть наисосредоточеннѣйшій въ умственныхъ созерцаніяхъ философъ, и тотъ обратилъ бы вниманіе на такое существо, какъ Нэтэли.

Двѣ другія особы, присутствовавшія за столомъ, были уже извѣстные намъ два джентльмена.

— Время стоитъ до того тихое, что мнѣ кажется будто вѣтеръ составилъ противъ насъ заговоръ, сказалъ Ричардъ Тэрлингтонъ. — Послѣ этого, я думаю, вы никогда не захотите предпринимать со мною морскихъ прогулокъ; вы скучаете о берегѣ.

Слова эти относились къ Нэтэли и произнесшій ихъ желалъ привлечь къ себѣ ея вниманіе, но совершенно безуспѣшно. Она отвѣчала вѣжливой фразой, которая всегда готова на такіе случаи у молодой, образованной дѣвушки, но даже искоса не взглянула на Тэрлингтона, потупивъ глаза надъ чашкою.

— Вы легко можете вообразить, что находитесь въ настоящую минуту на берегу, замѣтилъ Лоонсъ. — Яхта такъ удобно устроена, а столъ, за которымъ мы теперь сидимъ, какъ двѣ капли воды похожъ на вашъ обѣденный столъ дома.

Онъ тоже обратился къ Нэтэли безъ всякаго видимаго намѣренія обратить на себя благосклонное вниманіе дѣвушки; тѣмъ не менѣе онъ успѣлъ возбудить его и оторвать ея взоръ отъ чашки кофе.

— Ахъ, мнѣ будетъ такъ странно на берегу, отвѣчала она, — напримѣръ хоть быть въ комнатѣ, которой окна не поворачиваются въ разныя стороны — или сидѣть за столомъ, стоящимъ неподвижно; не слышать плеска волнъ или звонка наверху, когда я проснусь ночью. Тамъ мнѣ не будетъ дѣла ни до силы, ни до направленія вѣтра, — развѣ только въ томъ случаѣ, когда выѣзжая со двора почувствуешь холодъ.

Слова эти были обращены къ Лоонсу, равно какъ и взоры. Ричардъ Тэрлингтонъ съ досады закусилъ губы.

— Если штиль будетъ продолжаться, снова началъ онъ, обращаясь уже къ сэру Джозефу, — я не думаю, что буду въ состояніи доставить васъ, Грэбрукъ, въ гавань, изъ которой мы вышли, ранѣе недѣли.

— Когда хотите, Ричардъ, отвѣчалъ старый джентльменъ: — мнѣ все равно.

— Мнѣ кажется срокъ долженъ быть заключенъ въ извѣстныя благоразумныя границы, Джозефъ, возразила миссъ Лавинія, видя, что братъ соглашается уже на слишкомъ многое.

Она говорила съ такою же пріятною улыбкою и такимъ же сладкимъ голосомъ, какъ и братъ, такъ что и два близнеца едва ли могли бы имѣть болѣе сходства между собою, чѣмъ они.

Пока старшіе мѣнялись этими немногими словами, между молодыми людьми происходило тайное сношеніе подъ столомъ, — щегольски обутая ножка Нэтэли постепенно прокладывала путь по ковру, пока не коснулась сапога Лоонса; послѣдній, уничтожая свой завтракъ, быстро поднялъ голову и затѣмъ при второмъ прикосновеніи со стороны дѣвушки опять, повидимому, сосредоточился на завтракѣ. Послѣ нѣкотораго промежутка времени, чтобы удостовѣриться, что ея продѣлка никѣмъ не замѣчена, Нэтэли взяла ножикъ и, съ хорошо разсчитаннымъ видомъ будто играетъ имъ, принялась, повидимому совершенно безцѣльно, какъ бы машинально, раздѣлять оставшійся на ея тарелкѣ кусокъ ветчины на шесть частей. Лоонсъ искоса смотрѣлъ на раздѣляемые и подраздѣляемые куски ветчины, ожидая какого нибудь сигнала посредствомъ ихъ.

Между тѣмъ разговоръ продолжался между остальными лицами. Миссъ Лавинія обратилась къ Лоонсу.

— Знаете-ли вы, безпечный юноша, что испугали меня до смерти сегодня поутру? Я спала съ отрытымъ иллюминаторомъ и проснулась отъ внезапнаго паденія кого-то въ воду и послѣдовавшаго затѣмъ барахтанья въ ней. Я позвала экономку, которая объяснила мнѣ въ чемъ дѣло; а то я думала, что кто нибудь нечаянно упалъ въ воду…

Сэръ Джозефъ быстро поднялъ голову; его сестра случайно напомнила ему одно обстоятельство.

— Это напоминаетъ мнѣ, началъ онъ, — одинъ необычайный случай…

Лоонсъ перебилъ его отвѣтомъ.

— Этого другой разъ не случится, миссъ Лавинія. Завтра утромъ я обольюсь масломъ съ ногъ до головы, велю спустить себя на веревкѣ въ воду и буду лежать такъ же спокойно какъ тюлень.

— Необычайный случай, снова продолжалъ сэръ Джозефъ, — который мнѣ удалось видѣть много лѣтъ тому назадъ, когда я былъ еще молодымъ человѣкомъ, Лавинія…

Онъ остановился и вопросительно посмотрѣлъ на сестру. Миссъ Грэбрукъ утвердительно кивнула въ отвѣтъ и помѣстилась поудобнѣе въ своемъ креслѣ, сосредоточивъ на братѣ все свое вниманіе и чувствуя, что оно ей понадобится. Лицамъ, коротко знавшимъ брата и сестру, подобная процедура не показалась бы странною, такъ какъ она предвѣщала всегда начатіе болѣе или менѣе длиннаго разсказа. Повѣствованіе о какомъ либо происшествіи совершалось всегда взаимными силами, причемъ миссъ Лавинія всегда расходилась во мнѣніи на извѣстномъ фактѣ съ сэромъ Джозефомъ; она вѣжливо противорѣчила брату, когда разсказъ излагался сэромъ Джозефомъ — и послѣдній не менѣе вѣжливо противорѣчилъ и оспаривалъ факты, когда повѣствовала миссъ Лавинія. Разъединенные, предоставленные собственнымъ средствамъ и лишенные возможности противорѣчія, они ни за что не кончили бы болѣе или менѣе сложнаго разсказа.

— Это было за пять лѣтъ до того какъ я познакомился съ вами, Ричардъ, продолжалъ сэръ Джозефъ возбудивъ вниманіе сестры.

— За шесть лѣтъ, поправила миссъ Грэбрукъ.

— Извини, Лавинія….

— Нѣтъ, Джозефъ, такъ записано въ моемъ дневникѣ.

— Оставимъ въ сторонѣ этотъ вопросъ.

Сэръ Джозефъ имѣлъ обыкновеніе употреблять эту поговорку, посредствомъ которой онъ, съ одной стороны — какъ бы соглашался съ сестрою, съ другой — давалъ полнѣйшій ходъ разсказу.

— Я плылъ тогда изъ Мерсей на ливерпульскомъ лоцманскомъ ботѣ, который я нанялъ въ компаніи съ однимъ изъ друзей, носившимъ прозвище, полученное имъ отъ страннаго рыжаго цвѣта его бакенбардъ, Добсъ Краснаго Дерева^[1].

— Отъ цвѣта ливреи, въ которую онъ одѣвалъ лакея, Джозефъ, а вовсе не отъ цвѣта бакенбардъ.

— Моя милая, ты смѣшиваешь его съ «ультрамариновымъ Шоу»,^[2] называвшимся такъ потому, что онъ одѣвалъ прислугу въ необычайную ливрею, когда былъ шерифомъ.

— Мнѣ кажется, что нѣтъ, Джозефъ.

— Нѣтъ, ужь прошу извинить, Лавинія.

Ричардъ Тэрлингтонъ слушая сэра Джозефа, отъ нечего дѣлать, барабанилъ по столу своими костлявыми пальцами. Во время спора между сестрою и братомъ Тэрлингтонъ посмотрѣлъ на Нэтэли; она безпечно, повидимому совершенно безцѣльно, распредѣляла на тарелкѣ кусочки ветчины. Лоонсъ, казалось, еще того болѣе безразлично смотрѣлъ на это занятіе. Увидѣвъ это, Ричардъ Тэрлингтонъ вспомнилъ вопросъ, которымъ былъ занятъ въ это утро, бывши на палубѣ, и рѣшилъ его въ томъ смыслѣ, что такой пустой, беззаботный юноша не могъ завладѣть сердцемъ Нэтэли.

Сэръ Джозефъ между тѣмъ продолжалъ повѣствованіе.

— Мы были на разстояніи десяти или двѣнадцати миль отъ Мерсей.

— Морскихъ миль, Джозефъ.

— Это все равно, Лавинія.

— Извини, братецъ, знаменитый докторъ Джонсонъ говорилъ, что точность не мѣшаетъ нигдѣ.

— Это были простыя мили, Лавинія.

— Это были морскія мили, Джозефъ.

— Оставимъ въ сторонѣ этотъ вопросъ. Добсъ Краснаго Дерева и я были въ каютѣ…

Тутъ сэръ Джозефъ остановился, съ пріятною улыбкою на устахъ, чтобы возстановить въ своей памяти подробности давно происшедшаго событія. Миссъ Лавинія съ такою же улыбкою дожидалась, чтобы присоединить свои вставки къ разсказу брата. Въ это время Нэтэли положила ножикъ и тихонько дотронулась до Лоонса подъ столомъ. Когда она такимъ образомъ возбудила его вниманіе, то шесть кусочковъ ветчины были расположены на тарелкѣ въ слѣдующемъ порядкѣ: два кусочка — другъ противъ друга, а остальные четыре — въ вертикальномъ направленіи подъ ними. Лоонсъ посмотрѣлъ и дважды коснулся подъ столомъ до ножки Нэтели. Объясняемый по сигнальному списку, установленному заранѣе между молодыми людьми, сигналъ на тарелкѣ значилъ: «Мнѣ надо видѣть тебя наединѣ», а двоекратное прикосновеніе Лоонса служило отвѣтомъ: «послѣ завтрака».

Сэръ Джозефъ снова приступилъ къ разсказу. Нэтэли взяла ножикъ: «другой сигналъ!»

— Мы оба сидѣли въ каютѣ кончая обѣдъ…

— Только что садились за столъ, Джозефъ.

— Моя милая, мнѣ лучше знать.

— Я только повторяю что я слышала, братецъ. Послѣдній разъ ты разсказывалъ, что вы только что садились за столъ въ это время.

— Оставимъ въ сторонѣ этотъ вопросъ. Хорошо… Мы были вдругъ испуганы внезапнымъ возгласомъ на палубѣ: «человѣкъ въ морѣ!» Мы выскочили оба на верхъ, натурально подъ вліяніемъ мысли, что кто нибудь изъ нашей команды упалъ въ море.

Сэръ Джозефъ остановился во второй разъ; онъ приближался къ трагическому мѣсту своего разсказа и потому естественно желалъ изложить его какъ можно впечатлительнѣе.

Нэтэли опять положила на столъ ножикъ и опять толкнула Лоонса подъ столомъ. На этотъ разъ на тарелкѣ пять кусковъ ветчины лежали горизонтально съ однимъ кускомъ подъ ними, въ срединѣ линіи. По сигнальному списку это значило: «худыя вѣсти». Лоонсъ вопросительно посмотрѣлъ на собственника яхты, которымъ спрашивалъ: «онъ причиною ихъ?» Нэтэли въ отвѣтъ насупила брови; значеніе этого движенія утвердительное: «да». Лоонсъ снова бросилъ взглядъ на тарелку. Нэтэли вдругъ смѣшала всѣ кусочки и образовала изъ нихъ кучку, что говорило: «болѣе сказать нечего».

— Хорошо, сказалъ Ричардъ Терлингтонъ, вдругъ обратившись къ сэру Джозефу. — Что далѣе?

До сихъ поръ онъ даже изъ вѣжливости не выказалъ, что сколько нибудь интересуется безпрестанно прерываемымъ разсказомъ своего стараго друга, — и только когда сэръ Джозефъ произнесъ послѣднюю фразу, намекавшую на то, что человѣкъ въ морѣ можетъ быть и не изъ команды бота, тогда только онъ, быстро повернувшись въ креслѣ, обратился къ старику и въ немъ сталъ замѣтенъ проявившійся интересъ къ дальнѣйшему ходу событій.

Сэръ Джозефъ продолжалъ.

— Какъ только мы выскочили наверхъ, нашимъ взорамъ представился человѣкъ въ морѣ, позади кормы, на довольно большомъ разстояніи; мы убавили парусовъ и спустили шлюпку. Хозяинъ бота съ однимъ изъ матросовъ отправился спасать несчастнаго… Кругомъ насъ твердили, что на ботѣ всего семь человѣкъ. Въ самомъ дѣлѣ: двое уѣхали на шлюбкѣ, одинъ былъ на марсѣ — и когда я обернулся, то моимъ удивленнымъ взорамъ представились остальные четверо, стоявшіе позади насъ. Между тѣмъ Добсъ Краснаго Дерева, смотрѣвшій въ подзорную трубу, сказалъ: «Кой чортъ это можетъ быть? Онъ плыветъ на какомъ-то курятникѣ».

Изъ всего общества, бывшаго въ каютѣ, только Лоонсъ обратилъ вниманіе на лицо Ричарда Тэрлингтона во время произнесенія сэромъ Джозефомъ послѣдней фразы. Лоонсъ — и одинъ онъ только — примѣтилъ, какъ загорѣлое лицо собственника яхты посинѣло и какъ его глаза готовы были съѣсть сэра Джозефа. Чувствуя, вѣроятно инстинктивно, что Лоонсъ замѣчаетъ въ немъ перемѣну, мистеръ Тэрлингтонъ, и такъ уже не поворачивавшійся въ сторону хирурга, чтобы еще лучше скрыть вліяніе на него разсказа, облокотился на столъ и заслонилъ рукою свое лицо.

— Несчастный былъ спасенъ и привезенъ на ботъ вмѣстѣ съ курятникомъ, на которомъ онъ плавалъ. Онъ былъ полуживъ отъ страха и усилій — и лишился чувствъ какъ только вошелъ на палубу. Когда онъ очнулся и немного пришелъ въ себя, то разсказалъ намъ ужасную вещь; — онъ былъ больной, ничего неимѣвшій иностранный морякъ и спрятался въ трюмѣ англійскаго шлюпа, готовившагося къ отплытію на его родину изъ Ливерпуля. Его открыли и представили капитану. Послѣдній, чудовище, звѣрь въ человѣческомъ образѣ…

Не успѣлъ сэръ Джозефъ договорить, какъ Ричардъ Тэрлингтонъ внезапно вскочилъ съ своего мѣста на ноги, чѣмъ немного испугалъ присутствовавшихъ.

— Налетѣлъ таки порывъ вѣтерка! вскричалъ онъ. — Налетѣлъ наконецъ!

Произнеся это, онъ быстро взбѣжалъ наверхъ по лѣстницѣ.

— Съ которой стороны вѣтеръ?

— Вѣтра совсѣмъ нѣтъ, сэръ.

Яхта не дѣлала ни малѣйшаго движенія; не было слышно ни малѣйшаго звука, который могъ бы указывать на порывъ вѣтра. Очевидно, собственникъ яхты, свыкшійся съ моремъ и самъ умѣющій управлять парусами, сдѣлалъ страшную ошибку!

Онъ вернулся къ своимъ гостямъ и разсыпался въ тысячѣ извиненій, вовсе несвойственныхъ ему въ другое время и при другихъ обстоятельствахъ.

— Продолжайте, сдѣлайте одолженіе продолжайте, обратился онъ къ сэру Джозефу, окончивъ свои извиненія. — Я никогда не слыхивалъ такой интересной исторіи.

Но эту просьбу не такъ-то легко было исполнить сэру Джозефу. Его мысли были приведены въ безпорядокъ — и онъ потерялъ нить разсказа. Противорѣчія миссъ Лавиніи, которыя она держала про запасъ, были тоже потеряны безвозвратно. Словомъ: и братъ и сестра, изумленные неожиданною выходкою мистера Тэрлингтона, совершенно растерялись; послѣдній между тѣмъ овладѣлъ собою и сѣлъ, облокотясь обѣими руками на столъ, съ видимою рѣшимостью выслушать стоически разсказъ сэра Джозефа.

Между тѣмъ Лоонсъ, не перестававшій зорко слѣдить за хозяиномъ яхты, тоже рѣшился настоять, чтобы разсказъ былъ оконченъ, и потому попробовалъ навести сэра Джозефа на путеводную нить.

— Неужели вы хотѣли сказать, что капитанъ шкуны кинулъ несчастнаго въ море?

— Вотъ именно это онъ и сдѣлалъ, Лоонсъ! обрадовавшись подмогѣ воскликнулъ старикъ. — Бѣдняга былъ слишкомъ слабъ чтобы работать во время перехода — и капитанъ объявилъ ему, что онъ не станетъ держать иностранца тунеядца, который только бы и дѣлалъ, что ѣлъ провизію, предназначенную англійскимъ матросамъ. Собственными руками онъ швырнулъ въ море курятникъ и съ помощью одного изъ матросовъ послалъ туда же и несчастнаго, сказавъ, что тотъ можетъ по вѣтру доплыть до Ливерпуля.

— Ложь! воскликнулъ Ричардъ Тэрлингтонъ, обращаясь не сэру Джозефу, а къ Лоонсу.

— Вы знакомы съ обстоятельствами дѣла? спокойно спросилъ его Лоонсъ.

— Мнѣ нѣтъ дѣла до обстоятельствъ; я знаю по опыту, что иностранные моряки всѣ негодяи, хуже англійскихъ, — и что вѣрно этотъ мошенникъ самъ свалился въ море, а исторію о насиліи сочинилъ чтобы открыть дорогу къ кошельку сэра Джозефа.

— Нѣтъ, это не ложь, Ричардъ. Свидѣтельскія показанія подтверждали истинность его словъ.

— Свидѣтельскія показанія? Вѣроятно данныя по предварительному соглашенію между дававшими и человѣкомъ выдумавшимъ всю эту исторію.

— Я ходилъ къ хозяевамъ шкуны, продолжалъ сэръ Джозефъ: — и узналъ имена всего экипажа. Я дожидался разрѣшенія этой задачи, передавъ дѣло въ руки ливерпульской полиціи. Судно, какъ послѣ узнали, потерпѣло крушеніе у береговъ Амазонки, но грузъ и люди были спасены. Матросы, бывшіе родомъ и.ъ Ливерпуля, воротились; ихъ была отчаянная компанія, я согласенъ съ вами, но они были допрошены по одиночкѣ и притомъ не видѣлись съ несчастнымъ спасеннымъ. Они всѣ показали одно и то же и совершенно согласно съ жертвою жестокости капитана, о которомъ, равно какъ и о его соучастникѣ матросѣ, они не могли дать никакихъ свѣдѣній, — за исключеніемъ того, что на кораблѣ, съ которымъ они, свидѣтели, прибыли обратно, тѣхъ не было. Что бы тамъ ни случилось съ капитаномъ, по вѣрно одно: онъ болѣе не возвращался въ Ливерпуль.

— Вы узнали его имя?

Вопросъ былъ сдѣланъ Тэрлингтономъ. Даже сэръ Джозефъ, самый ненаблюдательный человѣкъ, и тотъ замѣтилъ возбужденность и безпокойство въ голосѣ произнесшаго этотъ вопросъ.

— Не раздражайтесь, Ричардъ, сказалъ старый джентльменъ, — тутъ нечего горячиться.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать. Я вовсе не раздражаюсь… я только интересуюсь. Узнали вы его имя?

— Да. Его звали капиталъ Говардъ. Онъ былъ хорошо извѣстенъ въ Ливерпулѣ за умнаго, предпріимчиваго, но темнаго человѣка. Будучи тогда еще очень молодымъ, онъ уже славился какъ искусный морякъ, бравшій на себя команду надъ дырявыми шкупами и составившій этимъ путемъ большое состояніе по своему положенію, — не разъ, я думаю, рисковавшій жизнью какъ на морѣ такъ и за разныя жестокости, насилія, и умершій гдѣ нибудь неестественною смертью.

— А можетъ быть и преспокойно живущій подъ другимъ именемъ, избавившись отъ рукъ правосудія оставленіемъ перваго, замѣтилъ Лоонсъ.

— А вы знакомы съ обстоятельствами? спросилъ его Тэрлингтонъ, съ вызывающимъ, наглымъ тономъ въ голосѣ.

— Что же стало съ бѣднымъ иностраннымъ матросомъ, папа? нарочно спросила Нэтэли, чтобы не дать возможности Лоонсу отвѣтить достодолжнымъ отвѣтомъ на вызовъ, — и тѣмъ предотвратить могущую возникнуть ссору между двумя джентльменами.

— Мы сдѣлали подписку и довели до свѣдѣнія консула о происшествіи, моя милая. Онъ впрочемъ отправился на родину довольно комфортабельно, бѣдный малый.

— Жаль что между нами нѣтъ писателя, а то можно было бы изъ этого происшествія составить романъ, сказалъ Тэрлингтонъ съ шумомъ вставъ съ своего мѣста.

Онъ посмотрѣлъ наверхъ въ иллюминаторъ.

— Наконецъ-то вѣтеръ — и на этотъ разъ безъ ошибки! воскликнулъ онъ.

Въ самомъ дѣлѣ налетѣлъ небольшой порывъ, паруса заполоскались, потомъ быстро надулись; яхта слегка накренилась и небольшая рябь начала плескать о ея бока.

— Пойдемъ наверхъ подышать свѣжимъ воздухомъ, Нэтэли! сказала миссъ Лавинія, направляясь къ двери каюты.

Нэтэли взяла край своего платья и показала теткѣ оторванную обшивку на протяженіи нѣсколькихъ ярдовъ.

— Я попрошу у васъ, тетя, нѣсколькихъ минутъ, чтобы исправить вотъ это, отвѣчала она.

Миссъ Лавинія съ удивленіемъ посмотрѣла на дѣвушку.

— Ты только и дѣлаешь здѣсь, что чинишь свои платья, Нэтэли. Удивительное дѣло, мнѣ не пришлось починять изъ своихъ ни одного.

На щечкахъ Нэтэли зардѣлся румянецъ. Она засмѣялась немного неестественно.

— Я стала такая неловкая, съ тѣхъ поръ какъ взошла на яхту.

Съ этими словами она отправилась къ себѣ въ каюту и заперлась въ ней.

Ричардъ Тэрлингтонъ между тѣмъ предложилъ сигаръ.

— Теперь самое лучшее время для хорошей сигары. Пойдемте наверхъ.

— Идете съ нами, Лоонсъ? спросилъ сэръ Джозефъ.

— Я думалъ призаняться теперь, такъ какъ не желаю, чтобы мои познанія заплесневѣли на морѣ, а въ другое время я заниматься не расположенъ, отвѣчалъ шутя Лоонсъ.

— Вѣрно, мой милый, вѣрно!

И сэръ Джозефъ одобрительно потрепалъ племянника по плечу, послѣ чего послѣдній направился на свою половину. Остальные трое взошли на палубу.

СЦЕНА ВТОРАЯ.
Кладовая.

Условившись въ сигналахъ, посредствомъ которыхъ можно было бы разговаривать непримѣтно для постороннихъ, Нэтэли и Лоонсъ тѣмъ не менѣе встрѣчали затрудненія: какія находить причины для того, чтобы избавиться отъ присутствія старшихъ и потомъ сойтись наединѣ. Не наметавшись, по недостатку опытности, въ хитросплетеніяхъ, одинъ — почти всегда выставлялъ такою причиною желаніе заняться, другая — необходимость починки разорваннаго, какъ будто бы по ея неловкости, платья. И на этотъ разъ, какъ мы видѣли, причины были тѣ же — и молодые люди, успѣвъ провести ими властей, должны были увидѣться наединѣ, на нейтральной почвѣ общей каюты, имѣя надъ собою сэра Джозефа, миссъ Лавинію и Ричарда Тэрлингтона.

