Ересиарх (Случевский)

Ересиарх
автор Константин Константинович Случевский
Опубл.: 1882. Источник: az.lib.ru • Драматическая поэма.

К. К. Случевский. править

Ересиарх. править

Драматическая поэма.

1. править

Могучих клёнов сень густая,

Что ты хранишь в прозрачной мгле?

В тебе, от корня прорастая,

Юнеет поросль по весне;

За иного лет могучим слоем,

Глухим охвачены покоем,

Лежат опавшие листы;

И над глубокой тишиною,

Безмолвно вызваны луною,

Снуют виденья и мечты…

Никто, никто сказать не может,

Что тут за рухлядь под землей

Вода, просачиваясь, гложет,

Своей хрустальною струей?

Никто не может знать: какое

Лежит свидетельство живое

В остатках стен, в осколках штат.

И ни в одной из ветхих хроник

Ни летописец, ни каноник

Об этом месте не гласит…

Все, все прошло невозвратимо

Куда-то прочь, куда-то мимо…

Погасла месть! Добро и зло

Всё, всё в забвенье перешло…

Былые дни былых стремлений —

Все скрылись в области видений,

Все, молча, свеялись в ничто!

Все дремлют под покровом темным

На столько, что звучит нескромным

Вопрос о том: зачем и кто?!

Жизнь пышет новыми страстями

На пепелище прежних дней,

Как встарь обманывает снами

И населяет мир теней…

2. править

Во время оно, диво края

В подвалы золото ссыпая,

Цвёл ранней мудростью отцов,

Старинный вольный город Псков!

Чужды оброка и печали,

Господ не знали псковичи,

И про себя одних держали

Кошель в руке и щи в печи.

Еще московские дружины

Не приходили в их равнины;

С своей соседкой молодой,

Чуть подраставшею Москвой,

Как равный с равным Псков ссылался;

Он князю в ноги не бросался

В поклоне робкого посла;

Довольный прибылью обильной,

Он сан сводил свои дела

С Ганзой, Варшавою и Вильно и.

Да!.. Если б кто тогда сказал,

Что будет время — вече Пскова

Падёт, не вымолвивши слова, —

Народ бы сказку осмеял!

А если б кто сказал в народе,

Что — будет день — во все концы

По Пскову царские стрельцы

Начнут таскаться на свободе,

И что боярское дитя,

Едва подросший ус крутя,

Купцу расколет стол дубовый

На спрос уплаты за товар, —

Пророк — он проклял бы свой дар

Под гнев народа, гнев суровый…

А если б кто сказать посмел,

Что будут дни бесславных дел,

Когда, проснувшись спозаранок

И пьяной вольностью горя,

Начнут опричники царя

Насильно холить псковитянок,

Под детский крик, под женский стон,

Кольчугой грудь им нагнетая,

Рукою дерзкой обнажая

Красоты девушек и жён, —

Того пророка к покаянью

Народ бы в улицах погнал,

Безумным ревом встретил, бранью,

И градом шапок закидал!

3. править

Одно, да старое наследство

Давно не мило псковичам:

Ливонских рыцарей соседство

Дает работу их плечам!

Уж много бритых их баронов

И крепких рыцарских голов,

Во славу веча и законов,

Пересажал на копья Псков!

А все их сила не слабеет,

От новых выходцев густеет,

Поля и села жжет огнем,

Валит и ломит напролом…

Вблизи от Пскова, за границей.

Совсем не так, как Псков, богат,

Стоит, покрытый черепицей,

Старинный Юрьев, Пскову брат.

По воле князя Ярослава

Наш Юрьев был на свет рожден;

Но близость рыцарей лукава:

Он взят и в Дерпт перекрещён.

Он Богу русскому не верен,

Он позабыл родной язык,

Он, словно рыцарь, лицемерен

И лгать без совести привык.

Глядит он — темен, как темница,

По узким улицам мощён;

С ворот гранитных, точно лица,

Глядят гербы со всех сторон;

Над зеленеющими рвами,

Гремя железными цепями,

С утра-- спускаются мосты;

Вдоль узкой улицы порою

Проедет рыцарь на коне:

Блестящий шлем, перо густое,

Герб на груди, герб на спине.

Немного в городе движенья;

Гудит орган в часы моленья;

Наружность храмов их мрачна;

Молясь, перебирают четки;

Там даже птица не вольна:

Боится тёмного окна,

Его зазубренной решетки,

Боится грохота подков