Дверь изъ каюты Нэтэли отворилась первою. Дѣвушка посмотрѣла наверхъ въ иллюминаторъ. На подвѣтренной сторонѣ палубы видны были ноги двухъ джентльменовъ и оборки платья миссъ Лавиніи. Она сдѣлала нѣсколько шаговъ и прислушалась; въ разговорѣ наверху послѣдовала пауза. Она снова посмотрѣла наверхъ; одна пара ногъ, не отца ея, исчезла. Не медля ни секунды, она кинулась въ свою каюту — и только что успѣла затворить за собою дверь, какъ на порогѣ въ общую каюту показался Ричардъ Тэрлингтонъ. Онъ пришелъ взять изъ ящика карту — и доставъ ее, сейчасъ же поднялся наверхъ. Не смотря на это, Нэтэли пришла къ заключенію, что Ричардъ подозрѣваетъ ее, — и во второй разъ, не выходя изъ своей каюты, а отворивъ только дверь, проговорила шопотомъ:

— Лоонсъ!

Лоонсъ показался на порогѣ своей каюты, но прежде чѣмъ онъ успѣлъ сдѣлать шагъ впередъ, онъ былъ остановленъ предостереженіемъ.

— Не дѣлай ни шага! Ричардъ былъ въ каютѣ! Объ подозрѣваетъ насъ!

— Пустяки! выходи!

— Я ни за что не сдѣлаю этого, если ты не найдешь другаго мѣста, кромѣ каюты.

— Другого мѣста! Легко это сказать, но не легко его найти на яхтѣ. Пожалуй, тутъ у насъ есть бакъ на одномъ концѣ, но онъ полонъ народа; есть на другомъ концѣ отдѣленіе для парусовъ, полное ими; есть каюта для дамъ, служащая имъ спальнею, но недоступная для мужчинъ… Лоонсъ, перебирая всѣ закоулки, остановился наконецъ на кладовой для провизіи.

— Куда ты идешь? спросила Нэтэли, увидѣвъ, что Лоонсъ направляется къ запертой двери въ отдаленной части общей каюты.

— Переговорить съ экономомъ. Подожди, я сейчасъ вернусь.

Лоонсъ отворилъ дверь въ кладовую и засталъ тамъ не эконома, а его жену, бывшую на яхтѣ въ качествѣ помощницы мужа.

Обстоятельства благопріятствовали дѣлу. Будучи не разъ застигнутъ врасплохъ, какъ самимъ экономомъ, такъ и его женою, во время обмѣна поцѣлуевъ съ Нэтэли, Лоонсъ такимъ образомъ не имѣлъ необходимости на этотъ разъ предпосылать просьбѣ — о дозволеніи воспользоваться кладовою на нѣсколько минутъ — изложеніе своихъ отношеній къ Нэтэли; притомъ онъ вполнѣ могъ надѣяться на молчаливость супруговъ, благоразумно сдѣлавъ ихъ сообщниками своихъ продѣлокъ наиубѣдительнѣйшимъ средствомъ — деньгами. Наиболѣе на эти убѣжденія склонялась экономка — и на этотъ разъ послѣ нѣкотораго сопротивленія, согласилась не только предоставить Лоонсу кладовую, но и удержать мужа отъ входа въ нее, подъ условіемъ, что совѣщаніе молодыхъ людей будетъ продолжаться не болѣе десяти минутъ.

Лоонсъ сдѣлалъ сигналъ Нэтэли въ одну дверь, въ то время какъ экономка выходила въ другую.

Чрезъ нѣсколько секундъ влюбленные были вмѣстѣ. Надо-ли говорить, на какомъ языкѣ открылось совѣщаніе? Этотъ языкъ хорошо извѣстенъ влюбленнымъ особамъ; языкъ звучный и выразительный, — языкъ, заключающійся въ обмѣнѣ поцѣлуевъ.

Нэтэли сѣла на ящикъ; чай, сахаръ и разныя приправы были позади ея, надъ головою висѣлъ большой окорокъ, а впереди стояла корзинка съ лимонами. Въ такомъ помѣщеніи было хотя не просторно, но уютно и довольно комфортабельно.

— Ну, а если они позовутъ эконома? сказала Нэтэли.

— Ничего, насъ не тронутъ. Экономъ представится имъ самолично на палубѣ — и они не будутъ ничего подозрѣвать.

— Ну, перестань же, Лоонсъ! замѣтила она, все еще продолжавшему прикладываться къ ея румяной щечкѣ, влюбленному молодому человѣку. — У меня худыя вѣсти, да и притомъ тетя замѣтитъ, что я не починила обшивки.

Она принесла съ собою иголку съ ниткою и, поднявъ оборку на колѣна, принялась починять разорванное. Ящикъ былъ достаточно великъ и Лоонсъ помѣстился подлѣ нея немного позади, такъ что Нэтэли была къ нему въ четверть оборота.

Правая щека ея какъ нарочно выглядывала изъ-за черныхъ, густыхъ волосъ — и выказывая свой свѣжій, соблазнительный цвѣтъ, какъ бы искушала имъ молодого хирурга, который но мѣрѣ развитія разговора дѣйствительно запечатлѣвалъ на ней свои слова.

На мѣстѣ Лоонса вы сдѣлали бы то же, сэръ.

— Въ чемъ же состоятъ вѣсти?

— Онъ говорилъ съ папа, Лоонсъ.

— Ричардъ Тэрлингтонъ?

— Да.

— Чортъ бы его взялъ!

Съ этими словами, какъ бы въ видѣ торжества своего надъ Тэрлингтономъ, Лоонсъ чуть-ли не въ сотый разъ поцѣловалъ Нэтэли.

— Не дѣлай этого больше, Лоонсъ! Это было, когда ты курилъ наверху, а я предполагалась уснувшею у себя въ каютѣ. Я отворила вентиляторъ и слышала каждое слово. Онъ дождался того, когда ушла тетя, захватилъ папа врасплохъ и началъ своимъ ужаснымъ голосомъ: «Грэбрукъ, долго ли мнѣ еще ждать?»

— Онъ сказалъ это?

— Точь въ точь этими словами, Лоонсъ. Папа не понялъ сразу въ чемъ дѣло и сказалъ: «Я не понимаю, что вы говорите, Ричардъ». Послѣдній объяснился: — «когоже ему больше дожидаться, какъ не меня?» Папа началъ говорить, что я еще молода и т. п. Ричардъ скоро остановилъ его. «Дѣвушки подобно фруктамъ спѣютъ не въ одно время, — иные рано, иные поздно. Однѣ женщины развиваются не ранѣе двадцати лѣтъ, другія развиты въ шестнадцать» — и все въ такомъ родѣ. Папа старался уклониться отъ отвѣта на его вопросъ: «Время не уйдетъ, Ричардъ, время не уйдетъ». «Время не уйдетъ для нея», былъ отвѣтъ бездѣльника, «но уйдетъ для меня. Подумайте только обо всемъ томъ, что я предоставляю ей» (какъ будто я очень смотрю на его деньги!), «подумайте о томъ, какъ долго я дожидался, пока она выростетъ, чтобы быть моей женой» (чтобы быть его женой — чудовище!) «и не оставляйте меня въ тяжеломъ положеніи неизвѣстности». Онъ былъ не шутя краснорѣчивъ. Его голосъ дрожалъ. Нѣтъ сомнѣнія, что онъ очень и очень неравнодушенъ ко мнѣ.

— И тебѣ, конечно, это очень лестно?

— Не говори пустяковъ. Я скорѣе боюсь этого.

— Боишься? развѣ ты замѣтила за нимъ что нибудь сегодня утромъ?

— Я? когда?

— Когда отецъ разсказывалъ объ иностранцѣ, выкинутомъ за бортъ.

— Нѣтъ. Что-же онъ дѣлалъ? скажи мнѣ, Лоонсъ.

— Хорошо. Но чѣмъ же окончился разговоръ? твой отецъ обѣщалъ что нибудь?

— Ты знаешь Ричарда, онъ всегда поставитъ на своемъ. Папа долженъ былъ согласиться прежде чѣмъ пошелъ спать.

— Отдать тебя замужъ за Тэрлингтона?

— Да; черезъ недѣлю послѣ дня моего рожденія.

— Значитъ тоже чрезъ недѣлю послѣ Рождества?

— Да. Папа будетъ говорить только что мы вернемся на берегъ — и моя замужняя жизнь должна начаться новымъ годомъ.

— Ты говоришь серіозно, Нэтели? Неужели дѣло зашло такъ далеко?

— Они уже условились обо всемъ — и о великолѣпной обстановкѣ нашей будущей жизни, и объ образѣ ея; мы должны будемъ жить въ свѣтѣ и принимать у себя… Я слышала, какъ папа говорилъ, что половина его состоянія будетъ отдана мнѣ въ день свадьбы. Мнѣ было больно, что они такъ много обращаютъ вниманія на деньги и нисколько на мою любовь. Что мнѣ дѣлать, Лоонсъ?

— На это отвѣтъ простой, моя милая. Первымъ дѣломъ ты должна рѣшительно объявить, что не выйдешь замужъ за Тэрлингтона…

— Говори разсудительно. Ты знаешь, я дѣлала все что могла. Я сказала папа, что считаю Ричарда другомъ, а не женихомъ. А онъ только подсмѣивался и говоритъ: «Повремени немного и ты перемѣнишь мнѣніе, моя милая». Ты видишь, Ричардъ для него все; Ричардъ ведетъ его дѣла и спасъ отъ страшныхъ потерь; Ричардъ знаетъ меня съ младенчества; Ричардъ партнеръ значительной торговой фирмы и имѣетъ огромное состояніе. Папа даже не можетъ вообразить, что можно отказать Ричарду. Я пробовала обращаться къ тетѣ; я говорила, что онъ старъ для меня — и все что она отвѣчала было: «Возьми примѣръ съ отца, онъ былъ гораздо старше твоей матери, а между тѣмъ какая это была счастливая чета». Да если я и скажу на отрѣзъ: «Я ни за что не пойду за Ричарда», — то какая польза будетъ отъ этого для насъ? Папа наидобрѣйшій человѣкъ въ мірѣ, но, увы, онъ такъ любитъ деньги! Онъ не вѣритъ ни во что больше. Онъ былъ бы ужасенъ, не смотря на свою доброту, если бы я только заикнулась, что люблю тебя. Да и всякій кто посватался бы ко мнѣ, не имѣя болѣе насъ, показался бы папа наглецомъ; онъ непремѣнно отказалъ бы не только отъ руки моей, но и отъ дома. Я ничего не преувеличиваю; ты знаешь, я говорю правду, Лоонсъ. Для насъ нѣтъ надежды въ будущемъ.

— Ты все сказала, Нэтэли? Если такъ, то я съ своей стороны имѣю кое-что тебѣ повѣдать.

— Что такое?

— Если дѣла пойдутъ какъ они шли до сихъ поръ, то знаешь чѣмъ все это кончится? Тѣмъ, что ты будешь женою Тэрлингтона.

— Никогда!

— Это ты говоришь теперь, потому что не знаешь, что можетъ еще случиться до Рождества. Нэтэли! есть одинъ только способъ избавиться отъ Тэрлингтона — выйдти замужъ за меня!

— Безъ согласія папа?

— Не говоря никому ни слова, прежде чѣмъ совершится обрядъ.

— О, Лоонсъ! Лоонсъ!

— Моя милая, каждое слово изъ сказаннаго тобою доказываетъ, что другаго пути нѣтъ. Подумай объ этомъ, Нэтэли, подумай только объ этомъ!

Между ними водворилось молчаніе. Нэтэли выронила иголку и закрыла лицо руками.

— Если бы была жива моя мать, прошептала она: — или если-бъ я имѣла хоть старшую сестру, которая бы наставила меня.

Она видимо колебалась. Лоонсъ рѣшился воспользоваться минутой: онъ настаивалъ безъ милосердія.

— Любишь ты меня? прошепталъ онъ ей на ухо.

— Ты знаешь, что да.

— Такъ отними возможность у Ричарда разлучить насъ, Нэтэли!

— Разлучить насъ? Но вѣдь мы близкіе другъ другу, мы дружны съ дѣтства… Если бы онъ даже и вздумалъ, то папа не дозволитъ совершиться этому.

— Замѣть мои слова, — онъ предложитъ это. Что же касается до твоего отца, то Ричарду стоитъ только захотѣть — и онъ будетъ повиноваться. Моя любовь, будущность насъ обоихъ зависитъ отъ твоего согласія.

Онъ обнялъ ее и нѣжно привлекъ ея голову на свою грудь.

— Другія поступали же такъ, продолжалъ онъ; — отчего не согласиться тебѣ?

Тяжелый вздохъ вырвался изъ груди Нэтэли. Она плотнѣе прильнула къ молодому человѣку и закрыла свои томные глаза. Чрезъ минуту она вдругъ вскочила дрожа всѣмъ тѣломъ, и посмотрѣла наверхъ. Голосъ Ричарда Тэрлингтона вдругъ раздался надъ ихъ головами.

— Грэбрукъ, я хотѣлъ поговорить съ вами насчетъ Ланселота Линци.

Первою мыслью Нэтэли было убѣжать къ себѣ, но услыша имя Лоонса, она остановилась; чувство любопытства пересилило страхъ.

— Если вы припомните, продолжалъ рѣзкій, наглый голосъ: — я считалъ неблагоразумнымъ брать его съ нами. Вы не соглашались со мною и вслѣдствіе выраженнаго вами желанія онъ принятъ на мою яхту. Я поступилъ опрометчиво; Ланселотъ Линци очень дерзкій, самонадеянный молодой человѣкъ.

Отвѣту сэра Джозефа сопутствовалъ его добродушный смѣхъ.

— Ричардъ, вы нѣсколько строги къ Лоонсу.

— Вы не наблюдательный человѣкъ, Грэбрукъ; не такъ какъ я. Я вижу его возростающую самонадѣянность въ обращеніи со всѣми нами, въ особенности съ Нэтэли. Мнѣ не нравится манера его разговоровъ съ нею. Онъ страшно фамильяренъ и не стѣсняется моимъ присутствіемъ. Этому надо положить конецъ — и я прошу васъ, какъ только мы сойдемъ на берегъ, поставить преграду для дальнѣйшаго развитія ихъ отношеній.

Послѣдовавшія за этимъ слова сэра Джозефа были произнесены серіозно. Онъ выразилъ свое удивленіе по поводу сказаннаго мистеромъ Тэрлингтономъ.

— Мой милый Ричардъ, но вѣдь они двоюродные братъ и сестра; они дружны съ дѣтства… Я не понимаю, какъ вы можете придавать какое-либо особенное значеніе словамъ и дѣйствіямъ бѣдняги Лоонса.

Нэтэли быстро зардѣлась при этихъ словахъ и нѣжно сжала руку Лоонса.

Тэрлингтонъ стоялъ на своемъ.

— Я не только прошу, но требую, чтобы подобнымъ проявленіямъ ихъ дружбы, какъ вы говорите, былъ положенъ конецъ. Вамъ никто не помѣшаетъ приглашать его, когда у васъ собираются ваши друзья; но я желаю только, чтобы Ланселоту Линци была прекращена возможность вторгаться въ домъ безъ всякаго зова и во всякое время дня. Можетъ это считаться дѣломъ рѣшеннымъ?

— Если вы ставите это непремѣннымъ условіемъ, Ричардъ, то конечно: да.

Лоонсъ посмотрѣлъ на Нэтэли. Какъ легко сэръ Джозефъ согласился на подобное нахальное требованіе!

— Что я говорилъ тебѣ! прошепталъ онъ.

Нэтэли молча поникла головою. Наверху въ разговорѣ послѣдовала пауза. Два джентльмена медленно направились къ носовой части яхты. Лоонсъ пользуясь обстоятельствами снова началъ настаивать.

— Твой отецъ не оставляетъ намъ другаго выбора, сказалъ онъ. — Ворота счастья закроются за мною, только что мы воротимся на берегъ. Если я потеряю тебя, Нэтэли, мнѣ будетъ все равно, что бы со мною не было. Моя профессія пойдетъ къ чорту… у меня не будетъ цѣли въ жизни.

— Перестань! перестань!.. Не говори этого!

— Сотни людей будучи въ нашемъ положеніи обвѣнчались тайно, продолжалъ Лоонсъ. — Я не заставлю тебя дѣйствовать вдругъ, въ попыхахъ; все чего я желаю — такъ это то, чтобы ты сказала, что ты моя, что никакія силы, а подавно Ричардъ Тэрлингтонъ, не похитятъ тебя у меня.

— Не принуждай меня, Лоонсъ!..

Она почти упала на ящикъ.

— Посмотри, я дрожу при одной мысли объ этомъ.

— Кого же ты боишься, моя милая? конечно не отца?

— Бѣдный папа! онъ всегда былъ такъ добръ до меня.

Она остановилась; ея влажные отъ слезъ глаза умоляя смотрѣли на Лоонса.

— Не заставляй меня! повторила она. — Ты знаешь самъ, что это не хорошо. Можетъ быть намъ придется послѣ раскаиваться…

Нэтэли опять остановилась. Ея глаза безпокойно смотрѣли наверхъ. Ея голосъ понизился до шопота.

— Подумай о Ричардѣ! произнесла она, задрожавъ при одномъ имени.

Но вмѣстѣ съ тѣмъ это напомнило ей о таинственномъ намекѣ на собственника яхты, сдѣланномъ Лоонсомъ, при началѣ ихъ свиданія.

— Что ты хотѣлъ сказать мнѣ о Ричардѣ, Лоонсъ? Ты замѣтилъ или услышалъ что-нибудь странное, когда папа разсказывалъ?

— Я наблюдалъ за выраженіемъ лица Ричарда въ то время, когда твой отецъ сказалъ, что человѣкъ плывшій въ морѣ не былъ изъ числа команды бота. Онъ страшно поблѣднѣлъ. Онъ виноватъ…

— Виноватъ? въ чемъ?

— Онъ былъ свидѣтелемъ того…. я увѣренъ въ этомъ… какъ иностранца кинули въ море. Даже можно сказать, что онъ самъ совершилъ это…

Нэтэли въ ужасѣ отступила.

— О, Лоонсъ! Лоонсъ! какъ это но хорошо! Ты можешь не любить Ричарда, можешь считать его врагомъ, но не говорить про него такія ужасныя вещи!.. Это не благородно, не похоже на тебя.

— Если-бъ ты видѣла его въ тотъ моментъ, ты сказала бы то же самое. Я думаю навести о немъ справку, какъ въ интересѣ твоего отца, такъ и насъ обоихъ. Мой братъ знакомъ съ органами полиціи и похлопочетъ для меня. Тэрлингтонъ не всегда былъ въ Левантской Торговлѣ, я это знаю навѣрно.

— Стыдись, Лоонсъ! стыдись!

На палубѣ раздались шаги, возвращавшіеся назадъ къ кормовой части. Нэтэли кинулась къ двери. Лоонсъ остановилъ ее, обвивъ руками ея талію.

— Не приводи меня въ отчаяніе! сказалъ Лоонсъ. — Я не заставляю тебя сейчасъ же обѣщать мнѣ свою руку… я только прошу тебя подумать обо всемъ нами сказанномъ. Мой ангелъ, душа моя, подумаешь ли ты объ этомъ?

Во время произнесенія этихъ словъ, наверху снова раздался шумъ шаговъ одной пары ногъ — на этотъ разъ, направлявшихся отъ кормы прямо къ иллюминатору кладовой. Продолжительное отсутствіе Нэтэли начало удивлять ея тетку и породило какое-то неопредѣленное безпокойство въ Тэрлингтонѣ; поэтому, прохаживаясь по палубѣ, онъ заглянулъ внизъ въ общую каюту. Иллюминаторъ въ кладовую былъ не въ далекѣ; Ричардъ направился къ нему.

— Отпусти меня! умоляла Нэтэли.

Лоонсъ только отвѣчалъ:

— Скажи: да!….

Онъ казалось рѣшился не выпустить ее безъ этого, что бы тамъ ни случилось.

Въ этотъ моментъ съ палубы послышался голосъ миссъ Лавиніи, зовущей Нэтэли. Послѣдней былъ единственный путь спасенія, она произнесла роковое: «да», послѣ чего Лоонсъ поцѣловалъ ее и выпустилъ изъ объятій.

Только что успѣла затвориться дверь за стремглавъ выбѣжавшей дѣвушкой, какъ въ стеклѣ иллюминатора показалось смуглое лицо хозяина яхты, смотрящее въ кладовую?

— Эй! грубо закричалъ онъ, — что вы дѣлаете въ кладовой?

Лоонсъ поднялъ попавшійся ящикъ со свѣчами.

— Я достаю свѣчку, быстро произнесъ онъ.

— Я никому не дозволяю ходить въ кладовую безъ моего разрѣшенія, тѣмъ же тономъ продолжалъ Ричардъ Тэрлингтонъ. — Экономъ дозволилъ нарушить правило дисциплины на моей яхтѣ — и экономъ оставить мою службу.

— Экономъ не виноватъ.

— Этому судья я, а не вы.

Лоонсъ готовъ былъ уже начать рѣчь въ защиту эконома, которая вѣроятно вызвала бы непріятности между двумя джентльменами, какъ къ собственнику яхты подошелъ шкиперъ и обратилъ его вниманіе на вѣтеръ и приливъ.

Наши мореходцы находились тогда въ Бристольскомъ каналѣ при входѣ въ Байдфордскую бухту. Вѣтеръ, крѣпчавшій съ часу на часъ, перемѣнялъ направленіе. Приливъ могъ продолжиться не болѣе трехъ часовъ.

— Вѣтеръ мѣняется, сэръ, сказалъ шкиперъ: — и я боюсь, что мы не поспѣемъ обогнуть мысъ съ сегодняшнимъ приливомъ, если не повернемъ на другой галсъ.

Тэрлингтонъ сумрачно поникъ головою.

— Въ Байдфордѣ меня ждутъ письма, сказалъ онъ. — Мы потеряли два дня въ затишьѣ — и мнѣ во всякомъ случаѣ надо послать на берегъ въ почтовую контору, хотя бы мы и пропустили приливъ.

Когда яхта подошла къ Байдфорду, то съ нея была спущена шлюпка, посланная на берегъ. Чрезъ небольшой промежутокъ времени письма были вручены Ричарду Тэрлингтону.

Матросы подымали шлюпку на боканцы и яхта поворачивала прочь отъ берега, какъ вдругъ собственникъ ея озадачилъ всѣхъ быстрымъ, рѣзкимъ возгласомъ:

— Стой!

Всѣ письма, за исключеніемъ одного, теперь находившагося раскрытымъ въ его рукахъ, онъ спряталъ нечитанными въ боковой карманъ своей морской куртки. Его глаза свирѣпо сверкали; всякая, даже неприличная брань, готова была сорваться съ его дрожавшихъ губъ.

— Спустить шлюпку! такъ же рѣзко какъ и прежде произнесъ онъ: — я сегодня же долженъ быть въ Лондонѣ.

Онъ обратился къ сэру Джозефу, подошедшему къ нему съ разинутымъ ртомъ.

— Теперь не время для разспросовъ и отвѣтовъ. Все что я могу сказать — это то, что мнѣ необходимо быть въ Лондонѣ.

Онъ быстро вскочилъ въ шлюпку, на которой его дожидались исправные гребцы и закричалъ оттуда шкиперу:

— Воспользуйтесь приливомъ, если успѣете!.. Если нѣтъ, то высадите гостей завтра въ Майнхидѣ или Вотчетѣ; впрочемъ, гдѣ они пожелаютъ.

Сдѣлавъ знакъ сэру Джозефу, чтобы тотъ перегнулся черезъ бортъ, онъ прошепталъ ему на ухо:

— Не забудьте, что я вамъ говорилъ о Ланселотѣ Линци.

Послѣ этого онъ обратился къ Нэтэли.

— До свиданія; я надѣюсь, что скоро увижу васъ въ Лондонѣ. Отваливай! закричалъ онъ гребцамъ, сѣвъ самъ на руль.

Послѣднія слова его, которыя были слышны на яхтѣ, заключались въ понуканіяхъ матросовъ, обращеніе съ которыми съ его стороны было чрезвычайно грубо.

— Греби, греби! кричалъ онъ съ присоединеніемъ разныхъ проклятій. — Хоть умри, а греби!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Спекуляція.

Эта сцена заставляетъ насъ кинуть взглядъ на дѣла Левантскаго торговаго дома «Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка». Во время описываемыхъ нами событій, означенная фирма находилась въ затруднительномъ положеніи — она нуждалась въ деньгахъ.

Письмо, полученное мистеромъ Тэрлингтономъ во время пребыванія его на яхтѣ, было отъ его третьяго партнера — мистера Бранка — и заключало въ себѣ слѣдующее

«Кризисъ въ торговлѣ, все бы ничего, если-бы не маленькія заграничныя фирмы, отъ которыхъ поступаютъ къ уплатѣ векселя, на сумму въ сорокъ тысячъ фунтовъ, безъ малѣйшихъ рессурсовъ для покрытія ихъ. Подробности я изложилъ вамъ въ письмѣ, адресованномъ на Ильфракомбскую почтовую контору. Я такъ разстроенъ, что слегъ въ постель; Пиццитути еще не возвращался изъ Смирны. Пріѣзжайте какъ можно скорѣе!».

Въ тотъ же вечеръ Тэрлингтонъ былъ своей конторѣ въ Остинъ Фрайэрзѣ и разбиралъ состояніе дѣлъ съ помощью главнаго клерка.

Дѣла Левантской торговой фирмы были очень смѣшаннаго рода; она вела оживленную торговлю многоразличными предметами, такъ что черезъ ея руки проходили товары, начиная отъ манчестерскихъ бумажныхъ издѣлій и кончая смирнскими винными ягодами; она имѣла торговыя конторы въ Александріи и Одессѣ и агентовъ, разсыпанныхъ по разнымъ пунктамъ Средиземнаго моря и въ портахъ востока. Послѣдніе и были названы въ письмѣ мистера Бранка «маленькими заграничными фирмами»; они-то и произвели финансовое разстройство значительнаго торговаго дома въ Остинъ Фрайэрзѣ, которое заставило мистера Tapлингтона оставить яхту и своихъ гостей и летѣть стремглавъ въ Лондонъ.

Каждая изъ такихъ маленькихъ конторъ добивалась и добилась права давать векселя отъ имени фирмы «Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка» — на суммы отъ четырехъ до шести тысячъ фунтовъ, съ тѣмъ единственнымъ обезпеченіемъ, что она словесно обязывалась предъ главною конторою представлять должное въ срокъ.

Такъ было и въ настоящемъ случаѣ съ мистеромъ Тэрлингтономъ; его агенты за границею выдали векселя, которые съ наступленіемъ срока и были представлены къ уплатѣ иностранными купцами въ главную контору Левантской торговли въ Лондонѣ. Сперва агенты разсыпались въ извиненіяхъ и обѣщаніяхъ предъ главною конторою, а потомъ препроводили переводные векселя на фирмы, которыя уже или раззорились, или были близки къ этому, такъ что въ подобной трассировкѣ не было никакого толка.

Мистеръ Бранка, за отсутствіемъ мистера Тэрлингтона, цѣлый мѣсяцъ боролся кое-какъ съ уплатою требованій, но наконецъ средства истощились; требуемая сумма возросла до сорока тысячъ фунтовъ, безъ пенса въ кассѣ для уплаты ея. Къ такому результату пришелъ также и Тэрлингтонъ, проработавъ надъ разборомъ дѣлъ цѣлую ночь напролетъ, такъ что восходящее солнце застало его еще въ конторѣ.

Вся сила удара падала на него. Пай его партнеровъ въ этой торговлѣ былъ самый небольшой; большая часть капитала была его, слѣдовательно и рискъ падалъ на него. На немъ такимъ образомъ лежала необходимость добыть денегъ или оказаться несостоятельнымъ должникомъ, т. е. попасть въ газеты.

Гдѣ же добыть денегъ?

При его положеніи въ Сити, ему только стоитъ отправиться въ извѣстную банкирскую контору «Братьевъ Бюльпитъ», которая ежегодно вращала милліонами, и снабдиться необходимою суммою. Ссуда въ сорокъ тысячъ фунтовъ была бы бездѣлицею для такой конторы, какъ контора «Братьевъ Бюльпитъ».

Но положимъ онъ и досталъ бы денегъ, — какъ отдать ихъ въ срокъ при тенерешнемъ плохомъ оборотѣ дѣлъ?

Мысли Тэрлингтона при этомъ обратились къ предстоящей, близкой женитьбѣ его на миссъ Грэбрукъ.

— Странно! произнесъ онъ самъ себѣ, припоминая разговоръ съ сэромъ Джозефомъ еще во время нахожденія ихъ на яхтѣ, — Грэбрукъ сказалъ мнѣ, что въ день сватьбы отдаетъ дочери половину состоянія, которая какъ разъ составляетъ сорокъ тысячъ фунтовъ.

Онъ прошелъ по комнатѣ.

— Нѣтъ, обратиться теперь, т. е. ранѣе сватьбы, за деньгами къ сэру Джозефу — немыслимо. Одинъ намекъ съ его стороны на финансовыя затрудненія — и прощай выгодная женитьба! Но состояніе сэра Джозефа можетъ послужить такимъ образомъ, что имъ онъ уплатитъ долгъ впослѣдствіи; стоитъ только срокъ послѣдняго согласовать съ днемъ сватьбы, въ который половина состоянія сэра Джозефа будетъ въ его распоряженіи или въ распоряженіи его жены, что все равно, — и дѣло въ шляпѣ. «Хорошо, что я поторопилъ Грэбрука свадьбою!» подумалъ онъ. — "Я могу занять деньги на короткій срокъ; вѣдь чрезъ три мѣсяца Нэтэли должна быть моею женою.

Съ этими мыслями онъ поѣхалъ завтракать въ свой клубъ.

Финансовое затрудненіе разсѣялось, но не совсѣмъ. Тэрлингтону, правда, легко найти мѣсто, гдѣ ссудятъ деньги, но гдѣ добыть обезпеченіе? Недвижимая собственность его заключалась въ участкѣ земли въ тридцать или соровъ акровъ въ графствѣ Семмеритъ, съ небольшимъ домишкомъ, почти коттэджемъ; слѣдовательно, объ этого рода обезпеченіи и думать нечего. Обратиться къ знакомымъ коммерсантамъ, пожалуй и очень извѣстнымъ въ Сити? Но это значило бы открыть дѣла фирмы, т. е. финансовое затрудненіе, и подвергнуть опасности свой кредитъ.

Ричардъ Тэрлингтонъ отправился обратно на контору въ Остинъ Фрайэрзъ, двери которой уже открылись для постороннихъ; торговыя операціи начались. Не успѣлъ онъ пробыть въ своемъ кабинетѣ при конторѣ и десяти минутъ, какъ вошелъ старшій клеркъ и вывелъ его изъ раздумья.

— Это что такое? грубо спросилъ Тэрлингтонъ.

— Дубликаты накладныхъ, сэръ, отвѣчалъ клеркъ, кладя документы на конторку.

Найдено! Обезпеченія лежали передъ глазами Ричарда Тэрлингтона.

Онъ удалилъ клерка и началъ разсматривать бумаги. Онѣ заключали въ себѣ перечень товаровъ, отправленныхъ изъ Смирны и Одессы въ Лондонъ на имя конторы и были подписаны судохозяевами, обязавшимися доставить ихъ цѣло и невредимо къ такому-то сроку и согласно назначенію. Одинъ экземпляръ накладныхъ уже былъ посланъ въ лондонскую контору, — а этотъ, находящійся въ рукахъ Тэрлингтона, препровожденъ послѣ, на всякій случай.

Въ головѣ Ричарда Тэрлингтона мгновенно же сформировалась мысль употребить въ дѣло дубликаты, т. е. представить ихъ въ обезпеченіе уплаты долга, а первый экземпляръ хранить между тѣмъ подъ замкомъ, чтобы во время получить присланные товары.

Обезпеченіе будетъ чисто-формальное; подлогъ будетъ только повидимому, потому что вѣдь чрезъ три мѣсяца онъ будетъ владѣть необходимою суммою чрезъ посредство брака и можетъ, слѣдовательно, уплатить долгъ. Если же онъ не воспользуется дубликатами, то прощай репутація его какъ значительнаго негоціанта, прощай Нэтэли и извѣстная лондонская торговая фирма «Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка!»

Разбирая все это въ своей головѣ, Тэрлингтонъ надѣлъ шляпу — и взявъ мнимое обезпеченіе долга, отправился въ контору «Братьевъ Бюльпитъ», за необходимою суммою, не чувствуя ни малѣйшаго угрызенія совѣсти при мысли, что дѣлаетъ такую надувательскую операцію.

«Братья Бюльпитъ», давно желая имѣть такую фамилію, какъ фамилія Тэрлингтона, занесенною въ ихъ конторскія книги, приняли его съ распростертыми объятіями. Обезпеченіе было принято, деньги ссужены на три мѣсяца при нѣсколькихъ строкахъ со стороны Тэрлингтона — и дѣло кончено. Затрудненія миновались; Тэрлингтонъ спасъ свою торговую репутацію^[3].

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.
Месуэль-Хилль.

На слѣдующій день Тэрлингтонъ поѣхалъ въ предмѣстье, въ надеждѣ найти семейство Грэбрукъ возвратившимся.

Сэръ Джозефъ не любилъ Лондона и потому не могъ принудить себя жить ближе къ столицѣ, нежели Месуэль Хилль. Когда Нэтэли жаждала перемѣнъ, или тосковала по баламъ, театрамъ, цвѣточнымъ выставкамъ, то ей всегда была нагоговѣ комната въ домѣ замужней сестры сэра Джозефа — мистриссъ Сенкрофтъ, обитавшей въ центрѣ той модной пучины, которая между смертными извѣстна подъ именемъ Беркелей Сквера.

Проѣзжая по одной изъ многолюдныхъ лондонскихъ улицъ, Тэрлингтонъ утвердился въ своемъ предположеніи, что семейство Грэбрукъ уже возвратилось домой, такъ какъ онъ встрѣтилъ Лоонса, ѣхавшаго къ кэбѣ съ какимъ-то джентльменомъ. Послѣдній былъ никто иной, какъ братъ Лоонса, а путь ихъ лежалъ къ полицейскому коммисару, по поводу желанія навести справку о прежней жизни Ричарда Тэрлингтона.

По прибытіи на мѣсто, ожиданія посѣтителя были удовлетворены только наполовину.

Человѣкъ объявилъ ему, что Грэбрукъ съ семействомъ вернулся наканунѣ вечеромъ и что онъ и миссъ Грэбрукъ дома, но что Нэтэли уѣхала съ утра въ Лондонъ къ своей теткѣ. Съ подобнымъ извѣстіемъ Тэрлингтонъ вошелъ въ комнаты.

— Не потерпѣли-ли убытковъ?

Таковы были слова сэра Джозефа, которыми онъ встрѣтилъ своего будущаго зятя.

— Ни мало. Я бы могъ поплатиться многимъ, еслибы не прибылъ во время въ Лондонъ, но теперь все обстоитъ благополучно. Нерадѣніе людей, которые вели дѣла за моимъ отсутствіемъ, — вотъ и все.

Сэръ Джозефъ благоговѣйно возвелъ глаза къ потолку.

— Слава Богу, Ричардъ! сказалъ онъ и позвонилъ въ колокольчикъ.

— Доложите миссъ Грэбрукъ, что мистеръ Тэрлинггонъ здѣсь.

Онъ снова обратился къ Ричарду.

— Лавинія подобно мнѣ… Лавинія такъ безпокоилась объ васъ. Мы оба не спали послѣднія двѣ ночи.

Въ это время въ комнату вошла миссъ Лавинія. Сэръ Джозефъ направился навстрѣчу и взялъ ее за обѣ руки.

— Моя милая, ты слышить самую лучшую изъ новостей — Ричардъ не потерпѣлъ ни малѣйшихъ убытковъ!

Миссъ Лавинія благоговѣйно возвела глаза къ потолку и произнесла:

— Слава Богу, Ричардъ!

Эти слова были какъ бы эхомъ словъ сэра Джозефа, можетъ быть слишкомъ позднія въ качествѣ эха, но вѣрныя съ оригиналомъ даже въ полутонѣ.

Тэрлингтонъ обратился съ вопросомъ, рѣшеніе котораго такъ занимало его.

— Говорили вы съ Нэтэли?

— Сегодня утромъ, отвѣчалъ сэръ Джозефъ. — Случай представился самъ собою послѣ завтрака; я воспользовался имъ, Ричардъ… вы сейчасъ услышите какъ.

Онъ усѣлся въ кресло, но повѣствованіе не могло воспослѣдовать, потому что его сестра, чувствуя предметъ близко относящимся до ея сердца, не сдѣлала надлежащихъ приготовленій, чтобы противорѣчить сэру Джозефу, и сама начала разсказъ.

— Джозефъ хотѣлъ сказать вамъ, обратилась она къ Тэрлингтону: — что наша малютка казалась сегодня особенно задумчивою, т. е. какъ разъ въ состояніи, наиболѣе подходящемъ для разговора о ея будущности. Она ничего не ѣла за завтракомъ, бѣдное дитя, кромѣ кусочка холоднаго жаркого…

— И варенья, произнесъ сэръ Джозефъ, вмѣшиваясь при первомъ случаѣ.

Разсказъ былъ начатъ его сестрою — и слѣдовательно противорѣчія и поправки должны были исходить, для возможности окончанія его, отъ сэра Джозефа.

— Нѣтъ, вѣжливо возразила миссъ Лавинія.

— Прошу извиненія, настаивалъ сэръ Джозефъ, — она ѣла варенье.

— Что это значитъ, братецъ?

— Сестрица! знаменитый докторъ Джонсонъ говорилъ, что точность не мѣшаетъ нигдѣ.

— Ты всегда съумѣешь настоять на своемъ, Джозефъ!

Такова была формула, соотвѣтствовавшая поговоркѣ сэра Джозефа: «оставимъ въ сторонѣ этотъ вопросъ», посредствомъ которой миссъ Лавинія съ одной стороны какъ-бы соглашалась съ братомъ, съ другой — давала дальнѣйшій ходъ своему разсказу.

— Хорошо, продолжала она, — мы взяли Нэтэли съ собою на маленькую прогулку послѣ завтрака. Братъ приступилъ къ вопросу съ большою тонкостью и тактомъ. «Обязанности мои, какъ отца, сказалъ онъ, — заставляютъ позаботиться о твоей будущности, Нэтэли» и все такое онъ развилъ съ большимъ впечатлѣніемъ; послѣ этого онъ объявилъ о вашей привязанности, Ричардъ…

— Извини, Лавинія, я началъ съ привязанности Ричарда, а затѣмъ уже перешелъ къ вопросу о ея будущности.

— Нѣтъ, ужъ извини, Джозефъ! ты велъ разговоръ съ большимъ тактомъ, чѣмъ тебѣ кажется. Ты сразу не ошеломилъ ее открытіемъ сердца Ричарда.

— Лавинія! я началъ съ Ричарда.

— Джозефъ! память измѣняетъ тебѣ.

Тэрлингтонъ терялъ терпѣніе, слушая безпрестанные перерывы разсказа.

— Чѣмъ же кончилось дѣло? нетерпѣливо спросилъ онъ. — Сказали вы ей, что между нами рѣшено съиграть свадьбу на первой недѣлѣ наступающаго новаго года?

— Да, отвѣчала миссъ Лавинія.

— Нѣтъ, возразилъ сэръ Джозефъ.

Сестра съ выраженіемъ умилительнаго удивленія смотрѣла на брата, послѣдній смотрѣлъ на сестру склонивъ насторону голову и съ выраженіемъ добродушнаго торжества.

— Неужели ты отвергаешь, что сказалъ Нэтэли, будто ея свадьба назначена на первой недѣли новаго года?

— Я отвергаю первую недѣлю. Я сказалъ просто, что рано въ январѣ.

— Ты всегда съумѣешь настоять на своемъ, Джозефъ!.. Мы въ это время входили въ чащу кустарниковъ. Ея рука была въ моей — и я слышала, какъ она дрожитъ. Она вдругъ остановилась. «О, не такъ скоро! ради Бога не такъ скоро!» Я отвѣчала: «Моя милая, подумай о Ричардѣ!» Она обратилась къ Джозефу и сказала: «Не принуждайте, не принуждайте меня, папа! Я уважаю Ричарда; я люблю Ричарда какъ вашего искренняго друга, но не такъ, какъ должна любить его жена». Вообразите ее говорящею такимъ образомъ! Что можетъ она знать? Конечно мы оба засмѣялись…

— Ты засмѣялась, Лавинія.

— Ты засмѣялся, Джозефъ.

— Продолжайте, ради Создателя! воскликнулъ Тэрлингтонъ, ударивъ по столу кулакомъ. — Не доводите меня до безумія, перерывая разсказъ ежеминутною ссорою другъ съ другомъ!… Согласилась она или нѣтъ?

— Ежеминутною ссорою другъ съ другомъ, Джозефъ? съ изумленіемъ обратилась миссъ Лавинія къ брату.

— Ежеминутною ссорою другъ съ другомъ! повторилъ равнымъ образомъ удивленный сэръ Джозефъ. — Мой милый Ричардъ, что вы хотите этимъ сказать? Я ссорюсь съ сестрою? Мы въ жизни не имѣли между собою ни малѣйшей непріятности.

— Я ссорюсь съ братомъ? Между нами никогда не было промолвлено и крупное слово.

Тэрлингтонъ внутренно проклиналъ свой нетерпѣливый раздражительный нравъ.

— Прошу извиненія, сказалъ онъ. — Я самъ не знаю что говорю. Всѣ мои надежды въ жизни сконцентрированы въ Нэтэли — и вы только-что сказали, что она не любитъ меня, миссъ Лавинія. Вы этимъ поразили меня въ самое сердце.

Это признаніе, вмѣстѣ со взглядомъ, сопровождавшимъ его, тронуло стариковъ до глубины души. Они старались утѣшить своего дорогаго Ричарда, объяснивъ, что дѣло вовсе не принимало худаго оборота, какъ онъ предполагаетъ. Какъ мало онъ знаетъ дѣвичье сердце (удивлялись они), если приписываетъ такое значеніе тому, что говорила Нэтэли! Какъ будто такая молодая особа, какъ она, можетъ знать состояніе своего сердца! Конечно, протесты и мольбы — дѣло самое обыкновенное въ подобныхъ случаяхъ; даже слезы могутъ быть легко ожидаемы отъ молодой, впечатлительной дѣвушки.

Разговоръ между отцомъ и дочерью кончился такъ, какъ того желалъ Ричардъ Тэрлингтонъ.

Сэръ Джозефъ сказалъ: «Моя милая, это дѣло опытности: любовь пріидетъ сама собою», а миссъ Лавинія присовокупила: «Дорогая Нэтэли, если бы ты видѣла свою мать когда она выходила замужъ, то ты не усумнилась бы въ правдивости словъ твоего отца». Въ такомъ видѣ было дѣло — и Нэтэли отвѣчала молчаніемъ, которое впрочемъ было истолковано въ утвердительномъ, благопріятномъ для Ричарда смыслѣ; день свадьбы назначенъ на первой недѣли новаго года.

— И да ниспошлетъ вамъ Господь счастливую и долготечную супружескую жизнь! заключили старики свой разсказъ.

— Когда же я могу видѣть ее? спросилъ Тэрлингтонъ послѣ минутнаго молчанія.

— Она вернется къ обѣду; оставайтесь у насъ.

— Благодарю васъ, но сперва мнѣ надо быть въ Сити. Я буду къ обѣду.

Съ этими словами онъ оставилъ ихъ. Немного времени спустя, сэръ Джозефъ получилъ телеграмму отъ Нэтэли, въ которой она извѣщала, чтобъ ее не ждали сегодня домой, такъ какъ она приняла приглашеніе остаться на цѣлый день и что она вернется на слѣдующее утро. Сэръ Грэбрукъ сейчасъ же отослалъ отвѣтъ, въ которомъ требовалъ, чтобы дочь вернулась домой къ обѣденному времени, такъ какъ у нихъ будетъ Ричардъ Тэрлингтонъ.

— Превосходно, Джозефъ! произнесла миссъ Лавинія, смотря чрезъ плечо брата на телеграмму.

— Она кажется намѣрена водить Ричарда за носъ, возразилъ сэръ Джозефъ съ видомъ знатока женской натуры. — Мое посланіе, Лавинія, будетъ имѣть дѣйствіе.

Сэръ Джозефъ былъ правъ. Его телеграмма подѣйствовала: результатомъ ея было не только возвращеніе дочери домой къ обѣду, но и еще кое-что, чего отецъ никакъ не могъ предполагать.

Посланіе достигло Беркелей Сквера въ пять часовъ пополудни. Послѣдуемъ за нимъ.

СЦЕНА ПЯТАЯ.
Скверъ.

Въ тотъ самый день, когда Ричардъ Тэрлингтонъ посѣтилъ обитателей Месуэль Хилля, двѣ леди находились въ огороженномъ саду въ Беркелей Скверѣ и вели секретный разговоръ. Одна изъ нихъ была Нэтэли Грэбрукъ; другая — старшая дочь мистриссъ Сенкрофтъ, занимавшая видное положеніе въ обществѣ, будучи второю супругою лорда Винвуда. Послѣдній перенесъ на свою молодую жену не только титулъ перессы, но и наименованіе мачихи трехъ его дочерей отъ перваго брака, которыя всѣ были старше ее. Лэди Винвудъ была очень небольшаго роста, характеръ имѣла твердый, рѣшительный — совершенная противоложность Нэтэли, которой она была истиннымъ другомъ.

— Моя милая, достаточно и одного брака по разсчету въ семействѣ! Я рѣшилась настоять, чтобы ты покрайней мѣрѣ вышла замужъ по любви. Не говори мнѣ что у тебя не достанетъ храбрости — отговорка пустая; я не принимаю ее. Нэтэли, есть выраженіе, которое какъ нельзя болѣе подходитъ къ тебѣ — тебѣ нужна еще пянька.

Шляпка лэди, говорившей такимъ рѣшительнымъ тономъ, едва достигала плеча Нэтэли. Темные глаза послѣдней были опущены, съ выраженіемъ нерѣшительной покорности, съ высоты пяти футовъ семи дюймовъ; быстрые голубые глаза лэди Винвудъ, съ повелительнымъ выраженіемъ, были устремлены кверху съ высоты четырехъ съ половиною футовъ (вмѣстѣ съ высокими каблуками).

— Ты кажется собираешься кокетничать съ мистеромъ Линци, моя милая! Мистеръ Линци прекрасный молодой человѣкъ — и я не желаю, чтобы ты продолжала подобныя продѣлки.

— Луиза!

— Мистеръ Тэрлингтонъ ничѣмъ не можетъ похвастать; если-бы онъ еще былъ красивъ собою, образованный свѣтскій джентльменъ, а то онъ просто разбогатѣвшій плутъ, притомъ звѣрскаго нрава. Ты не выйдешь за мужъ за мистера Тэрлингтона, а выйдешь за Ланселота Линци.

— Дозволишь ты мнѣ сказать хоть слово, Луиза?

— Я дозволю тебѣ только дать отвѣтъ — ничего болѣе. Кто прибѣжалъ ко мнѣ сегодня утромъ въ слезахъ? Кто восклицалъ съ отчаяніемъ: «Луиза, надо мною произнесено рѣшеніе! Я должна выдти за мужъ на первой недѣли новаго года. Ради Создателя, помоги мнѣ!» Кто говорилъ все это какъ не ты? И что я сдѣлала, выслушавъ въ чемъ дѣло?

— О, ты была такъ добра…

— Это и въ половину не выражаетъ того, что я сдѣлала для тебя; я обманула мать и мужа, попросивъ ее пригласить мистера Линци къ обѣду въ качествѣ моего друга и выпроводивъ лорда Винвуда въ клубъ гораздо ранѣе обыкновеннаго. Далѣе, кто устроилъ tête-à-tête въ библіотекѣ? Кто послалъ мистера Линци справиться у знающаго человѣка объ условіяхъ заключенія тайныхъ браковъ? Кто надоумилъ послать домой телеграмму и остаться здѣсь до завтра? Кто сдѣлалъ возможнымъ увидѣться съ молодымъ человѣкомъ въ этомъ саду? Все я, я и я! все въ твоихъ интересахъ! все для того, чтобы ты не была несчастна! Хорошо. Что-же ты сдѣлала съ своей стороны? ты отвѣчала, что у тебя не хватаетъ духа на такой рискованный поступокъ, какъ ты говоришь, и приводила всякія-такія второстепенныя причины. Я скажу тебѣ, что ты просто не стоишь такого прекраснаго человѣка какъ мистеръ Линци и мнѣ кажется послѣ этого, что ты его вовсе не любишь.

— Я не люблю его?

Нэтэли искала словъ чтобы яснѣе выразить опроверженіе подобному предположенію, но не находила ихъ и только съ умоляющимъ движеніемъ обратилась къ собесѣдницѣ.

Въ это время послышался звукъ отворившейся калитки — и онѣ увидали Лоонса, быстро шедшаго къ нимъ.

— Ну, что вы скажете насчетъ закона о тайныхъ бракахъ? спросила лэди Винвудъ. — Мистеръ Линци, мы выслушаемъ ваше повѣствованіе сидя.

Съ этими словами она направилась къ садовой скамейкѣ и посадила Лоонса между собою и Нэтэли.

— Хорошо-съ, глава заговора, достали вы свидѣтельство на увольненіе отъ оглашенія? Нѣтъ? вѣрно оно стоитъ дорого? Не надо-ли вамъ денегъ?

— Въ данномъ случаѣ, лэди Винвудъ, свидѣтельство можетъ быть куплено только клятвопреступленіемъ, отвѣчалъ печально Лоонсъ. — Нэтэли недостаетъ лѣтъ — и я могу достать увольненіе отъ оглашенія только тогда, когда дамъ клятву что женюсь съ согласія ея отца.

Онъ обратился къ Нэтэли.

— Я конечно не могу сдѣлать этого, не правдали?

Нэтэли содрогнулась. Лэди Винвудъ пожала плечами.

— На вашемъ мѣстѣ женщина не поколебалась-бы. Но мужчины такъ трусливы, хотя бояться нечего, потому что такой человѣкъ какъ сэръ Джозефъ не захочетъ предать суду своего зятя. Хорошо, но вѣроятно есть какой нибудь другой путь?

— Да, есть, отвѣчалъ Лоонсъ. — Но онъ связанъ съ ужаснымъ условіемъ.

— Худшимъ нежели клятвопреступленіе, мистеръ Линди? съ убійствомъ?

— Сейчасъ я скажу вамъ все, лэди Винвудъ. Вѣнчаніе произойдетъ сперва, потомъ слѣдуетъ условіе… Намъ остается единственное средство вѣнчаться чрезъ оглашеніе^[4].

— Оглашеніе! воскликнула Нэтэли. — Но вѣдь ихъ публично провозглашаютъ въ церкви.

— А если бы и такъ, то отъ этого никто не будетъ умнѣе, замѣтила лэди Винвудъ. — Ты можешь, моя милая, совершенно положиться на краснорѣчіе англійскаго священника!

— Вотъ это именно говоритъ и мой другъ, сказалъ Лоонсъ. — "Наймите квартиру вблизи большой приходской церкви, въ отдаленной части Лондона, " это совѣтъ моего друга: "отправьтесь къ клерку и скажите ему, что вы желаете заключить бракъ чрезъ оглашеніе и что принадлежите къ этому приходу. Что касается до лэди, то я сказалъ бы, что она тоже изъ этого прихода; дайте клерку адресъ и найдите кого нибудь, кто бы отвѣчалъ на справки. Что клерку за дѣло до истины? Онъ не станетъ много и безпокоиться, такъ какъ получитъ вознагражденіе въ восемьнадцать пенсовъ. Тоже и относительно священника. Ему подадутъ ваши имена написанными съ дюжиною другихъ именъ и онъ прочтетъ ихъ въ безсвязной воркотнѣ въ церкви. Когда придетъ вашъ чередъ, то вы будете стоять у алтаря съ Джэкомъ и Джиллей и другими — и все о чемъ вамъ надо заботиться чтобы вы не попали по нечаянности къ Джиллѣ, а ваша молодая лэди къ Джеку, — и вотъ вы обвѣнчаны чрезъ оглашеніе.

Нэтэли вздохнула и опустила голову на грудь.

— До сихъ поръ я не вижу еще ничего страшнаго, моя милая, но послушаемъ конецъ. Вы упомянули объ условіи въ началѣ вашего разсказа, мистеръ Линци.

— Я перехожу къ условію, лэди Винвудъ… Вы вѣроятно предполагаете, — что очень натурально, — также какъ и я прежде, что послѣ вѣнчанія я сяду съ Нэтэли въ экипажъ и уѣду съ нею отъ ея родителей.

— Всеконечно. Я же отправлюсь какъ ни въ чемъ не бывало домой.

Лоонсъ грустно поникъ головою.

— Нэтэли должна отправиться домой, также какъ и вы!

Лэди Винвудъ высказала признаки удивленія.

— Это и есть то условіе, о которомъ вы упомянули въ началѣ? спросила она.

— Да. Я могу жениться на ней, т. е. быть обвѣнчаннымъ; но если я убѣгу съ нею, а вы будете способствовать этому, то мы окажемся виновными: я — въ похищеніи, вы въ пособничествѣ — и можемъ очутиться рядомъ на скамьѣ подсудимыхъ.

Нэтэли въ ужасѣ вскочила со скамьи. Лэди Винвудъ сдѣлала ей знакъ чтобъ она молчала и дала кончить Лоонсу.

— Нэтэли еще нѣтъ шестнадцати лѣтъ, продолжалъ Лоонсъ. — Она должна прямо изъ церкви отправиться въ домъ своего отца, а я долженъ скитаться до тѣхъ поръ, пока ей не минетъ шестнадцать. Вотъ вамъ законъ о похищеніи! Деспотизмъ въ свободной странѣ, какъ я понимаю это!

Нэтэли опять сѣла на скамейку, опустивъ голову.

— Пріятная перспектива, нечего сказать, снова началъ Лоонсъ, послѣ минутнаго молчанія между собесѣдниками, — разстаться у дверей церкви и видѣть послѣ, что за моей женой ухаживаетъ въ качествѣ жениха другой.

— Она еще непріятнѣе для меня, возразила Нэтэли, — потому что будучи твоею женою я должна скрывать это отъ папа и выносить любезности отъ Ричарда. Мнѣ кажется я не въ состояніи сдѣлать это.

— Перестань, перестань! вмѣшалась лэди Винвудъ. — Надо быть серіознѣе. Рожденіе Нэтэли, мистеръ Линци, первый день Рождества. Ей минетъ шестнадцать…

— Въ семь часовъ утра, сказалъ Лоонсъ. — Я слышалъ это отъ сэра Джозефа. Спустя минуту послѣ семи, считая по Гринвичскому времени, мы можемъ бѣжать. Это я узналъ отъ адвоката.

— Что-жь горевать? подождать до Рождества не вѣкъ! Вы можете обвѣнчаться и немного потерпѣть… Но все ли у васъ устроено для того чтобы заключить тайный бракъ?

Лоонсъ обратился къ Нэтэли, съ волненіемъ внимавшей ему, и изложилъ какъ онъ устроилъ дѣло. Ему пришло на мысль воспользоваться отчасти тѣмъ обстоятельствомъ, что экономъ и его жена (извѣстные намъ изъ первой и второй сцены) острили зубы на Тэрлингтона, отрѣшившаго ихъ отъ мѣста, — и въ самомъ дѣлѣ, убѣжденные доводами денежнаго свойства, они легко согласились участвовать въ такомъ дѣлѣ, гдѣ ихъ бывшій грубый хозяинъ долженъ былъ играть роль жертвы. Обстановка благопріятствовала замышленному дѣйствію: двое супруговъ жили въ многолюдной, отдаленной части города близъ приходской церкви, слѣдовательно очень далеко отъ свѣтской части Беркелей Скверъ и еще далѣе отъ предмѣстья Месуэль Хилль, — и у нихъ можно было нанять комнату для Нэтэли, которая жила бы тутъ только номинально подъ видомъ племянницы экономки; а эта, въ случаѣ наведенія справокъ со стороны церковныхъ властей, давала бы отвѣты за дѣвушку. Что касается до Лоонса, то онъ можетъ помѣститься на самомъ дѣлѣ въ этомъ же приходѣ — и экономъ будетъ давать отвѣты за него. Нэтэли конечно будетъ находиться у отца и въ назначенный для вѣнчанія день уѣдетъ изъ дома подъ предлогомъ посѣтить свою тетку. Словомъ, заговоръ былъ начертанъ и устроенъ какъ нельзя лучше, ни малѣйшее обстоятельство не было позабыто, такъ что только согласіе Нэтэли — и Лоонсъ на слѣдующій же день могъ бы отправиться въ церковь чтобы дать надлежащее заявленіе о своемъ желаніи заключить бракъ.

Что-же думала объ этомъ лэди? Лэди Винвудъ считала планъ превосходнымъ.

Нэтэли была не такъ податлива.

— Папа былъ всегда такъ добръ до меня! сказала она. — Единственная вещь, которая останавливаетъ меня, Лоонсъ, это — огорченіе, которое я причиню ему. Если бы онъ былъ грубъ со мною подобно другимъ отцамъ, я бы не поколебалась сейчасъ же дать согласіе…

Она на мгновеніе остановилась, потомъ вдругъ снова заговорила, вѣроятно подъ вліяніемъ блеснувшей въ ея головѣ новой мысли.

— Зачѣмъ ты такъ торопишь меня отвѣтомъ? Я останусь обѣдать у тети и ты придешь вечеромъ… Дай мнѣ еще немного времени! дай мнѣ подумать до вечера!

Лоонсъ не замедлилъ отвѣтить протестомъ противъ того, чтобы ожидать еще. Лэди Винвудъ уже готова была присоединиться чтобы поддержать его, какъ увидѣла входящаго въ садъ одного изъ лакеевъ мистриссъ Сенкрофтъ. Она сдѣлала знакъ чтобы собесѣдники замолчали и пошла навстрѣчу человѣку; въ ея головѣ мелькнула мысль, что онъ не съ хорошими вѣстями.

— Что-тебѣ надо?

— Прошу извиненія, милэди, — но хозяинъ дома сказалъ, что вы изволите гулять съ миссъ Грэбрукъ. Телеграмма къ миссъ Грэбрукъ. Лэди Винвудъ взяла посланіе, отпустила человѣка и направилась къ Нэтэли.

Послѣдняя съ волненіемъ развернула телеграмму, прочла ее и вся вспыхнула.

— Даже папа можетъ быть жестокъ со зтною, когда этого желаетъ Ричардъ! воскликнула она. — Ты любишь меня, Лоонсъ, ты не сдѣлаешь меня несчастною… я согласна быть твоею женою!… Между тѣмъ лэди Винвудъ прочла слѣдующее:

«Сэръ Джозефъ Грэбрукъ, Месуэль Хиль, къ миссъ Нэтэли Грэбрукъ, Беркелей Скверъ. Пріѣзжай сейчасъ же домой; ты должна обѣдать сегодня съ Ричардомъ Тэрлингтономъ».

СЦЕНА ШЕСТАЯ.
Церковь.

Сцена происходитъ утромъ, къ началѣ Ноября, въ приходской церкви одной изъ наиболѣе бѣдныхъ отдаленныхъ частей Лондона.

Свадебная процессія изъ пяти лицъ приближается къ алтарю. Женихъ блѣденъ, невѣста имѣетъ взволнованный, обезпокоенный видъ, спутница послѣдней ободряетъ ее шопотомъ. Остальные двое, завершающіе шествіе, кажутся не очень-то чистыми по отношенію къ той роли, которую они занимаютъ въ церемоніи. Церковный сторожъ, сопровождающій ихъ къ алтарю, видитъ что-то особенное въ этой небольшой группѣ и догадывается что вѣнчаться будетъ бѣжавшая чета; но приличное вознагражденіе, полученное имъ, прекращаетъ дальнѣйшія его разсужденія, онъ никогда не получалъ такой благодарности и потому онъ нѣмъ чтобы тамъ ни случилось.

Священникъ (младшій) въ облаченіи появляется изъ ризницы; клеркъ становится на свое мѣсто. Взглядъ перваго не безъ любопытства останавливается на созерцаніи жениха, невѣсты и поѣзжанъ. Онъ замѣчаетъ отсутствіе старшихъ родственниковъ; замѣчаетъ, въ двухъ лэди преимущественно, признаки образованности и утонченности — признаки діаметрально противоположные тѣмъ, которыми одарена большая часть вѣнчаемыхъ здѣсь особъ. Онъ переводитъ свой наблюдательный взглядъ на клерка и вопрошаетъ его имъ: «Все ли исправно, Дженкинсонъ?» «Сэръ» отвѣчаетъ клеркъ такимъ же образомъ, «бракъ чрезъ оглашеніе, всѣ формальности соблюдены».

Священникъ раскрываетъ книгу, дѣйствительно все обстоитъ благополучно и ему нечего бояться отвѣтетвености.

Мужайся, Ланселотъ! Смѣлѣе, Нэтали! — Служба начинается.

Лоонсъ пугливымъ взглядомъ обводитъ кругомъ всю церковь. Неужели сэръ Джозефъ выскочитъ изъ какаго нибудь закоулка и запретитъ вѣнчать? Неужели Ричардъ Тэрлингтонъ, спрятавшись гдѣ нибудь за органомъ, выжидаетъ время чтобы предъявить свои права и остановить обрядъ? Нѣтъ, священникъ дѣлаетъ свое дѣло и особеннаго ничего не приключается.

Хорошенькое личико Изтэли все блѣднѣетъ и блѣднѣетъ, а сердце ея бьется все сильнѣе и сильнѣе по мѣрѣ того какъ подходитъ время прочесть слова, кокоторыми брачущіеся соединяются навѣки. Даже лэди Винвудъ чувствуетъ какую-то неловкость и небывалое до сихъ поръ ощущеніе. Въ ея памяти воскресаетъ прошлое, — то время, когда она была въ такомъ-же положеніи какъ Нэтали. О чемъ-же она думала тогда? О! ея мысли были не такъ безпокойны какъ мысли дѣвушки теперь стоящей предъ алтаремъ! Лэди Винвудъ во время бракосочетанія своего думала о своемъ великолѣпномъ подвѣнечномъ платьѣ и о предстоявшемъ представленіи ея ко двору.

Между тѣмъ Лоонсъ надѣваетъ кольцо на палецъ Нэтали; Лоонсъ повторяетъ за священникомъ обычныя слова — и они обвѣнчаны. Ну, теперь будь что будетъ!

Служба кончается. Женихъ, невѣста и свидѣтели отправляются въ ризницу чтобы росписаться въ книгѣ. Рукоприкладство совершается безмолвно. Когда очередь доходитъ до леди Винвудъ, то она подписывается, но безъ обычной граціи, и роняетъ носовой платокъ; клеркъ поднимаетъ его и замѣчаетъ въ углу вышитую коронку.

Вознагражденіе уплачено, всѣ выходятъ изъ ризницы кромѣ священника. Другіе новобрачные и ихъ гости обыкновенно веселы, эти же молчаливы и кажутся озабоченными какъ нельзя болѣе. Страннѣе еще то, что другія пары уѣзжаютъ вмѣстѣ съ родителями и знакомыми; эти же разлучаются у цековныхъ дверей. Двѣ болѣе пожилыя особы, т. е. мужъ и жена, бывшіе свидѣтелями, направляются пѣшкомъ въ одну сторону, между тѣмъ какъ лэди съ коронкою на платкѣ усаживаетъ молодую въ кэбъ, садится сама и захлопываетъ дверцу; молодой мужъ стоитъ съ сумрачнымъ видомъ на паперти, но чрезъ секунду онъ бѣжитъ къ дверцамъ хватаетъ руку молодой, цѣлуетъ ее и говоритъ что-то шопотомъ. Молодая лэди разлучаетъ ихъ и велитъ кучеру ѣхать; кэбъ удаляется — и покинутый супругъ съ поникшею головою идетъ куда глаза глядятъ.

Клеркъ, видѣвшій все это, идетъ въ ризницу и рапортуетъ священнику. Къ это время въ ризницу приходитъ старшій священникъ съ женою; онъ слышитъ повѣствованіе о странной свадьбѣ и успокоивается, когда ему говорятъ что всѣ формальности соблюдены; но его супругу не такъ-то легко удовлетворить. Она снова переспрашиваетъ клерка объ обстоятельствахъ вѣнчанія — и когда послѣдній упоминаетъ о вышитой коронкѣ на платкѣ одной изъ лэди, то она. многозначительно указывая пальцемъ на подпись въ книгѣ «Луиза Винвудъ», говорить:

— Я знаю, кто эта особа! Вторая супруга лорда Винвуда. Я ходила въ школу съ ея падчерицами и мы встрѣчаемся теперь въ духовныхъ концертахъ; я постараюсь поговорить съ ними въ слѣдующій разъ. Одну секундочку, мистеръ Дженкинсонъ, я только запишу имена молодыхъ: "Ланселотъ Линци, " «Нэтэли Грэбрукъ.» Очень романическія имена! До пріятнаго свиданія!

Между тѣмъ Нэтэли возвращается въ Месуэль Хиллъ въ сопровожденіи лэди Винвудъ, а Лоонсъ шатается по улицамъ проклиная законы о бракахъ. Раскрытіе тайны теперь зависитъ отъ встрѣчи между дочерьми лорда и женою старшаго священника.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ.
Вечеръ.

Мистеръ Тэрлингтонъ.
Лэди Винвудъ дома.

Среда, 15-го Декабря, 10 ч.

«Дорогая Нэтали!»

«Такъ какъ варваръ настаиваетъ, что онъ долженъ получить приглашеніе, то я и прилагаю оное. Ничего, не горюй, моя милая. Ты съ Лоонсомъ пріѣдешь къ обѣду — и я постараюсь, чтобы вы могли поговорить наединѣ. Все что я прошу отъ тебя взамѣнъ — это, чтобы ты не показывала вида, что Лоонсъ цѣловалъ тебя; ты навѣрно откроешь сама тайну, если не будешь остерегаться, потому что напримѣръ вчера послѣ обѣда у мама, когда ты вернулась послѣ свиданія съ мужемъ, то нельзя было не примѣтить краски твоего лица; даже твои плечи — хотя и представляютъ большое искушеніе для поцѣлуевъ, въ этомъ нѣтъ сомнѣнія, но все таки ты должна быть осторожнѣе и надѣвать хоть шемизетку, если уже не можешь запретить Лоонсу прикладываться къ нимъ.

Любящая тебя Луиза»

По предварительному уговору съ Нэтэли, лэди Винвудъ устроила такъ, что семейство Грэбрукъ, приглашенное къ обѣду, прибыло ранѣе другихъ. Оставивъ своего мужа и падчерицъ занимать сэра Джозефа и его сестру, лэди Винвудъ повела Нэтэли въ свой будуаръ, соединявшійся портьерою съ гостиною.

— Моя милая, ты глядишь сегодня страшно угрюмой. Случилось что нибудь?

— Я вся измучилась, Луиза. Жизнь которую я веду такъ невыносима, что кажется, если Лоонсъ станетъ настаивать, то я соглашусь бѣжать съ нимъ сегодня-же.

— Пожалуйста не дѣлай ничего подобнаго и подожди, пока тебѣ минетъ шестнадцать. Я люблю романическія приключенія, но появленіе Лоонса со мною на скамьѣ подсудимыхъ — выше моихъ желаній. Что, тотъ пріѣдетъ сегодня вечеромъ?

— Конечно. Онъ слѣдуетъ за мною повсюду. Онъ завтракалъ сегодня въ Месуэль Хиллѣ и еще болѣе увивался около меня и получилъ въ отвѣтъ еще большую холодность, такъ что папа распекъ меня сегодня порядкомъ. Но что же мнѣ дѣлать? Лоонсъ не далѣе какъ вчера прислалъ мнѣ укорительное письмо, въ которомъ клянется прибить Ричарда, если я позволю ему еще разъ поцѣловать мою руку. Кабы ты знала, какую ужасную я веду жизнь; я боюсь всѣхъ, даже Лоонса! Мнѣ кажется, что Ричардъ Тэрлингтонъ подозрѣваетъ истину. Послѣдніе два раза, когда мы уединились съ Лоонсомъ въ комнатѣ тети, онъ пошелъ по нашимъ слѣдамъ и очутился между нами прежде чѣмъ мы успѣли перекинуться нѣсколькими словами; казалось, онъ былъ готовъ съѣсть Лоонса, такъ страшно было его лицо! Не можешь ли ты намъ помочь сегодня, Луиза? Я говорю не за себя, но Лоонсъ сталъ такъ нетерпѣливъ и раздражителенъ за послѣднее время, что рѣшительно объявилъ: если ему не удастся сказать двухъ словъ наединѣ со мною сегодня вечеромъ, то онъ явится завтра въ Месуэль Хилль и поймаетъ меня во время прогулки.

— Успокойся, мое дитя, я устрою вамъ tête-à-tête.

— Но какъ?

Лэди Винвудъ указала рукою на драпри въ дверяхъ спальни, за которыми помѣщалась большая гостинная, а за большою гостинною маленькая тоже гостинная, очень уютная и со вкусомъ меблированная.

— Къ обѣду я ожидаю четверыхъ или пятерыхъ, объяснила она: — и еще нѣсколькихъ къ вечеру, такъ что будучи немногочисленнымъ обществомъ мы удовольствуемся и маленькой гостинною. Большая гостинная не будетъ освѣщена, а здѣсь въ будуарѣ я поставлю свою небольшую лампочку. Я приглашу гостей изъ столовой ранѣе обыкновеннаго и Лоонсъ присоединится къ намъ прежде чѣмъ пріѣдетъ Ричардъ Тэрлингтонъ. Какъ только онъ появится, пошли его сюда прямо при теткѣ и всѣхъ насъ.

— На чѣмъ?

— За вѣеромъ. Оставь вѣеръ здѣсь въ будуарѣ прежде чѣмъ пойдешь къ обѣду, за которымъ Лоонсъ будетъ подлѣ тебя, дай ему тайную инструкцію подольше нарочно не находить вѣера. Ты выкажешь нетерпѣніе… пойдешь за вѣеромъ сама — и вотъ вы вмѣстѣ. Не забудь что я говорила тебѣ про плечи; болѣе я ничего не имѣю сказать.

Гости приглашенные къ обѣду начали съѣзжаться, и лэди Винвудъ была отозвана къ своимъ обязанностямъ въ качествѣ хозяйки дома.

Обѣдъ начался очень поздно, такъ что было безъ десяти минутъ десять, когда лэди достигла маленькой гостинной. Лоонсъ никакъ не могъ присоединиться къ дамскому обществу сейчасъ же по выходѣ лэди изъ столовой — и вошелъ въ гостинную, когда часы пробили десять.

— Поздно! прошептала Нэтэли. — Онъ сію минуту будетъ здѣсь.

— Не придетъ же онъ такъ пунктуально въ десять часовъ! отвѣчалъ Лоонсъ. — Не теряй времени, пошли меня за вѣеромъ.

Но только что Нэтэли раскрыла ротъ чтобы произнести условленныя слова, какъ вошедшій лакей проговорилъ:

— Мистеръ Тэрлингтонъ!

Послѣдній вошелъ — и отдавъ свое неуклюжее привѣтствіе лэди Винвудъ, направился къ Нэтэли, встрѣтившей его съ изумленіемъ и оживленнымъ видомъ (вслѣдствіе разговора съ Лоонсомъ), что было явною противоположностью тѣхъ холодныхъ встрѣчь, которыя испытывалъ на себѣ такъ часто Ричардъ Тэрлингтонъ.

Дочери лорда Винвуда были извѣстными любительницами музыки — и лэди Винвудъ, замѣтивъ взглядъ, который Ричардъ Тэрлингтонъ бросилъ на Лоонса, стоявшаго подлѣ Нэтэли, шепнула что-то на ухо миссъ Лавиніи, а та попросила молодыхъ дѣвицъ спѣть. Лоонсъ, покоряясь нѣмому приказанію Нэтэли, выраженному во взглядѣ, вызвался отыскать ноты. Надо замѣтить, что онъ взялъ не тотъ экземпляръ какой слѣдовало — и въ то время какъ онъ поднялъ ноты съ пюпитра чтобы положить на мѣсто, на клавиши упало письмо съ литографированнымъ адресомъ. Одна изъ молодыхъ лэди взяла его и прочла содержаніе.

— Духовные концерты! воскликнула она.

Двѣ другія сестры, стоя позади, вопросительно смотрѣли другъ на друга.

— Что-то хорошаго скажетъ намъ комитетъ? Мы совершенно забыли про митингъ.

— Развѣ въ этомъ мѣсяцѣ будетъ митингъ?

— Да! Двадцать третьяго декабря. Спрячь пригласительное письмо къ себѣ, Амелія.

Послѣдняя положила его къ приглашеньямъ на этотъ мѣсяцъ, а неузнанный мужъ Нэтэли преспокойно взиралъ на все это.

Такимъ образомъ злополучная судьба избрала самого же Лоонса орудіемъ для раскрытія его тайны. Благодаря его разсѣянности, въ которой онъ взялъ не тѣ ноты, какія слѣдовало, между дочерьми лорда и женою старшаго священника будетъ разговоръ, который откроетъ окончательно глаза бдительному и безъ того Ричарду Тэрлингтону.

Гости званные на вечеръ начали съѣзжаться, и джентльмены оставивъ столовую присоединились къ дамскому обществу.

Сэръ Джозефъ Грэбрукъ, взявъ подъ руку Тэрлингтона, подвелъ его къ хозяину. Разговоръ за обѣдомъ имѣлъ предметомъ финансовые вопросы, — лордъ Винвудъ былъ не совсѣмъ доволенъ помѣщеніемъ своихъ капиталовъ и милый Ричардъ сэра Джозефа очутился въ обществѣ какъ нельзя болѣе кстати, такъ какъ по финансовой, спекуляторской части былъ большой ходокъ. Такимъ образомъ, три джентльмена сѣли въ уголокъ, неподалеку другъ отъ друга, чтобы разрѣшить вопросъ коммерческаго свойства, постановленный однимъ изъ нихъ — лордомъ Винвудомъ. Лоонсъ, наблюдая за ними, изподтишка пожалъ руку Нэтэли. Пріѣхалъ извѣстный виртуозъ и игралъ на фортепіано; вниманіе гостей преимущественно было обращено на исполненіе. Болѣе удобнаго случая для отсылки Лоонса за вѣеромъ нечего было и ожидать. И въ самомъ дѣлѣ, въ то время какъ три джентльмена были заняты финансовыми вопросами, а остальное общество наслаждалось исполненіемъ какой-то сонаты, обвѣнчанная чета скрылась на свиданіе въ будуаръ.

Лэди Винвудъ, замѣтя ихъ отсутствіе, начала наблюдать за Ричардомъ Тэрлингтономъ.

Онъ говорилъ что-то съ жаромъ, обратившись спиною къ остальному обществу. Онъ ни разу не обернулся и не взглянулъ назадъ. Пришелъ чередъ говорить лорду Винвуду. Онъ сохранялъ то же положеніе, слушая. Вслѣдъ за этимъ въ разговоръ вмѣшался сэръ Джозефъ, тогда усиленное вниманіе Ричарда Тэрлингтона исчезло, — онъ напередъ зналъ, что скажетъ его будущій тесть. Ричардъ съ безпокойствомъ взглянулъ на то мѣсто, гдѣ была Нэтэли во время начатія разговора трехъ джентльменовъ. Лордъ Винвудъ сказалъ нѣсколько словъ. Голова Тэрлингтона опять повернулась къ собесѣдникамъ. Сэръ Джозефъ опровергнулъ лорда. Ревнивый женихъ снова искоса посмотрѣлъ чрезъ плечо, на этотъ разъ туда — гдѣ стоялъ Лоонсъ. Въ это время хозяинъ дома снова заставилъ его обратить на себя вниманіе и такимъ образомъ прекратить осмотръ комнаты. Между тѣмъ двое изъ гостей подошли къ хозяйкѣ дома чтобы распрощаться, такъ какъ они были приглашены на другой вечеръ.

Лэди Винвудъ должна была встать и выслушать ихъ, такъ какъ они имѣли ей нѣчто сказать — и они излагали это необыкновенно долго. Лэди Винвудъ избавилась наконецъ отъ нихъ, взглянула въ уголъ гдѣ сидѣли прежде три собесѣдника — и съ ужасомъ увидѣла, что тамъ были только лордъ Винвудъ и сэръ Джозефъ. Не мѣшкая ни минуты, лэди Винвудъ направилась въ свой будуаръ, но на порогѣ двери, ведущей въ темную гостинную, она услышала уже наглый, угрожающій голосъ Тэрлингтона. Ревность вооружена зоркими глазами. Онъ очутился въ надлежащемъ мѣстѣ и… о Боже! онъ накрылъ любовниковъ.

Рѣшительность была была безспорною чертою характера лэди Винвудъ, но и она немного поблѣднѣла, ступивъ на порогъ будуара.

Тамъ находилась Нэтели, вмѣстѣ и негодующая и испуганная, — между человѣкомъ который къ ней сватался и между дѣйствительно-обвѣнчаннымъ съ нею. Лице Тэрлингтона выражало звѣрскую ярость. Лоонсъ, подававшій въ это время вѣеръ Нэтэли, улыбался съ видомъ человѣка, знавшаго свое превосходство и торжествовавшаго поэтому.

— Я запрещаю вамъ брать вѣеръ изъ рукъ этого человѣка, сказалъ Терлингтонъ, говоря Нэтэли и указывая на Лоонса.

— Не рано ли начинать запрещенія? вмѣшалась въ это время лэди Винвудъ.

Она произнесла это весело и добродушно.

— Точь въ точь что говорю и я! воскликнулъ Лоонсъ. — Надо напомнить мистеру Тэрлингтону, что онъ еще не женатъ на Нэтэли!

Слова эти были произнесены съ такою интонаціею въ голосѣ, что обѣ лэди невольно побоялись за послѣдствія ихъ. Лэди Винвудъ, взявъ отъ Лоонса вѣеръ одною рукою, подала его Нэтэли другою.

— Вотъ твой вѣеръ, моя милая, сказала она со своею обычною веселостью и развязностью. — Какъ ты позволяешь этимъ двумъ варварамъ задерживать тебя здѣсь, когда знаменитый виртуозъ играетъ усладительную сонату? Лоонсъ! Мистеръ Терлингтонъ! слѣдуйте за мною и постарайтесь впредь быть одаренными музыкальнымъ вкусомъ.

Она направилась съ Нэтэли въ гостинную и прошептала:

— Что, онъ поймалъ васъ?

Нэтэли шопотомъ проговорила въ отвѣтъ:

— Я услыхала его шаги во время. Онъ засталъ насъ ищущими вѣеръ.

Два джентльмена остались въ будуарѣ, чтобы наединѣ обмѣняться нѣсколькими словами.

— Этимъ дѣло не кончится, мистеръ Линци!

На губахъ Лоонса появилась ироническая улыбка.

— Впервые соглашаюсь съ вами, отвѣчалъ онъ. — Этимъ дѣло не кончится, какъ вы говорите.

Лэди Винвудъ остановилась въ дверяхъ гостинной и обернулась смотря на нихъ. Они заставляли ждать себя — и имъ не оставалось ничего болѣе какъ послѣдовать за хозяйкою дома.

Прибывъ въ среду вечерняго общества, оба, какъ Лоонсъ такъ и Тэрлингтонъ, имѣли въ виду одну и ту же цѣль, вслѣдствіе происшествія въ будуарѣ, — объясниться съ сэромъ Джозефомъ. И здѣсь Лоонсъ восторжествовалъ надъ Тэрлингтономъ, онъ первымъ добрался до сэра Гребрука. Его слова заключали въ себѣ простестъ, неудовольствіе насчетъ ревности Ричарда и просьбу объ указаніи той важной причины, по которой онъ не вхожъ въ Мессуэль Хилль. Наблюдая за Лоонсомъ и сэромъ Джозефомъ, въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ нихъ, зоркій глазъ Ричарда Тэрлингтона примѣтилъ искренность ихъ разговора, ему сильно непонравившуюся. Прикрываемый обществомъ, онъ пододвинулся поближе и началъ прислушиваться.

Въ это самое время виртуозъ, исполнявшій сонату, достигъ того мѣста, гдѣ музыкальные звуки, производимые преимущественно лѣвою рукою, изображали восхожденіе луны надъ деревенскимъ кладбищемъ и пляску духовъ надъ могилою дѣвушки. Сэръ Джозефъ поэтому долженъ былъ возвысить голосъ, отвѣчая племяннику.

— Я очень сожалѣю, что это такъ, равно какъ и Нэтэли; но что-же дѣлать? — Ричардъ стоитъ поперекъ дороги. Будемъ и теперь осторожны, мой милый, чтобы Ричардъ не застигъ насъ. Онъ любезно кивнулъ Лоонсу и направился на другой конецъ комнаты. Вотъ все что слышалъ Тэрлингтонъ. Его всеподозрѣвающая натура высказалась и тутъ, — онъ мгновенно къ словамъ, произнесеннымъ теперь сэромъ Джозефомъ, присоединилъ сказанное Лоонсомъ въ будуарѣ, напомнившимъ ему, что онъ еще не женатъ на Нэтэли, — и въ его воображеніи родилось подозрѣніе, что сэръ Джозефъ затѣваетъ что нибудь для него неблагопріятное, почему, пораздумавъ съ минуту, онъ направился къ своему будущему тестю.

— Грэбрукъ!

Сэръ Джозефъ отступилъ, взглянувъ на лицо Ричарда Тэрлингтона.

— Мой милый Ричардъ, вы смотрите очень странно… Не душно-ли вамъ здѣсь въ комнатѣ?

— Вовсе не душно! съ сердцемъ отвѣчалъ Тэрлингтонъ. — Сегодня я видѣлъ достаточно, дабы имѣть право настоять на томъ, чтобы съ сегодняшняго дня и до дня моей свадьбы ваша дочь не видалась съ съ Ланселотомъ Линци.

Сэръ Джозефъ пытался говорить, но Тэрлингтонъ при первомъ же словѣ пресѣкъ его.

— Да, да! Я знаю, вы не раздѣляете моего мнѣнія о Линци — и я видѣлъ, не далѣе какъ теперь, ваши танственные переговоры съ нимъ.

Сэръ Грэбрукъ снова началъ было свое опроверженіе, такъ какъ на этотъ разъ былъ нѣсколько возмущенъ дерзкимъ заявленіемъ Тэрлингтона, но послѣдній не предоставилъ ему возможности для этого и продолжалъ самъ:

— Я не могу требовать, чтобы Линци не принимали въ этомъ домѣ или въ домѣ вашей сестры, но я могу не пускать его въ свой домъ, почему мы и отправимся въ мой загородный коттэджъ. Я предлагаю нѣкоторыя измѣненія въ постановленныхъ между нами предварительныхъ условіяхъ. Вы приглашены куда нибудь на праздники Рождества?

Онъ остановился и устремилъ на сэра Джозефа испытующій взглядъ. Послѣдній не безъ удивленія отвѣчалъ что нѣтъ.

— Въ такомъ случаѣ, сказалъ Тэрлингтонъ, — я приглашаю васъ всѣхъ въ Соммерсетъ и предлагаю чтобы свадебная церемонія происходила въ моемъ домѣ. Согласны?

— Это идетъ въ разрѣзъ обычаю, принятому въ этомъ случаѣ, Ричардъ! началъ было сэръ Джозефъ.

— Значитъ вы не соглашаетесь? Я говорю откровенно, что если вы отринете мое предложеніе, то я долженъ буду придти къ заключенію…

— Нѣтъ, Ричардъ, отвѣчалъ спокойно сэръ Джозефъ: — я согласенъ.

Тэрлингтонъ сдѣлалъ шагъ или два и потомъ опять вернулся къ старику.

— Это ниспровергнетъ нѣкоторыя предначертанія и будетъ большимъ неудобствомъ для дамъ, произнесъ снова старый джентльменъ, — но если уже вы непремѣнно требуете, то пусть будетъ по вашему, Ричардъ. Я буду имѣть случай завтра, когда мы встрѣтимся въ Мессуэль Хиллѣ, воззвать къ вашей снисходительности по поводу обстоятельства, которое можетъ очень васъ удивить. Теперь ни слова болѣе, Ричардъ.

Онъ повернулся и направился къ лэди, такъ что Тэрлингтону не было возможности заставить его опредѣленнѣе выразить свою мысль.

Совѣщаніе, назначенное на слѣдующій день въ домѣ сэра Джозефа, долженствовало имѣть своимъ предметомъ заключеніе акта о приданомъ Нэтэли, т. е. рядной записи, — Тэрлингтонъ зналъ это. «Неужели же вопросъ о деньгахъ будетъ причиною воззванія къ моей снисходительности?» блеснуло въ головѣ Ричарда Тэрлингтона. Тутъ онъ перенесся мыслью на свои финансовыя дѣла; положеніе ихъ было не блестящее. Правда, накладныя товаровъ присланныхъ изъ-за границы пущены въ ходъ, т. е. по нимъ получено что слѣдуетъ, — но тѣмъ не менѣе, долгъ братьямъ Бюльпитъ, въ размѣрѣ сорока тысячъ фунтовъ (съ процентами), долженъ быть уплаченъ ранѣе чѣмъ чрезъ мѣсяцъ, да и притомъ обезпеченіе которое Тэрлингтонъ представилъ своимъ кредиторамъ начинало безпокоить его, такъ какъ дубликаты накладныхъ стали ничегонезначущею бумагою съ тѣхъ поръ какъ по первому ихъ экземпляру получены товары. Неужели сребролюбивый сэръ Джозефъ имѣлъ какія нибудь измѣненія въ вопросѣ о приданомъ своей дочери? При одной мысли, что это можетъ быть такъ, по тѣлу Тэрлингтона пробѣжала дрожь. Онъ такъ былъ занятъ этимъ вопросомъ, что уѣхалъ съ вечера, позабывъ проститься съ Нэтэли.

Между тѣмъ Лоонсъ, оставившій гостинную лэди Винвудъ еще ранѣе своего соперника, также имѣлъ случай кой о чемъ поразмыслить прежде чѣмъ предаться отдохновенію. Короче — придя домой, онъ нашелъ пакетъ обозначенный: «въ собственныя руки.» Неужели справки о первоначальней жизни Ричарда Тэрлипгтона привели къ какому нибудь хорошему результату? Лоонсъ не безъ трепета распечаталъ пакетъ — въ немъ заключались: изложеніе хода дѣла и письмо отъ брата Лоонса. Оставивъ въ сторонѣ первую бумагу, молодой хирургъ приступилъ прямо къ чтенію письма, которое заключало въ себѣ слѣдующее:

«Если ты нуждаешься въ логическихъ, отвлеченныхъ доказательствахъ, для того только чтобы успокоить возникшее въ тебѣ подозрѣніе, — то удовольствуйся: нѣтъ сомнѣнія, что Тэрлингтонъ и капитанъ бросившій иностранца въ море — одно и то же лицо. Но если ты желаешь имѣть существенныя, фактическія данныя чтобы вести дѣло юридическимъ, легальнымъ порядкомъ, — то дѣло представляется несравненно болѣе труднымъ, такъ какъ Тэрлингтонъ разорвалъ всякую связь между прежнимъ своимъ бытіемъ и теперешнимъ состояніемъ. Тѣмъ не менѣе и въ этомъ случаѣ нечего отчаиваться за успѣхъ, потому что матросъ, сообщникъ капитана, какъ кажется, живъ до сихъ поръ; но подъ какимъ именемъ онъ скрылся — намъ неизвѣстно, хотя первоначальная, натуральная его фамилія открыта, именно — Томасъ Вильдфенгъ. Онъ знакомъ со всѣми черными страницами первоначальной жизни Ричарда Тэрлингтона и могъ бы доставить важныя свѣдѣнія, если бы только намъ его найти. Если ты желаешь этого, то не надо терять ни минуты; предувѣдомляю тебя, что издержки могутъ быть серіозны. Во всякомъ случаѣ, извѣсти меня: продолжать ли розыски или остановить дѣло на настоящемъ пунктѣ».

Прочитавъ послѣ этого изложеніе самого хода розысковъ, Лоонсъ написалъ о пріостановленіи ихъ, такъ какъ полученное увѣдомленіе не только удовлетворяло Лоонса, но могло произвести надлежащее дѣйствіе и на сэра Джозефа, въ случаѣ если бы онъ, узнавъ о заключенномъ тайномъ бракѣ, выказалъ свою отеческую власть.

— Вотъ тутъ причина, по которой она не можетъ выдти за Тэрлингтона, сказалъ онъ самъ себѣ, пряча подъ замокъ доставленныя ему бумаги. — А если она не выйдетъ за Тэрлингтона, то отчего же ей не быть моею женою? добавилъ онъ, руководясь логикою влюбленнаго юноши.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ.
Библіотека.

На слѣдующій день въ Месуэль Хиллѣ собрались: сэръ Джозефъ Грэбрукъ, адвоката, послѣдняго мистеръ Дикосъ, особа достопочтенная и чрезвычайно богатая, и Ричардъ Тэрлингтонъ, имѣя въ виду составленіе акта о приданомъ Нэтали. Для предстоявшихъ переговоровъ хозяинъ дома, сэръ Джозефъ, избралъ библіотеку, какъ самую отдаленную и уединенную комнату во всемъ помѣщеніи.

Послѣ того какъ между тремя джентльменами переброшено было нѣсколько предварительныхъ, неотносящихся къ дѣлу фразъ, сэръ Джозефъ казалось затруднялся приступить къ вопросу, для разрѣшенія котораго собралось это маленькое общество. Онъ старался избѣгать взглядовъ своего адвоката и самъ смотрѣлъ на Тэрлингтона нѣсколько съ безпокойнымъ видомъ.

— Ричардъ, началъ онъ наконецъ, — когда мы говорили съ вами насчетъ выхода Нэтэли замужъ, во время пребыванія нашего на яхтѣ, я обѣщалъ дать въ приданое дочери…

У старика захватило духъ и онъ долженъ былъ остановиться на минуту, послѣ чего продолжалъ:

— Я обѣщалъ дать въ приданое дочери половину моего состоянія. Забудьте объ этомъ, Ричардъ. Я не могу исполнить моего обѣщанія.

Мистеръ Дикосъ, дожидаясь инструкцій, положилъ перо на столъ и смотрѣлъ на выбраннаго сэромъ Джозефомъ въ зятья. Что-же на это скажетъ мистеръ Тэрлингтонъ?

Сидя противъ окна, онъ не отвѣчалъ прямо на слова будущаго тестя, но всталъ при словахъ сэра Джозефа и перемѣнивъ мѣсто помѣстился спиною къ свѣту.

— У меня сегодня что-то слабы глаза, произнесъ онъ, замѣтно понизивъ обыкновенный тонъ своего голоса, — свѣтъ производитъ на нихъ непріятное впечатлѣніе.

Онъ не могъ найти болѣе подходящей отговорки тому, почему онъ обратился спиною къ свѣту; между тѣмъ какъ настоящая причина этому дѣйствію была та, чтобы скрыть насколько возможно свое лицо отъ наблюденій двухъ джентльменовъ.

Неудачное ухаживанье Тэрлингтона за Нэтэли привело его въ изнеможеніе: даже его крѣпкіе нервы начинали терять свою упругость подъ вліяніемъ злополучныхъ обстоятельствъ и неудачь. Онъ чувствовалъ что сила самообладанія покидаетъ его, такъ что онъ долженъ былъ стараться о сокрытіи, насколько возможно, выраженія лица, не будучи болѣе въ силахъ управлять имъ.

— Слышали вы что я сказалъ, Ричардъ?

— Да. Продолжайте.

— Половину моего состоянія! повторилъ сэръ Джозефъ. — Но это значило бы разстаться съ половиною жизни; значило бы сказать прости на вѣки моему искреннѣйшему другу! Мои деньги мнѣ необходимы какъ пища для моего ума, Ричардъ. Я не знавалъ болѣе интереснаго чтенія какъ чтеніе приходо-расходной книги. О, какое занимательное чтеніе, когда съ одной стороны наблюдая расходъ, съ другой приходъ, съ горестью замѣчаешь скудость остатка въ одно время и съ трепетомъ узрѣваешь его полноту въ другое! Самый лучшій романа, не можетъ сравниться съ приходо-расходною книгою! — Сэръ Джозефъ послѣднія фразы произнесъ съ страстнымъ, патетическимъ, и всего важнѣе. съ искреннимъ задушевнымъ восторгомъ. — Я не могу, право, я не могу видѣть, что мои счеты уменьшились на половину. Что дѣлать, у всякаго своя слабость, произнесъ онъ со вздохомъ: — а у меня — моя приходо-расходная книжка. Да и притомъ, вы не нуждаетесь въ деньгахъ; если бы было такъ, тогда другое дѣло… конечно…. Но вѣдь вы богатый человѣкъ, Ричардъ, вы женитесь на моей Нэтэли не изъ-за денегъ, а по любви. Вы, она и мои внучата получатъ все послѣ моей смерти, такъ для васъ ничего не значитъ подождать до тѣхъ поръ, когда меня не будетъ… Не согласились ли вы на четвертую часть, Ричардъ, вмѣсто половины?… Двадцать тысячъ фунтовъ, жалобно упрашивалъ сэръ Джозефъ. — Я могу перенести потерю въ двадцать тысячь, но, ради Создателя. не требуйте больше!..

Губы адвоката сложились въ саркастическую улыбку. Онъ точно такъ же какъ и сэръ Джозефъ любилъ свои деньги и кажется долженъ бы былъ сочувствовать послѣднему, но между богатыми это бываетъ рѣдко — и мистеръ Дикосъ явно выразилъ свое презрѣніе.

Между собесѣдниками водворилось молчаніе.

— Не мучьте меня молчаніемъ, Ричардъ! умолилъ сэръ Джозефъ. — Скажите — да или нѣтъ?

— Двадцать тысячъ фунтовъ, съ большимъ удовольствіемъ! произнесъ Тэрлингтонъ: — Но съ условіемъ, Грэбрукъ, что эта сумма будетъ закрѣплена за Нэтэли и за дѣтьми послѣ нея. Ни одного пенни мнѣ! съ гордостью произнесъ онъ, — слышите, ни одного пенни мнѣ!

Говорите послѣ этого, что богатые люди безсердечны. Сэръ Джозефъ молча пожалъ руку своему будущему зятю и по его щекамъ покатились слезы.

Съ этого момента составленіе акта о приданомъ пошло какъ по маслу. Сэръ Джозефъ высказывалъ содержаніе записи, адвокатъ вырабатывалъ его въ юридическую, законную форму и излагалъ на бумагѣ. Между тѣмъ Ричардъ Тэрлингтонъ, оставаясь на своемъ мѣстѣ у окна, принималъ совершенно пассивное участіе въ процессѣ составленія акта. Онъ отвѣчалъ коротко, когда было необходимо сказать что нибудь, и во всемъ соглашался съ двумя джентльменами. И въ самомъ дѣлѣ, человѣкъ въ критическомъ положеніи непремѣнно сосредоточивается въ себѣ, въ своихъ мысляхъ, — а Тэрлингтонъ былъ въ такомъ положеніи, когда сэръ Джозефъ требовалъ отвѣта на свое неожиданное предложеніе. Несчастному жениху предстояло два выбора: или заплатить въ срокъ взятыя въ конторѣ «братьевъ Бюльпитъ» сорокъ тысячь фунтовъ, или попросить у послѣднихъ отсрочки уплаты и такимъ образомъ дать возможность узнать плохія дѣла Левантскаго торговаго дома. Единственнымъ, буквально единственнымъ путемъ къ спасенію, послѣ того какъ сэръ Джозефъ безстыднымъ образомъ отказался исполнить вполнѣ свое обѣщаніе, было принять гордый, самоувѣренный тонъ, выказать свою снисходительность и тѣмъ отсрочить раскрытіе истины до тѣхъ поръ, пока онъ не станетъ зятемъ сэра Джозефа. Тогда, будучи мужемъ Нэтэли, онъ можетъ сказать: «я долженъ заплатить чрезъ двѣ недѣли сорокъ тысячъ фунтовъ, но сдѣлать мнѣ это нечѣмъ. Заплатите за меня, иначе вы увидите имя вашего зятя въ спискѣ банкротовъ». Для счастья своей дочери, въ этомъ нѣтъ сомнѣнія, сэръ Джозефъ далъ бы требуемую сумму: но при этомъ необходимо, чтобы свадьба была во время. Если же сэръ Джозефъ по какимъ нибудь обстоятельствамъ вздумаетъ отложить свадьбу всего только на двѣ недѣли отъ назначеннаго дня, фирма «Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка» появится въ газетахъ. Такъ размышлялъ Тэрлингтонъ, стоя на краю открытія того, что Нэтэли стала уже женою другаго.

— Ричардъ!

— Мистеръ Тэрлингтонъ!

Послѣдній, выведенный изъ своего раздумья возгласомъ сэра Джозефа и мистера Дикоса, вздрогнулъ и долженъ былъ перенести свое вниманіе на двухъ джентльменовъ; они смотрѣли на него съ нѣкоторымъ удивленіемъ.

— Покончили вы съ составленіемъ акта? спросилъ онъ.

— Давнимъ давно, мой дорогой Ричардъ! отвѣчалъ сэръ Джозефъ. — Неужели вы не слыхали, что я говорилъ, вотъ уже добрыхъ четверть часа, мистеру Дикосу? О чемъ это вы замечтались?

Тэрлингтонъ не имѣлъ намѣренія отвѣчать на послѣдній вопросъ.

— То, что вы говорили мистеру Дикосу — касается меня? спросилъ онъ.

— Можете отгадывать сами, таинственно произнесъ сэръ Джозефъ. — Я говорилъ съ мистеромъ Дикосомъ насчетъ духовнаго завѣщанія — и отчасти оно уже изложено. Я желаю, чтобы актъ о приданомъ и духовная были совершены въ одно время. Будьте такъ добры, прочтите содержаніе духовной, мистеръ Дикосъ.

Духовное завѣщаніе сэра Джозефа имѣло два достоинства: оно было ясно и коротко.

Исключая двухъ или трехъ небольшихъ выдѣлокъ отдаленнымъ родственникамъ, сэру Джозефу не объ комъ было болѣе думать, какъ о своей единственной дочери и ея потомствѣ. Миссъ Лавинія при жизни сэра Джозефа получила уже свою часть. Эту тему и развивало завѣщаніе сэра Грэбрука, будучи изложено вмѣстѣ съ соблюденіемъ всѣхъ форменныхъ условій, такъ что въ этомъ отношеніи не отличалось отъ бездны прочихъ распоряженій на случай смерти.

Причина, по которой сэръ Джозефъ позаботился обратить вниманіе Ричарда Тзрлингтона на свою послѣднюю волю, оставалась неразъясненною вплоть до тѣхъ поръ, пока мистеръ Дикосъ не дошелъ до мѣста, въ которомъ долженствовало назначить душеприкащиковъ и опекуновъ надъ состояньемъ. и не объявилъ что здѣсь духовная прерывается.

— Сэръ Джозефъ Грэбрукъ, готовы ли вы поименовать лицъ назначаемыхъ вами? спросилъ адвокатъ.

Сэръ Джозефъ всталъ, очевидно чтобы показать всю важность своего отвѣта.

— Я назначаю, сказалъ онъ: — единственнымъ душеприкащикомъ и опекуномъ Ричарда Тэрлингтона.

Мистера Дикоса удивить было не легко, но на этотъ разъ отвѣтъ сэра Джозефа окончательно поразилъ его. Онъ выпуча глаза смотрѣлъ на своего кліента и произнесъ не болѣе какъ слѣдующія пять словъ:

— Въ своемъ ли вы умѣ?

Сэръ Джозефъ немного покраснѣлъ.

— Я никогда не чувствовалъ себя въ болѣе полномъ обладаніи моими умственными способностями нежели теперь, мистеръ Дикосъ.

Мистеръ Дикосъ не былъ обезоруженъ этимъ отвѣтомъ.

— Но знаете ли что вы дѣлаете, назначая мистера Тэрлингтона единственнымъ душеприкащикомъ и опекуномъ надъ состояньемъ? остерегалъ онъ. — Вы отдаете въ распоряженіе мужу вашей дочери каждое пенни вашего наслѣдства.

Тэрлингтонъ слушалъ до сихъ поръ переговоры повидимому со вниманіемъ, но это скорѣе изъ вѣжливости чѣмъ изъ заинтересованности. По его взгляду, будущее граничило числомъ, въ которое «Братья Бюльпитъ» имѣли право требовать уплаты долга. Завѣщаніе было для него дѣломъ третьестепенной важности въ сравненіи съ актомъ о приданомъ — и только когда адвокатъ высказалъ свое предостереженіе, тогда только Ричардъ Тэрлингтонъ уразумѣлъ то выгодное положеніе, въ которомъ онъ очутился бы въ случаѣ смерти своего будущаго тестя. Онъ покраснѣлъ въ свою очередь и показалъ видъ, что обидѣлся послѣдними словами мистера Дикоса.

— Ни слово, Ричардъ! Дайте мнѣ отвѣтить и за себя, и за васъ! сказалъ сэръ Джозефъ. — Вотъ уже болѣе семи лѣтъ какъ и оказываю полнѣйшее довѣріе Ричарду Тэрлингтону, продолжалъ онъ, обратившись къ мистеру Дикосу. — Благодаря его искреннимъ совѣтамъ, я сильно увеличилъ мой капиталъ. Много разъ я предлагалъ ему послѣдній для его торговыхъ операцій, но онъ всегда отказывался. Даже его злѣйшіе враги, сэръ, должны были признаться, что мой интересъ нисколько не страдалъ, если я ему и поручалъ свои дѣла. Неужели же теперь, когда онъ женится на моей дочери, я откажу ему въ моей безграничной довѣренности и притомъ безъ всякой причины? Смѣю ли я усомниться въ его безкорыстіи и благородствѣ, въ первый разъ съ тѣхъ поръ какъ мы съ нимъ знакомы? Нѣтъ! Я не въ состояніи найти болѣе компетентныхъ и достойныхъ рукъ, которымъ бы я могъ ввѣрить завѣдываніе состояньемъ, наслѣдуемымъ послѣ меня моей дочерью, нежели руки человѣка, готовящагося быть ея мужемъ. Я стою на моемъ первоначальномъ указаніи, мистеръ Дикосъ! Я требую, чтобы мое завѣщаніе возложило заботу о состояніи моей дочери на Ричарда Тэрлингтона.

Послѣдній изъявилъ желаніе говорить, адвокатъ попробовалъ тоже, — но сэръ Джозефъ, не безъ достоинства, отказался выслушать обоихъ ихъ.

— Нѣтъ, Ричардъ! до тѣхъ поръ пока я живъ — это мое дѣло, не ваше. — Нѣтъ, мистеръ Дикосъ! Я хорошо понимаю, что ваша обязанность предостеречь меня; вы исполнили свой долгъ. Теперь, вы должны написать имя, которое я указываю, или оставьте духовную на столѣ — и я призову перваго солиситора чтобы завершить ее.

Эти слова выяснили адвокату его положеніе. Ему оставалось или поддаться, или потерять хорошаго кліента: онъ выбралъ первый путь — и окончивъ дѣло, съ угрюмымъ видомъ, покинулъ комнату.

Сэръ Джозефъ проводилъ его до зала. Когда онъ возвратился въ библіотеку чтобы сказать еще нѣсколько словъ про завѣщаніе своему другу, онъ неожиданно былъ схваченъ за руку послѣднимъ и безцеремонно повлеченъ къ окну.

— Ричардъ! воскликнулъ онъ: — что это значитъ?

— Смотрите! вскричалъ другой, указывая изъ окна на дорогу, шедшую мимо полей и окаймленную кустарникомъ. — Кто этотъ человѣкъ?… Скорѣе! прежде чѣмъ потеряли его изъ вида… Человѣкъ, крадущійся отъ одного куста къ другому… кто онъ?

Сэръ Джозефъ не могъ узнать прятавшейся за кустами фигуры. Тэрлингтонъ съ бѣшенствомъ проговорилъ насколько могъ тихо:

— Ланселотъ Линци!

Въ это время фигура скрылась изъ вида.

Сэръ Джозефъ не замедлилъ сдѣлать опроверженіе предположенію Ричарда, сказавъ, что это не можетъ никакимъ образомъ быть Лоонсъ; но подозрительнаго человѣка не легко успокоить. Тэрлингтонъ рѣзко спросилъ: дома ли Нэтэли? — и получилъ отвѣтъ, что она вышла прогуляться.

— Такъ и есть! бѣшенно вскричалъ Ричардъ Тэрлингтонъ съ присоединеніемъ проклятія, стремглавъ вылетѣвъ на улицу, чтобы самому удостовѣриться въ истинѣ.

Черезъ нѣкоторый промежутокъ времени онъ вернулся. Онъ засталъ Нэтэли гуляющею — но одну. Ничто не подтверждало его подозрѣнія, что Лоонсъ былъ съ нею. Въ сотый разъ онъ безнаказанно оскорблялъ Нэтэли, въ сотый разъ онъ долженъ былъ прибѣгнуть къ снисходительности ея отца и тетки.

— Этого не случится другой разъ, съ видомъ страданія произнесъ онъ. — Вы увидите во мнѣ совершенно другаго человѣка, когда я буду у себя. Да! вдругъ произнесъ онъ, дико сверкнувъ глазами, что выражало его безпокойство касательно Нэтэли и всего того что до нея относилось, — да, вѣдь между нами рѣшено, что вы всѣ прибудете ко мнѣ въ Сомерсетъ въ слѣдующій понедѣльникъ.

Сэръ Джозефъ, нѣсколько нерѣшительвымъ тономъ, произнесъ что рѣшено.

Тэрлингтонъ было вышелъ изъ комнаты, но потомъ опять вернулся.

— Вѣнчаніе должно произойти седьмаго января, сказалъ онъ обращаясь къ миссъ Лавиніи. — Ни однимъ днемъ позже!

Миссъ Лавинія въ свою очередь произнесла нѣсколько нерѣшительнымъ тономъ:

— Да, да, Ричардъ.

— Хорошо, проговорилъ онъ и поторопился оставить стариковъ.

Чрезъ полчаса спустя пришла Нэтэли — и по ея наружности было видно, что она взволнована.

— Что, ушелъ онъ? спросила она шопотомъ у тетки.

Успокоенная на этотъ счетъ, она направилась въ библіотеку, въ которую обыкновенно входила очень рѣдко. Миссъ Лавинія послѣдовала за нею, любопытствуя знать: въ чемъ дѣло. Нэтэли поспѣшила къ окну и начала махать платкомъ, очевидно дѣлая кому нибудь сигналъ. Миссъ Лавинія подошла къ ней и схватила ее за руку.

— Возможно ли это, Нэтэли? спросила она, — неужели Ланселотъ Линци и въ самомъ дѣлѣ былъ здѣсь тайно отъ твоего отца и меня?

— Что жъ за бѣда если-бы и такъ? отвѣчала довольно рѣшительнымъ тономъ Нэтэли. — Неужели же я не могу видѣться съ моимъ двоюроднымъ братомъ, потому что мистеру Тэрлингтону вздумалось ревновать его ко мнѣ?

Она отвернулась отъ тетки и съ этимъ движеніемъ твердость покинула ее; ея лицо покрылось румянцемъ — и она залилась слезами. Удовлетворенная этимъ признакомъ искренности и будто бы раскаянія, миссъ Лавинія согласилась держать въ тайнѣ случившееся. Они будутъ скоро въ графствѣ Соммерсетъ — и тогда уже правила дисциплины, предписанныя Тэрлингтономъ, не будутъ нарушаться; — Ричардъ ничего не открылъ опаснаго сегодня и дѣло можетъ быть предано забвенію. Такъ утѣшала себя лэди — и не подозрѣвая что одинъ изъ прислуги въ Месуэль Хиллѣ состоялъ на жалованьѣ у Ричарда Тэрлингтона и что онъ видѣлъ, какъ Лоонсъ выходилъ чрезъ заднюю калитку послѣ свиданія съ Нэтэли.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ.
Гостинная.

— Амелія!

— Скажи что нибудь!

— Попроси его сѣсть!

Такимъ образомъ въ смущеніи перешептывались три падчерицы лэди Винвудъ, стоя у себя въ гостинной и съ замѣшательствомъ созерцая предметъ, находившійся на порогѣ.

Это было двадцать третьяго декабря, около двухъ часовъ пополудни, по возвращеніи трехъ сестеръ съ митинга общества духовныхъ концертовъ, — а предметъ, на который онѣ взирали, былъ ни кто иной какъ Ричардъ Тэрлингтонъ. Онъ стоялъ въ дверяхъ со шляпою въ рукѣ, удивляясь странному пріему.

— Я пріѣхалъ сегодня утромъ изъ Соммерсета, сказалъ онъ. — Вѣрно вы слышали, какъ я имѣлъ удовольствіе объяснить это войдя сюда. Дѣла по фирмѣ заставили меня оставить моихъ гостей и мой загородный домъ, но я завтра же возвращаюсь къ нимъ. Когда я говорю мои гости, то я подразумеваю семейство Грэбрукъ. Развѣ вы не знаете, что они у меня въ гостяхъ?… Сэръ Джозефъ, миссъ Лавинія и Нэтали… При произнесеніи этого имени, сестры еще болѣе растерялись; онѣ поворачивались одна къ другой, дѣлая различные знаки.

Терпѣніе Тэрлингтона понемногу истощалось.

— Будьте такъ добры, объясните мнѣ, что все это значитъ? сказалъ онъ не безъ оттѣнка рѣзкости. — Миссъ Лавинія, узнавъ что я буду въ Лондонѣ, просила меня зайти къ вамъ чтобы взять выкройку платья, о чемъ она увѣдомляла васъ телеграммою. Вѣрно вы еще не получали ее…

Миссъ Амелія первая освободилась немного отъ замѣшательства и отвѣчала Тэрлингтону. Двѣ другія сестры все еще оставались въ какомъ-то оцѣпенѣніи.

— Мы получили увѣдомленіе сегодня утромъ. Но послѣ того случилось нѣчто такое, что заставило насъ растеряться при вашемъ появленіи — и мы просимъ у васъ извиненія…

Она обратилась къ одной изъ сестеръ.

— Софія, выкройка готова и спрятана въ ящикѣ въ столѣ, позади тебя. Передай свертокъ мистеру Тэрлингтону.

Софія достала свертокъ и вручила его посѣтителю.

— Отпустить намъ мистера Тэрлингтона, какъ будто бы ничего не случилось, — или нѣтъ? спросила она у старшей сестры на ухо.

Амелія молча размышляла какъ быть.

Въ это время Доротея, младшая изъ сестеръ, предложила, прежде чѣмъ приступить къ рѣшительному шагу, узнать: дома ли лэди Винвудъ. Эта мысль была принята и тотчасъ-же приведена въ исполненіе: Софія позвонила, а Амелія задала человѣку извѣстный уже вопросъ.

Оказалось, что леди Винвудъ выѣхала со двора сейчасъ же послѣ завтрака, а лордъ Винвудъ поѣхалъ проводить ее — и не оставлено извѣстія, когда они будутъ обратно.

Сестры взглянули на Тэрлингтона, стоявшаго молча и смотрѣвшаго на происходившее предъ его глазами. Какъ только человѣкъ удалился изъ комнаты, миссъ Амелія обратилась къ гостю:

— Можете-ли вы остаться у насъ до возвращенія папа или лэди Винвудъ?

— Никакъ не могу. Сегодня мнѣ дорога каждая минута.

— Но вы улучите нѣсколько времени, если я скажу вамъ, что мы имѣемъ передать вамъ очень важное дѣло?

Тэрлингтонъ не безъ удивленія взялъ стулъ. Миссъ Амелія направилась съ сестрами въ другой конецъ комнаты, сказавъ Тэрлингтону:

— Мы посовѣтуемся только минуточку. — Открытіе тайны послѣдовало такъ неожиданно, что я не знаю какъ и быть! сказала она сестрамъ, удалившимся съ нею для совѣщанія: — но впрочемъ мнѣ кажется, мы должны сказать ему, что мы узнали на митингѣ, — иначе нашимъ молчаніемъ мы сдѣлаемся въ глазахъ другихъ сообщницами лэди Винвудъ. Не правда-ли?

Сестры согласились съ нею и общимъ голосомъ было положено передать узнанное ими въ этотъ день происшествіе Ричарду Тэрлингтону.

Предчувствіе чего нибудь дурного начинало безпокоить послѣдняго.

— Не заставляйте меня торопить васъ, сказалъ онъ, — но если вы въ самомъ дѣлѣ имѣетъ что нибудь передать мнѣ…

Миссъ Амелія, собравшись съ духомъ и призвавъ на помощь свою храбрость, начала:

— Мы имѣемъ передать вамъ нѣчто очень странное, сказала она, перебивъ его, — вы были отрекомендованы въ нашемъ домѣ какъ женихъ миссъ Нэтэли Грэбрукъ.

Она остановилась, боясь сказать вдругъ черезъ-чуръ многое. Немного погодя она продолжала:

— Потомъ мы узнали, что вы женитесь на этой лэди въ началѣ будущаго января…

— Хорошо?

Видя блѣдныя лица своихъ собесѣдницъ, безпокойные взоры ихъ, Тэрлингтонъ не могъ не произнести этого слова, выражавшаго его напряженное вниманіе.

— Осторожнѣе! прошептала Доротея на ухо сестрѣ. — Не такъ скоро, Амелія! Смотри, онъ мѣняется въ лицѣ…

Амелія продолжала насколько могла осторожнѣе:

— Мы только что вернулись съ музыкальнаго митинга. Одна изъ лэди, бывшихъ тамъ, наша старая знакомая, подруга по пансіону… Она вышла замужъ за ректора церкви Св. Колумба… Это большая церковь, далеко отсюда — въ восточной части Лондона…

— Какое мнѣ дѣло до лэди, до ея мужа ректора и до церкви? вмѣшался Тэрлингтонъ.

Голосъ его выражалъ раздражительность, начинавшую обуревать его.

— Имѣйте немного терпѣнья. Я не могу выяснить вамъ того, что имѣю въ виду, не упоминая о женѣ ректора. Она знаетъ лэди Винвудъ только по имени… и видѣла подпись ее въ церковной книгѣ, гдѣ она приложила руку въ качествѣ свидѣтельницы.

Тэрлингтонъ окончательно потерялъ самообладаніе.

— Вы знаете что нибудь про мою Нэтэли! воскликнулъ онъ, двинувшись всѣмъ корпусомъ къ разсказчицѣ, такъ что та отступила немного назадъ. — Я вижу это по вашимъ перешептываньямъ, но вашимъ взглядамъ! Скажите прямо, въ чемъ дѣло?

Уклоняться далѣе не было возможности — и Амелія разсказала переданное тремъ сестрамъ женою ректора.

Въ комнатѣ водворилась мертвая тишина, такъ что съ улицы слышны были шаги проходящихъ. Тэрлингтонъ стоялъ недвижимъ на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ его застигло раскрытіе тайны, опершись рукою о спинку дивана. Три сестры въ ужасѣ удалились въ противоположный конецъ гостиной, потому что выраженіе лица Ричарда Тэрлингтона заставило ихъ невольно затрепетать. Оно не выражало страданія, но первоначальное изумленіе, изобразившееся на его лицѣ, приняло затѣмъ оттѣнокъ грозности и окончательно запечатлѣлось въ звѣрскомъ, нечеловѣческомъ выраженіи: ясно было, что Тэрлингтонъ рѣшился мстить и мстить ужасно! Испуганныя дѣвушки шептались между собою, не понимая и не слыша, что онѣ говорятъ.

— Позвони въ колокольчикъ! произнесла которая-то изъ нихъ.

— Предложимъ ему стаканъ воды, онъ лишится чувствъ, совѣтовала другая.

— Зачѣмъ мы сдѣлали это! зачѣмъ мы сдѣлали это! въ испугѣ повторяла третья.

Онъ прекратилъ ихъ возгласы, заговоривъ самъ.

— Напишите мнѣ, какъ называется церковь; вотъ здѣсь! произнесъ онъ глухимъ, дикимъ голосомъ, подавая Амеліи свою записную книжку.

Когда онъ приближался, то бѣдныя дѣвушки рады были убѣжать; но онѣ были стиснуты въ углу, самомъ отдаленномъ отъ двери — и пути къ бѣгству не было, такъ какъ Тэрлингтонъ приближался со стороны дверей.

Поборовъ въ себѣ страхъ, миссъ Амелія написала адресъ. Она хотѣла сказать что нибудь въ утѣшеніе, но слова замерли на ея устахъ. Когда она взглянула на него, то въ его взорѣ свѣтилось такое нечеловѣческое, адское выраженіе, что она съ ужасомъ отвернулась.

Онъ положилъ записную книжку въ карманъ, и вынувъ платокъ провелъ имъ но своему лицу. Послѣ минутнаго колебанія, онъ вдругъ схватилъ свою шляпу и опрометью направился къ двери, точно страшась чьего либо преслѣдованія; на порогѣ онъ не останавливаясь обернулъ голову.

— До свиданія. Вы узнаете, чѣмъ все это кончится.

Онъ вышелъ. Оставшіяся въ гостиной сестры начали обдумывать совершившееся и могущія возникнуть послѣдствія; но было поздно — его уже не было въ домѣ.

Что станется теперь съ миссъ Грэбрукъ? Что онъ сдѣлаетъ, когда вернется? Вѣдь онъ крутой человѣкъ — даже и тогда, когда не раздосадованъ! А теперь? О, милосердый Боже! Что будетъ, когда онъ предстанетъ предъ Нэтэли? Домъ, въ которомъ гоститъ теперь семейство Грэбрукъ, стоитъ особнякомъ (Нэтэли говорила имъ это); никого вблизи, чтобы защитить бѣдную дѣвушку отъ ярости обманутаго жениха! А отецъ? а тетка? Но что они значатъ предъ неистовствомъ Ричарда Тэрлингтона?!

Таковы были представленія, бушевавшія въ ихъ возбужденныхъ умахъ. Онѣ всѣ трое пришли къ результату, что надо что нибудь сдѣлать въ избѣжаніе ужасныхъ послѣдствій. Но что? посовѣтоваться съ кѣмъ нибудь? Развѣ съ лэди Винвудъ? Нѣтъ, она замѣшана сама въ этой исторіи. Съ отцомъ? Да, онъ можетъ что нибудь и сдѣлаетъ для ихъ успокоенія и для избѣжанія вредныхъ послѣдствій.

Между тѣмъ время шло. Къ обѣду возвратилась лэди Винвудъ. Она утромъ завезла мужа въ Палату Лордовъ; теперь заѣзжала за нимъ, но тамъ идутъ ожесточенныя пренія — и его къ обѣду домой не будетъ.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ.
Гринъ Энкоръ Лэнъ.

Часомъ позже обыкновеннаго Ричардъ Тэрлингтонъ прибылъ въ свою контору въ Сити. Онъ самъ предупредилъ всякіе, могущіе возникнуть, вопросы со стороны служащихъ въ Остинъ Фрайэрзѣ, по поводу его настроенія, объявивъ, что не совсѣмъ здоровъ. Но прежде чѣмъ приступить къ занятію, онъ освѣдомился, не ожидаетъ ли его кто нибудь изъ постороннихъ. Отвѣтъ былъ полученъ удовлетворительный, — одинъ изъ слугъ въ Месуэль Хиллѣ пришелъ уже два часа тому назадъ и желаетъ говорить нимъ. Освѣдомившись насчетъ имени человѣка, Тэрлингтонъ принялъ его наединѣ въ своемъ кабинетѣ при конторѣ и тутъ узналъ, что Ланселотъ Линди блуждалъ около дома сэра Джозефа (какъ и подозрѣвалъ Тэрлингтонъ) въ тотъ самый день, когда послѣдній вмѣстѣ съ мистеромъ Дикосомъ заняты были составленіемъ акта о приданомъ и духовнаго завѣщанія.

Чрезъ два часа съ небольшимъ Тэрлингтонъ окончилъ свой трудъ въ конторѣ — и вышедъ на улицу, направился не въ сторону къ своей квартирѣ, а на восточную сторону, имѣя въ виду посѣтить прибрежную къ рѣкѣ, бѣдную, но плотно населенную часть Лондона. Тамъ онъ отъискалъ церковь св. Колумба, въ книгѣ которой онъ дѣйствительно увидѣлъ подписи какъ Лоонса съ Нэтэли, такъ и лэди Винвудъ. Значитъ, сообщенное ему тремя сестрами не ложь. Ему казался только страннымъ образъ дѣйствій Лоонса, т. е. зачѣмъ онъ дозволилъ Нэтэли возвратиться послѣ бракосочетанія къ отцу. Не будучи въ состояніи объяснить причину этого поступка, Тэрлингтонъ рѣшился принимать факты какъ они есть и пришелъ къ заключенію, что не надо терять бодрости, пока дѣвушка, обманувшая его, еще подъ его кровлею. Страшная улыбка исказила его лицо при мысли, что Нэтэли дѣйствительно находится въ его домѣ, лишенная покровительства своего возлюбленнаго.

Онъ посмотрѣлъ на часы. Можетъ-быть еще можно поспѣть на послѣдній поѣздъ и воротиться домой сегодня-же? Нѣтъ, послѣдній поѣздъ ушелъ. Не воспользуется ли она его отсутствіемъ, чтобы убѣжать? Онъ былъ спокоенъ на этотъ счетъ, потому что она вѣрно не допустила бы свою тетку до того, чтобы та послала его къ лэди Випвудъ, если бы знала, что съ этой стороны есть опасность. Поѣхавъ на слѣдующій день съ первымъ поѣздомъ, онъ поспѣетъ еще во время. Между тѣмъ у него оставался свободнымъ цѣлый вечеръ и онъ могъ подумать о важномъ вопросѣ, который долженъ быть разрѣшенъ такъ или иначе до его отъѣзда изъ Лондона, — о вопросѣ: какъ заплатить должные сорокъ тысячь фунтовъ? Ему оставался для этого единственный путь: сэръ Джозефъ совершилъ духовное завѣщаніе; смерть сэра Джозефа сдѣлала бы его единственнымъ душеприказчикомъ и опекуномъ, т. е. если не собственникомъ, то по крайней мѣрѣ владѣльцемъ состоянія покойнаго (адвокатъ сказалъ такъ!) — и Тэрлинггонъ рѣшился быть таковымъ не далѣе, какъ чрезъ двадцать четыре часа, нанеся ударъ посредствомъ подкупной руки, безъ всякой опасности для себя. Припоминая всѣ факты, совершившіеся отъ того времени, какъ Тэрлингтонъ уѣхалъ съ яхты и до настоящаго дня, — припоминая въ особенности всю настойчивость Нэтэли въ способѣ обхожденія съ нимъ, — Тэрлингтонъ твердо убѣдился въ той мысли, что сэръ Джозефъ зналъ о продѣлкѣ, разразившейся надъ его головою. Составленіе рядной записи, духовной, согласіе прогостить праздники въ его домѣ, — все это Тэрлингтонъ считалъ хитростью со стороны сэра Грэбрука, чтобы легче скрывать доколѣ возможно бракъ Нэтэли съ другимъ лицомъ. «Ея отецъ заплатитъ мнѣ вдвойнѣ за обманъ — своимъ карманомъ и жизнью». Съ такимъ рѣшеніемъ онъ направилъ свои стопы по узенькимъ улицамъ прибрежной части города и остановился наконецъ, у глухаго переулка, называемаго Гринъ-Энкоръ-Лэнъ и славящагося по сію пору какъ убѣжище всѣхъ родовъ негодяевъ, какихъ только въ состояніи произвести Лондонъ.

Полисменъ, стоявшій при поворотѣ въ переулокъ, предостерегъ Тэрлингона.

— Мнѣ они не причинятъ вреда! отвѣчалъ тотъ и направился къ гостинницѣ, помѣщавшейся въ началѣ Гринъ-Энкоръ-Лэнъ.

Хозяинъ узналъ его и молча отвѣсивъ поклонъ по-шелъ показывать дорогу. Они прошли мимо большой, грязной комнаты, наполненной пьянствовавшими матросами всѣхъ націй, поднялись во второй этажъ и, пройдя немного по темному корридору, остановились у двери одной изъ комнатъ. Тутъ хозяинъ заговорилъ въ первый разъ.

— Онъ превысилъ предписанія, сэръ, какъ и всегда, — и теперь, послѣ пьянства, очень плохъ. Вчера ночью у него былъ снова припадокъ и докторъ не подаетъ большой надежды.

Послѣ такого рода предисловія, онъ отворилъ дверь, и Тэрлингтонъ вошелъ въ комнату.

На убогой постели лежалъ сѣдовласый мужчина, гигантскаго роста и сложенія; на немъ была грязная рубашка, вся въ лохмотьяхъ, и такія же штаны, — вотъ весь его костюмъ. По одну сторону кровати сидѣли, за небольшимъ столомъ, два отвратительныя, косоглазыя, разрумяненыя существа, носившія женское платье; на столѣ помѣщалась бутылка съ джиномъ. Въ комнатѣ сильно пахло табачнымъ дымомъ и напитками.

При появленіи Тэрлингтона старикъ привсталъ съ постели и протянулъ руку.

— Денегъ, денегъ, сэръ! воскликнулъ онъ.

Тэрлингтонъ, не отвѣчая, вынулъ изъ кармана кошелекъ и обратился къ женщинамъ.

— Его платье конечно у ростовщика. За сколько оно заложено?

— За тридцать шиллинговъ.

— Принесите же его поскорѣе сюда. Когда вернетесь, то получите за труды, женщины, вынувъ изъ кармана у старика росписку ростовщика, быстро удалились.

Тэрлингтонъ заперъ дверь на ключъ и сѣлъ подлѣ кровати. Онъ фамильярно положилъ свою руку на могучее плечо гиганта и, глядя ему прямо въ лицо, произнесъ шопотомъ:

— Томасъ Вильдфэнгъ!

Старикъ испугался и протеръ глаза своею большою, волосатою рукою.

— Прошло добрыхъ десять лѣтъ, какъ меня называли такъ. Но если я Томасъ Вильдфэнгъ, то кто же вы такой?

— Твой бывшій капитанъ, ни больше, ни меньше.

Томасъ Вильдфэнгъ сѣлъ на край постели и произнесъ слѣдующія слова, осторожно на ухо Тэрлингтону.

— Другой человѣкъ поперекъ дороги?

— Да.

Гигантъ печально поникъ головою.

— Слишкомъ поздно; я плохой слуга. Смотрите!

Онъ поднялъ руку; она дрожала.

— Я старикъ, сказалъ онъ, тяжело опустивъ руку.

— Тотъ не моложе тебя, да и деньги стоющія.

— Сколько?

— Сто фунтовъ.

Томасъ Вильдфэнгъ взглянулъ прямо въ лицо Тэрлингтону; его глаза заискрились.

— Говорите, капитанъ, говорите……

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Когда женщины вернулись, Тэрлингтонъ уже выходилъ изъ комнаты; обѣщанное вознагражденіе лежало на столѣ, а Томасъ Вильдфэнгъ спѣшилъ одѣться и идти изъ дома. Отъ него могли добиться только, что ему представилось выгодное дѣло, которое нельзя отложить, и что онъ вернется дня черезъ два съ деньгами въ карманѣ. Въ этотъ день ночью онъ потихоньку вышелъ чрезъ заднія двери изъ дома, захвативъ съ собою свой кистень.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ.
Внѣ дома.

Былъ тихій, теплый вечеръ, судя по времени года. Небо было ясно, но луны не было. Такого теплаго кануна Рождества жители небольшой деревни Бэксдель, въ графствѣ Соммерсетъ, давно не помнили.

Около восьми часовъ вечера небольшія улицы деревни были пусты, исключая той, на которой помѣщался трактиръ, потому что большая часть жителей была занята встрѣчею праздника Рождества Христова.

Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ деревни находилась старая, сѣрая церковь, подлѣ которой расположенъ былъ домъ викарія; онъ не освѣщалъ вечерней картины, потому что окна его были заперты ставнями, — и единственнымъ, виднѣвшимся въ окрестности свѣтомъ было незакрытое ставнемъ окно дома, стоящаго особнякомъ и отдѣленнаго отъ церкви большимъ кладбищемъ. У этого окна стоялъ человѣкъ, внимательно смотря въ темноту. Это былъ Ричардъ Тэрлингтонъ, находившійся въ собственномъ своемъ домѣ.

На кладбищѣ мелькнулъ огонекъ, какъ будто отъ зажженой спички. Тэрлингтонъ сейчасъ же покинулъ свой постъ у окна. Сойдя въ садъ, помѣщавшійся позади дома и пересѣкши неширокую дорожку, окаймлявшую домъ, онъ подошелъ къ невысокой каменной стѣнѣ и чрезъ калитку, продѣланную въ послѣдней, вошелъ на кладбище. Тѣнь человѣка высокаго роста, блуждавшаго между могилами, подошла къ нему. Они остановились и начали шопотомъ свои переговоры. Тэрлингтонъ заговорилъ первый.

— Заплатилъ ты за постой въ деревенскомъ трактирѣ?

— Да, капитанъ.

— И отыскалъ старое гумно позади забора моего фруктоваго сада?

— Да, капитанъ.

— Теперь, слушай, — намъ некогда терять времени. Спрячься вотъ здѣсь, за этимъ памятникомъ. Сегодня около девяти часовъ ты увидишь меня идущимъ чрезъ кладбище съ человѣкомъ, о которомъ идетъ рѣчь. Онъ пойдетъ къ викарію, вонъ туда Здѣсь я остановлюсь и скажу ему: «теперь вы не собьетесь съ пути; я ворочусь». Когда я отойду отъ него на нѣкоторое разстояніе, то дамъ знакъ свисткомъ, услыша который ты сейчасъ же пойдешь слѣдомъ за жертвой и цришибешь прежде, чѣмъ онъ успѣетъ выдти изъ-за ограды. Взялъ ты съ собою кистень?

Томасъ Вильдфэнгъ поднялъ руку и показалъ находившійся въ ней кистень. Тэрлингтонъ взялъ первую и нашелъ, что она дрожитъ.

— У тебя дрожь? Что это значитъ?

Говоря это, онъ вынулъ изъ кармана флаконъ съ жидкостью. Томасъ Вильдфэнгъ почти выхватилъ его изъ рукъ Тэрлингтона и выпилъ въ одинъ залпъ.

— Теперь хорошо, хозяинъ! сказалъ онъ.

Терлингтонъ снова взялъ его за руку, она была тверже и спокойнѣе. Вильдфэнгъ изловчился и ударилъ кистенемъ въ дерево.

— Достаточно будетъ съ него этого, капитанъ? спросилъ онъ.

Тэрлингтонъ продолжалъ свою инструкцію.

— Ограбь его, когда укокошишь. Возьми его часы, деньги, перстень и проч. Мнѣ необходимо свалить его смерть на разбойниковъ и ограбленіе выставить причиною нападенія. Удостовѣрься прежде чѣмъ уйти отъ него, мертвъ-ли онъ; затѣмъ ступай на гумно. Тамъ тебя никто не увидитъ; всѣ будутъ дома занятыми встрѣчею Рождества. Ты найдешь на гумнѣ перемѣну платья и котелъ негашеной извести; истреби платье, которое теперь на тебѣ — и надѣнь которое спрятано тамъ. Когда ты окончишь свой туалетъ, то не медля ступай по проселочной дорогѣ — и какъ выйдешь на большую, то поверни налѣво; четыре мили пути приведутъ тебя въ городъ Гарминстеръ, ночуй тамъ и завтра съ первымъ поѣздомъ отправляйся въ Лондонъ. Въ этотъ же день сходи ко мнѣ въ контору, спроси главнаго клерка и скажи, что пришелъ расписаться въ полученіи денегъ; тамъ тебѣ выдадутъ сто фунтовъ и ты роспишешься своимъ собственнымъ именемъ. Вотъ все, что тебѣ предстоитъ исполнить. Понялъ ты?

Томасъ Вильдфэнгъ молча кивнулъ въ отвѣтъ и направился въ засаду. Тэрлингтонъ обратился домой. Онъ былъ уже въ саду, какъ услышалъ шаги по дорожкѣ въ той ея части, которая огибала уголъ дома. Поспѣшивъ впередъ, онъ притаился за выступомъ стѣны, чтобы увидѣть человѣка, когда онъ пройдетъ мимо окна той освѣщенной комнаты, которую незадолго до этого оставилъ Тэрлингтонъ. Незнакомецъ шелъ шибко. Все, что успѣлъ увидѣть Тэрлингтонъ, въ то время какъ тотъ проходилъ мимо освѣщеннаго окна, это — что шляпа его была нахлобучена на глаза и что у него густая черная борода и такіе же усы. Прійдя домой и описавъ наружность незнакомца слугѣ, онъ былъ увѣдомленъ, что незнакомецъ съ большой бородою вотъ уже нѣсколько дней какъ видѣнъ въ окрестности и выдаетъ себя за землемѣра, снимающаго планъ мѣстности.

Тэрлингтона не легко было провести; онъ не удостовѣрился такой пустой выдумкой. Зачѣмъ же землемѣру шляться ночью въ такомъ уединенномъ мѣстѣ, какъ кладбище? И чего онъ ищетъ?

Онъ искалъ, что и нашелъ немного подальше, спрятаннымъ въ трещинѣ кладбищенской ограды, — письмо отъ молодой лэди. Прочтенное съ помощью карманнаго фонаря, которымъ запасся незнакомецъ, письмо, первымъ дѣломъ поздравляло его съ полнѣйшимъ успѣхомъ его костюмировки и затѣмъ объявляло, что пишущая особа будетъ готова на слѣдующее утро бѣжать и ожидаетъ похитителя у окна своей спальни. Подпись письма была: «Нэтэли», а лицо, которому адресовано: «милый Лоонсъ».

Между тѣмъ Тэрлингтонъ заперъ окно внутренними ставнями и посмотрѣлъ на часы. Было три четверти девятаго. Онъ взялъ съ камина свистокъ и направился въ гостиную, гдѣ проводили вечеръ его гости.

СЦЕНА ДВѢНАДЦАТАЯ.
Внутри дома.

Видъ гостиной былъ комфортабельный. Въ каминѣ горѣлъ огонь; лампы бросали яркій свѣтъ на всю комнату; внутренніе ставни, съ опущенными толстыми оконными занавѣсями, заграждали два длинныхъ окна, выходившихъ въ садъ. Спокойныя, уютныя кресла были разставлены въ симметрическомъ порядкѣ. На одномъ изъ нихъ дремалъ сэръ Джозефъ; на другомъ помѣщалась миссъ Лавинія, вязавшая что-то теплое; третье, находившееся въ углу комнаты около небольшаго столика, было занято Нэтэли. Она сидѣла, опершись рукою на столъ, съ книгою на колѣняхъ, но она была далека отъ чтенія; ея лицо было нѣсколько блѣдно и встревожено; она призадумалась надъ своею судьбою.

Войдя въ комнату, Тэрлингтонъ нарочно хлопнулъ дверью. Нэтэли вздрогнула, миссъ Лавинія съ укоризной посмотрѣла на вошедшаго, а сонъ сэра Джозефа былъ возмущенъ; онъ проснулся.

— Если вы отправляетесь сегодня къ викарію, Грэбрукъ, то пора; не такъ-ли?

Сэръ Джозефъ посмотрѣлъ на часы.

— Да, да, Ричардъ, отвѣчалъ онъ: — мнѣ кажется, я долженъ идти. Гдѣ моя шляпа?

Его сестра и дочь обѣ упрашивали остаться и послать извиненіе викарію, вмѣсто того чтобы самому идти въ такую темень. Сэръ Джозефъ колебался. Тэрлингтонъ, видя его нерѣшительность, ловко возбудилъ въ старикѣ отважность.

— Я провожу васъ чрезъ кладбище, сказалъ онъ: — а слуга викарія проводитъ васъ обратно.

Тонъ, которымъ были произнесены эти слова, мгновенно поднялъ сэра Джозефа.

— Я еще не такъ старъ, Ричардъ, чтобы не могъ идти одинъ.

Онъ поцѣловалъ Нэтэли въ лобъ.

— Будь спокойна, Нэтэли; я вернусь какъ можно скорѣе. Нѣтъ, Ричардъ, я не заставлю васъ безпокоиться.

Онъ поцѣловалъ руку сестры и вышелъ въ зало за своею шляпою, Тэрлингтонъ послѣдовалъ за нимъ, прося оказать ему милость дозволеніемъ проводить хотя до полъ-дороги. Лэди, оставшіяся въ гостиной, слышали, какъ добродушный сэръ Джозефъ согласился на просьбу и какъ оба вышли изъ дома.

— Не замѣтила ли ты въ Ричардѣ что нибудь особенное? спросила миссъ Лавинія. — Я увѣрена — онъ получилъ дурныя вѣсти въ Лондонѣ. Онъ, кажется, имѣетъ какую-то предвзятую мысль.

— Я не замѣтила ничего, тетя.

На этотъ разъ между ними ничего болѣе не было сказано. Миссъ Лавинія продолжала вязать; Нэтэли сидѣла задумавшись надъ книгою. Вдругъ царствовавшая тишина была нарушена рѣзкимъ свистомъ со стороны кладбища. Нэтэли вздрогнула и вскочила. Миссъ Лавинія подняла голову.

— Моя милая, твои нервы вѣрно разстроены, что ты такъ перепугалась.

— Я сегодня сама не своя, тетя. Здѣсь такъ тихо, что малѣйшій шумъ наводитъ на меня страхъ.

Снова водворилась тишина и молчаніе. Пробило девять часовъ, когда они услышали, какъ отворилась и захлопнулась входная дверь изъ сада, — и чрезъ минуту Тэрлингтонъ быстро вошелъ въ гостиную, какъ будто желая какъ можно скорѣе присоединиться къ двумъ лэди. Къ немалому удивленію обѣихъ, онъ вдругъ сѣлъ въ уголъ, лицомъ къ стѣнѣ и взялъ газету, даже не взглянувъ на присутствовавшихъ.

— Что, Джозефъ благополучно дошелъ до дома викарія? спросила миссъ Лавинія.

— Конечно, сердито отвѣчалъ Тэрлингтонъ, даже не обернувъ головы.

Миссъ Лавинія начала снова:

— Слышали вы свистокъ въ то время, какъ были внѣ дома? Нэтэли очень испугалась.

— Вѣрно это пастухъ свисталъ свою собаку, произнесъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія — и отвернувшись отъ лэди, снова повидимому углубился въ газету.

Миссъ Лавинія кивнула Нэтэли, указывая взглядомъ на Тэрлингтона. Бросивъ неохотно взглядъ на послѣдняго, Нэтэли склонила свою голову на плечо тетки.

— Хочешь вздремнуть, моя милая? прошептала старая лэди.

— Меня мучитъ безпокойство, тетя, не знаю отчего, отвѣчала также дѣвушка, — какъ бы я желала быть теперь въ Лондонѣ и слышать стукъ экипажей и говоръ народа по улицѣ!

Тэрлингтонъ нечаянно уронилъ газету.

— Что у васъ тамъ за секреты? грубо спросилъ онъ. — О чемъ вы шепчетесь?

— Мы не желали мѣшать вамъ, разговаривая вслухъ, холодно отвѣчала миссъ Лавинія. — Вѣрно вы чѣмъ нибудь разсержены, Ричардъ?

— Кой чортъ вселилъ вамъ это въ голову?

Миссъ Лавинія была оскорблена подобными словами и выказала это, не сказавъ болѣе ни слова.

Часы съ томительною отчетливостью отсчитгавали минуту за минутою.

Тэрлингтонъ вдругъ швырнулъ на столъ газету и вставъ подошелъ къ лэди.

— Будемте друзьями! произнесъ онъ повидимому въ порывѣ воселости. — Развѣ такъ проводятъ капунъ Рождества? Милая Нэтэли! Онъ обвилъ ея талію и грубо оттянулъ дѣвушку отъ тетки. Она поблѣднѣла какъ полотно и старалась освободиться.

— Мнѣ нездоровится… оставьте меня!

Онъ былъ глухъ на ея мольбы.

— Что!? такъ-то вы обходитесь съ вашимъ будущимъ мужемъ? И вы думаете, что я не получу поцѣлуя? Я хочу!

Прижавъ Нэтэли крѣпко къ себѣ одною рукою, онъ схватилъ другою ея голову и старался поцѣловать дѣвушку въ губы.

Она сопротивлялась съ такою сверхъестественною силою, какая является даже у самой слабой женщины, когда она защищается отъ нападенія ненавистнаго мужчины.

Миссъ Лавинія, полунегодующая, полуустрашенная дерзостью Тэрлингтона, встала, чтобы помѣшать ему исполнить свой умыселъ, такъ что чрезъ минуту ему пришлось бы бороться съ двумя женщинами, какъ вдугъ звукъ, исшедшій извнѣ, прекратилъ борьбу.

Они услышали шумъ раздавшихся за окномъ шаговъ, затѣмъ слабый стукъ въ окошко.

Они всѣ трое стояли неподвижно. Съ минуту ничего не было слышно. За тишиною послѣдовалъ звукъ, какъ будто что нибудь упало, потомъ стонъ — и опять тишина.

Тэрлингтонъ оставилъ Нэтэли. Она придвинулась плотно къ теткѣ. Смотря на Тэрлингтона, натурально ожидая, что онъ предприметъ что нибудь для разузнанія происходящаго за окномъ, обѣ были поражены тѣмъ, что онъ на видъ болѣе испуганъ и безпомощенъ нежели они.

— Ричардъ, сказала миссъ Лавинія, показывая на окно, — тамъ что нибудь не ладно. Посмотрите, что тамъ такое.

Онъ стоялъ неподвижно, какъ будто и не слыхалъ ее, устремивъ глаза на окно, съ лицомъ выражавшимъ ужасъ. Извнѣ послышался на этотъ разъ зовъ на помощь.

Нэтэли испустила крикъ ужаса и бросилась къ окошку. Очевидно голосъ, звавшій на помощь, не былъ чуждъ ея уху. Она откинула занавѣси — и жестами, болѣе чѣмъ словами, позвала на помощь тетку. Они съ трудомъ вынули тяжелый ставенный запоръ, открыли ставни и окно, при чемъ свѣтъ, падавшій изъ комнаты, представилъ ихъ взорамъ человѣка, лежавшаго ничкомъ на землѣ. Онѣ повернули его, Нэтэли подняла его голову…

Это былъ ея отецъ!

Его лицо было покрыто кровью, на головѣ зіяла широкая рана. Онъ посмотрѣлъ на дочь — и видно было, что онъ узналъ ее прежде, чѣмъ снова лишился чувствъ. Его платье было выпачкано и разорвано; очевидно онъ ползъ нѣкоторое пространство — и если приподнимался на ноги, то падалъ не одинъ разъ во время пути. Миссъ Лавинія съ рыданіями утирала платкомъ кровь на его лицѣ. Нэтэли умоляла простить ее прежде, чѣмъ онъ умретъ.

Испуганные слуги вбѣжали въ комнату. Ихъ появленіе вывело хозяина дома изъ онѣмѣнія, въ которомъ онъ находился до сихъ поръ. Онъ былъ у окна прежде, чѣмъ это успѣлъ сдѣлать его лакей. Они вдвоемъ подняли сэра Джозефа съ земли — и внесши въ комнату, положили на диванъ. Нэтэли встала предъ отцомъ на колѣна, поддерживая его голову; миссъ Лавинія старалась платкомъ своимъ остановить кровь, шедшую изъ раны. Женская прислуга принесла полотенце и воды, между тѣмъ какъ лакей поспѣшилъ за докторомъ въ деревню.

Когда гости были оставлены снова одни съ Тэрлингтономъ, то Нэтэли не могла не замѣтить, какъ пристально онъ смотрѣлъ на рану ея отца; онъ не вымолвилъ ни слова — и стоя неподвижно, казалось только и видѣлъ предъ собою раненую голову старика.

Прибылъ докторъ — и прежде чѣмъ миссъ Лавинія и Нэтэли успѣли открыть ротъ, Тэрлинггонъ поспѣшилъ вопросомъ:

— Останется онъ живъ?

Докторъ освидѣтельствовалъ рапу.

— Будьте спокойны. Немного пониже и рана была бы смертельна, но теперь не опасна. Три, четыре дня — и больной оправится.

Забинтовавъ рану, докторъ обернулся какъ бы ища хозяина дома. Тэрлингтонъ, выказывавшій за нѣсколько минутъ до этого такое участіе, теперь казалось потерялъ всякій интересъ. Онъ стоялъ отдѣльно у окна и въ раздумьи смотрѣлъ въ сторону кладбища. Отвѣты на необходимѣйшіе вопросы доктора давали лэди. Прислуга освидѣтельствовала платье сэра Джозефа и нашла, что часы и кошелекъ похищены. Когда нашли необходимымъ отнести раненаго наверхъ, то лакей помогалъ въ этомъ доктору, — между тѣмъ какъ хозяинъ дома, не сказавъ ни слова, вышелъ безъ шляпы въ садъ, для отысканія слѣдовъ преступника, посягнувшаго на жизнь сэра Джозефа, какъ думали они.

Отсутствіе Тэрлингтона было очень чувствительно для оставшихся съ больнымъ, потому что перенесеніе послѣдняго въ его спальню было дѣломъ не легкимъ. Какъ ни осторожно подняли его, чтобы нести, тѣмъ не менѣе онъ стоналъ — и видно было, что движеніе причиняетъ ему сильную боль. Корридоръ, но которому были расположены направо и налѣво спальни, шелъ изгибами и притомъ то опускаясь на нѣсколько ступенекъ, то подымаясь, — такова уже была архитектура дома. Остановившись у двери въ первую спальню, докторъ спросилъ: это-ли комната сэра Джозефа. Нѣтъ, чтобы добраться до нея, надо было спуститься нѣсколько внизъ и повернуть въ изгибъ корридора, — а это была спальня Нэтэли. Она сейчасъ же уступила ее отцу. Докторъ, увидя, что комната удобна, принялъ предложеніе — и сэръ Джозефъ былъ насколько можно комфортабельнѣе уложенъ въ постель дочери. Въ это время они услышали шумъ раздавшихся внизу шаговъ — Тэрлингтонъ воротился домой.

Онъ ходилъ смотрѣть, не оставилъ ли слѣдовъ своего преступленія человѣкъ, напавшій на сэра Джозефа, но но какой причинѣ — этого никто еще не угадывалъ; а она заключалась въ томъ, что собственная безопасность Тэрлингтона зависѣла отъ безопасности Томаса Вильдфэнга. Какъ только Ричардъ вышелъ изъ дома, то сейчасъ же направился на гумно. Перемѣна платья оставалась нетронутою; не было видно ни малѣйшаго слѣда соучастника Тэрлингтона. Ричарду не оставалось ничего болѣе, какъ вернуться домой и провѣдать: не заподозрѣли-ли тамъ истины.

Только что онъ поднялся по лѣстницѣ, какъ увидѣлъ чрезъ растворенныя двери, что сэра Джозефа помѣстили въ комнатѣ дочери.

— Что это значитъ? грубо спросилъ онъ.

Но прежде чѣмъ лэди успѣли дать отвѣтъ, докторъ вмѣшался въ разговоръ, объявивъ, что онъ приметъ на себя хлопоты по увѣдомленію о случившемся мѣстной полиціи. Тэрлингтонъ измѣнился въ лицѣ: если Вильфэнгъ будетъ разысканъ и допрошенъ не увидавшись прежде съ нимъ, то результаты могутъ быть плачевны, — вотъ мысль, блеснувшая въ головѣ Ричарда Тэрлингтона.

— Это моя обязанность, сказалъ онъ и направился къ выходу.

Докторъ послѣдовалъ за нимъ. Лэди, оставшіяся въ комнатѣ, слышали, какъ Тэрлингтонъ отпустилъ слугу часомъ ранѣе обыкновеннаго (надо замѣтить, что домъ былъ плохо снабженъ людскими и въ немъ помѣщалась только женская прислуга, лакей же занималъ комнату надъ конюшнями) и какъ онъ заперъ всѣ двери нижняго этажа и наконецъ выходную дверь, взявъ съ собою ключи. Какъ ни страненъ былъ подобный поступокъ для лэди, тѣмъ не менѣе они ясно видѣли, что заключены въ домѣ на неизвѣстно какой промежутокъ времени. Что же это значило?

Это значило, что гнѣвъ Тэрлингтона еще не излился на дѣвушку, которая его обманула; это значило что жизнь сэра Джозефа еще не была въ безопасности; это значило, что Тэрлингтонъ былъ доведенъ до крайности и что ужасы ночи не пришли къ концу.

Нэтэли и миссъ Лавинія смотрѣли другъ на друга съ недоумѣніемъ и боязнью. Сэръ Джозефъ былъ по прежнему въ забытьи — и отъ него имъ нечего было ждать объясненія событій этого вечера. Онѣ могли только съ замирающими сердцами вопрошать другъ друга, что все это значитъ; онѣ могли инстинктивно придти къ заключенію, что надъ ними виситъ бѣда. Миссъ Лавинія была спокойнѣе племянницы, у ней на душѣ не лежало тяжелаго камня — тайны; она могла получить облегченіе въ молитвѣ.

— Господь милосердъ, моя милая, сказала старая лэди, — возложимъ на Него всю надежду.

Только что она произнесла эти слова, у наружной двери внизу раздался громкій звонокъ.

Женская прислуга сбѣжалась въ комнату, гдѣ находились лэди, не зная что предпринять. Нэтэли, принявъ надъ ними начальство, велѣла отворить окна и направилась съ ними на балконъ, окаймлявшій эту сторону дома. Внизу былъ видѣнъ человѣкъ, испускавшій какія-то неясные возгласы. Служанки наконецъ узнали его; это былъ разнощикъ телеграммъ съ сосѣдней станціи. Онѣ пошли внизъ, чтобы узнать что ему надо, и воротились съ депешею, которую телеграфистъ просунулъ подъ порогъ, такъ какъ дверь была заперта Тэрлингтономъ. Разстояніе отъ станціи до мѣста назначенія было изрядное — и посланникъ не одинъ разъ заходилъ въ погребокъ во время пути, а потому депеша опоздала нѣсколькими часами. Она была адресована Нэтэли; она раскрыла ее, прочла и выронила изъ рукъ, оставшись неподвижно, глазами выражая ужасъ.

Миссъ Лавинія подняла телеграмму съ пола и прочла слѣдующее:

«Лэди Винвудъ. Гэртфордъ, Лондонъ. Къ Нэтэли Грэбрукъ, графство Соммерсетъ, Бэксдель.

„Странныя новости. P. Т. узналъ, что ты обвѣнчана съ Лоонсомъ; мнѣ сказали это только сегодня (24). Тебѣ остается бѣжать съ мужемъ какъ можно скорѣе. Я бы переписалась съ Лоонсомъ, но не знаю его адреса. Ты, я думаю, получишь это ранѣе, чѣмъ P. Т. вернется изъ Лондона домой. Увѣдоми, прошу тебя, какъ ты устроишь свои дѣла. Если я не получу скоро отвѣта, то сама пріѣду въ Соммерсетъ. Л. B.“

Миссъ Лавинія подняла свою сѣдую голову и посмотрѣла на племянницу.

— Правда это? сказала она, указывая взоромъ на блѣдное лицо старца, лежащаго передъ ними.

Нэтэли пошатнулась и упала бы безъ чувствъ на полъ, если бы тетка не поддержала ее во время.

Исповѣдь произнесена; укоръ и потомъ прощеніе были ей отвѣтомъ — и между теткою и племянницею снова водворилось молчаніе.

Часы отсчитывали одну минуту за другою посреди царствовавшей тишины. Послѣдняя была нарушена звукомъ голоса извнѣ дома, произнесшимъ осторожно:

— Миссъ Лавинія!

Онѣ узнали по голосу лакея и отворили окно. Онъ желалъ сказать что-то лэди секретнымъ образомъ. Но какъ сдѣлать это? Домашняя обстановка, примѣченная Лоонсомъ, какъ благопріятная для предстоявшаго похищенія и побѣга, бросилась теперь въ глаза слугѣ, — дверь чулана, въ которомъ лежали садовые инструменты и который примыкалъ къ дому, была незаперта — и лѣстница садовника могла быть употреблена въ дѣло; благодаря незначительной высотѣ перваго этажа, лѣстница была вполнѣ достаточною подлинѣ, — такъ что лакей, приставивъ ее къ балкону, чрезъ минуту могъ говорить съ лэди секретнымъ образомъ.

— Я не могу оставаться спокойнымъ дома, сказалъ онъ, — и иду въ деревню, чтобы развѣдать, что тамъ дѣлается для накрытія разбойника, посягнувшаго на жизнь сэра Грэбрукъ. Не могу ли я быть вамъ полезнымъ чѣмъ нибудь?

Нэтэли взяла телеграмму лэди Випвудъ.

— Лоонсъ долженъ видѣть ее, сказала она теткѣ. — Онъ будетъ здѣсь завтра утромъ, добавила она ей шопотомъ: — если я не увѣдомлю его о томъ, что случилось.

Миссъ Лавинія поблѣднѣла.

— Но если онъ и Ричардъ встрѣтятся! начала она. — Напиши ему! вдругъ произнесла она, — напиши ему, пока еще не поздно!

Нэтэли написала нѣсколько строчекъ, адресовавъ письмо на вымышленное имя Лоонса въ сосѣднюю деревню и приложивъ депешу отъ лэди Винвудъ.

Когда человѣкъ удалился, то ихъ умы были заняты одною и тою же мыслью, — мыслью вмѣстѣ съ надеждою что Лоонсъ отвратитъ бѣду, висящую надъ ихъ головами, и придетъ къ нимъ.

Онѣ не на долго могли предаться размышленіямъ, потому что сэръ Джозефъ очнулся, съ безпокойствомъ окинулъ взоромъ комнату и спросилъ, зачѣмъ онѣ у него въ спальнѣ. Отвѣтъ былъ тотъ, что онъ болѣнъ; онъ дотронулся рукою до головы, сказавъ, что онѣ правы, — и снова впалъ въ забытье.

Измученныя безпокойствомъ и страхомъ, двѣ женщины молча дожидались дальнѣйшихъ событій; молча молились за свое спасеніе и за спасеніе раненаго, молча каждая дала клятву лучше умереть, чѣмъ покинуть его. Миссъ Лавинія сидѣла подлѣ постели, Нэтэли у ея ногъ на скамейкѣ, закрывъ глаза и склонивъ голову на колѣна къ теткѣ.

Время шло. Столовые часы пробили десять или одиннадцать, онѣ навѣрно не знали сколько, когда послышался условленный сигналъ, возвѣстившій ихъ о возвращеніи слуги. Онъ принесъ съ собою много новостей и всего важнѣе — письмо отъ Лоонса.

Нэтэли прочла слѣдующія строки:

„Я буду съ тобою почти въ то же время, какъ и это письмо. Посланный разскажетъ тебѣ, что случилось въ деревнѣ… Твое посланіе бросаетъ новый свѣтъ на все дѣло. Я сейчасъ же иду къ викарію, чтобы объявить себя твоимъ мужемъ; теперь всякая мистификація должна кончиться. Мое мѣсто подлѣ тебя и твоихъ. Дѣло приняло такой оборотъ, какого ты никогда и не могла предполагать, — Тэрлингтонъ во главѣ нападенія на твоего отца. Разсуди послѣ этого, могули я оставаться въ бездѣйствіи и оставить мою жену и родныхъ на произволъ судьбы и звѣрства Тэрлингтона“.

Л.

Нэтэли передала письмо теткѣ и указала на слова, въ которыхъ говорится о виновности Ричарда. Молча, съ ужасомъ на лицахъ смотрѣли онѣ другъ на друга, возстановляя въ памяти все совершившееся въ ихъ глазахъ въ этотъ вечеръ — и теперь только понимая причину.

Слуга вывелъ ихъ изъ этого состоянія, начавъ свой разсказъ о событіяхъ въ деревнѣ.

Вся окрестность была въ волненіи, когда онъ пришелъ туда. На дорогѣ невдалекѣ отъ церкви былъ найденъ старикъ въ безчувственномъ состояніи, незнакомый ни кому изъ жителей Бэксделя — и лицо, открывшее его былъ никто иной какъ Лоонсъ, который возвращаясь домой въ темнотѣ споткнулся о тѣло Томаса Вильдфенга.

— Джентельменъ далъ знать въ полицію, миссъ, сказалъ слуга, передавая событіе какъ оно было ему разсказано: — и лежавшій на дорогѣ старый бродяга былъ препровожденъ въ гостинницу. Хозяинъ узналъ въ немъ человѣка, занимавшаго въ этотъ день комнату въ гостинницѣ, а полицейскій нашелъ при немъ значительныя цѣнности: кошелекъ съ деньгами, золотые часы и цѣпочку; тогда еще никто не зналъ кому все это принадлежало — и только когда пришли докторъ и господинъ, то выяснилось кого найденный человѣкъ ограбилъ и намѣревался убить. Все что отъ него узнали, до ихъ прихода, по высказанному имъ въ припадкѣ, послѣдовавшимъ за безчувственнымъ состояніемъ, было то, что онъ сдѣлалъ нападеніе по наущенію кого-то; онъ называлъ это лицо Говардомъ, а иногда и капитаномъ. Думаютъ, что съ нимъ сдѣлался припадокъ въ то время, когда онъ удостовѣрялся: живъ сэръ Джоржъ или нѣтъ. Угрызеніе совѣсти (какъ я понимаю это) заговорило въ немъ — и онъ обезумѣлъ. Мнѣ говорили, что онъ бредилъ о морѣ, хлынувшемъ будто-бы на кладбище, и о какомъ морякѣ, плавающимъ на курятникѣ, и тому подобныя глупости, миссъ. При входѣ доктора и мистера Тэрлингтона, онъ съ ужасомъ вскрикнулъ и снова упалъ безъ чувствъ на руки лицъ, державшихъ его. Докторъ сказалъ какое-то ученое названіе болѣзни, что просто значитъ запой, и не ручался за жизнь старика; тѣмъ не менѣе онъ велѣлъ опростать комнату и хотѣлъ подать помощь больному. Мой господинъ все еще оставался тамъ, когда я направился сюда съ запискою отъ джентльмена, миссъ, и теперь спѣшу оставить васъ, боясь чтобы мистеръ Тэрлингтонъ не поймалъ меня.

Съ этими словами онъ поспѣшилъ удалиться.

Не прошло и двухъ минутъ, какъ снизу послышался голосъ, звавшій Нэтэли. Это былъ Лоопсъ — и черезъ нѣсколько секундъ молодая чета была въ объятіяхъ другъ друга.

Не долго продолжался ихъ восторгъ. Нэтэли вдругъ отняла свою голову отъ плеча Лоонса и почти отскочила отъ него.

— Зачѣмъ ты пришелъ? Онъ убьетъ тебя, если застанетъ здѣсь. Гдѣ онъ?

Лоонсъ зналъ объ этомъ не болѣе слуги.

— Гдѣ бы онъ ни былъ, слава Богу что я здѣсь прежде его!

Вотъ все, что онъ могъ отвѣтить. Миссъ Лавинія и Нэтэли слушали его съ затаеннымъ страхомъ. Въ это время сэръ Джозефъ очнулся и узналъ Лоонса.

— А, мой милый! слабо приговорилъ онъ, — я радъ васъ видѣть. Какъ вы попали сюда?

Онъ удовлетворился первымъ же предлогомъ, который высказалъ ему Лоонсъ.

— Мы поговоримъ объ этомъ завтра, сказалъ онъ и снова успокоился.

Нэтэли снова приступила къ Лоонсу съ убѣжденіемъ оставить домъ.

— Ты знаешь, что можетъ случиться, сказала она. — Онъ можетъ быть слѣдилъ за тобою, когда ты шелъ сюда; можетъ быть онъ даже умышленно позволилъ тебѣ войти въ его домъ. Оставь насъ, пока еще есть время.

Миссъ Лавинія также присоединила свои просьбы, но онѣ были тщетны.

Лоонсъ преспокойно заперъ тяжелые ставни и вложилъ запоръ. Нэтэли въ отчаяніи сложила руки.

— Былъ-ли ты по крайней мѣрѣ у викарія? спросила она. — Скажи, ты съ его согласія здѣсь? Придетъ онъ сюда?

Лоонсъ колебался. Если бы онъ сказалъ правду, то признался бы, что пришелъ совершенно въ противоположность совѣту викарія, — и по этому онъ отвѣчалъ уклончиво.

— Если викарій не придетъ, то придетъ докторъ; я сказалъ ему, чтобы онъ имѣлъ попеченіе о раненомъ. Успокойся Нэтэли! Докторъ будетъ здѣсь не позже Тэрлингтона.

Только что это имя сошло съ его губъ, какъ голосъ самого Тэрлингтона послышался говорящимъ подлѣ самаго окошка съ наружной стороны:

— Ты, любезный, проникъ ночью въ мой домъ и не уйдешь этимъ путемъ.

Миссъ Лавинія упала на колѣни. Нэтэли бросилась къ отцу. Его глаза съ ужасомъ устремились къ окну и онъ простоналъ, вѣроятно узнавая, хотя и смутно, голосъ. Вслѣдъ за этимъ, присутствовавшіе въ комнатѣ слышали звукъ отставляемой лѣстницы: Тэрлингтонъ, сошедъ по ней съ балкона, отставилъ ее прочь. Нэтэли въ точности угадала то, что могло случиться, — смерть соучастника въ преступленіи освободила его отъ всякаго подозрѣнія въ виновности — и онъ нарочно слѣдилъ за Лоонсомъ, нарочно, съ разсчетомъ дозволилъ ему войти въ домъ.

Послѣдовала тишина; затѣмъ заключенные услышали звукъ отворявшейся наружной двери; оставивъ ее отпертою, Тэрлингтонъ взбѣжалъ по лѣстницѣ и постучался въ запертую дверь.

— Выходите — и сдайтесь! закричалъ онъ. — У меня съ собою револьверъ — и я имѣю право стрѣлять въ человѣка, проникшаго въ мой домъ и оказывающаго сопротивленіе. Если дверь не будетъ отперта пока я сосчитаю три, вы заслужите должное наказаніе. Разъ!

Лоонсъ былъ вооруженъ только тростью. Онъ направился безъ замедленія къ двери, чтобы сдаться. Нэтэли обвила его руками и остановила на полъ-дорогѣ.

— Два! прокричалъ голосъ извнѣ, въ то время какъ Лоонсъ старался освободиться отъ Нэтэли.

Въ это время взоръ его случайно упалъ на постель. Она стояла прямо противъ двери какъ разъ на линіи выстрѣла. Жизнь сэра Джозефа была гораздо въ большей опасности нежели остальныхъ (на что и разсчитывалъ Тэрлингтонъ). Лоонсъ съ страшнымъ усиліемъ вырвался отъ Нэтэли, кинулся къ постели — и схвативъ раненнаго, поднялъ его съ постели.

— Три!

Раздался выстрѣлъ. Пуля, пробивъ насквозь дверь, царапнула лѣвую руку Лоонса и впилась въ подушку, на которой за секунду покоилась голова сэра Джозефа.

Лоонсъ спасъ жизнь своего тестя. Тэрлингтонъ сдѣлалъ первый выстрѣлъ изъ-за денегъ — и все еще не добылъ ихъ.

Присутствовавшіе были на нѣкоторое время безопасны, находясь въ углу по ту же сторону какъ и дверь, — сэръ Джозефъ въ безпомощномъ состоянія въ объятіяхъ Лоонса; миссъ Лавинія и Нэтэли съ ужасомъ прижавшись другъ къ другу. Вторая пуля, направленная въ уголъ, попала въ стѣну немного правѣе ихъ.

— Я слышу гдѣ вы, закричалъ голосъ за дверью. — Я все таки-же добуду васъ чрезъ стѣну.

Они слышали какъ онъ шаритъ по стѣнѣ, слышали какъ взводитъ курокъ… Въ эту критическую минуту имъ очень пригодилось самообладаніе и находчивость Лоонса. Онъ осторожно положилъ сэра Джозефа, впавшаго въ безчувственное состояніе, на полъ — и знакомъ пригласилъ остальныхъ расположиться такъ же. Теперь ихъ жизнь зависѣла отъ тишины, чтобы стрѣлявшій не зналъ куда направлять дуло револьвера. Тэрлингтонъ казалось выбралъ мѣсто, шарканье прекратилось, но выстрѣла не послѣдовало; курокъ далъ осѣчку.

Слышно было, какъ онъ произнесъ самому себѣ съ присоединеніемъ проклятія:

— Это еще что такое?

Послѣдовала тишина. Вѣрно онъ свидѣтельствуетъ пистолетъ? Прежде чѣмъ они могли придти къ какому бы то ни было разрѣшенію этого вопроса — послышался выстрѣлъ и за нимъ шумъ паденія тяжелаго тѣла. Они посмотрѣли на противоположную стѣну.

Лоопсъ сдѣлалъ знакъ, чтобы не двигались и прислушался; ничто не нарушало тишины.

Вдругъ послышался крикъ ужаса внизу. Крикъ не одного человѣка, а нѣсколькихъ. Лоонсъ всталъ — и направясь къ двери, сталъ подлѣ у притолки. Чрезъ нѣсколько времени онъ отворилъ дверь — и его взорамъ представилось мертвое тѣло Ричарда Тэрлингтона, распростертое на полу. Четвертый зарядъ револьвера выстрѣлилъ въ то время, когда онъ осматривалъ оружіе. Пуля попала въ ротъ и убила его на повалъ.

Заключеніе.

(Изъ коллекціи пригласительныхъ билетовъ лэди Винвудъ).

Сэръ Джозефъ Грэбрукъ и миссъ Грэбрукъ имѣютъ честь покорнѣйше просить лорда и лэди Винвудъ на на обѣдъ въ среду 10 февраля въ половинѣ седьмаго часа, но случаю возвращенія мистера и мистриссъ Ланселотъ Линци».

(Изъ биржеваго отдѣла утренней газеты).

«Насъ уполномочили сдѣлать полнѣйшее опроверженіе неблагопріятнымъ слухамъ касательно положенія дѣлъ „Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка“, которые распространились въ послѣднее время, и довести до всеобщаго свѣдѣнія, что хотя нѣкоторое разстройство въ операціяхъ и было, какъ слѣдствіе смерти главнаго партнера фирмы мистера Тэрлингтона, но что теперь оно миновалось и фирма будетъ продолжать веденіе своихъ дѣлъ какъ прежде. Мы знаемъ изъ достовѣрнаго источника, что извѣстный домъ „Братьевъ Бюльпитъ“ заинтересованъ въ дѣлахъ означенной фирмы и будетъ принимать участіе въ ея операціяхъ, о чемъ и будетъ своевременно объявлено».

"Нива", №№ 35—41, 1873

---

1. Mahogany Dobs.
2. Seagreen Shaw.
3. Чтобы читатель не усумнился въ вѣроятности подобнаго событія, замѣтимъ, что недавно значительная лондонская контора приняла такое-же обезпеченіе, какъ и «Братья Бюльпитъ», и не думая навести справку о представляемыхъ документахъ. Авторъ.
4. Bans — способъ заключенія брака, употребляемый въ Англіи при неимѣніи какого либо изъ условій требуемыхъ правилами офиціальнаго заключенія.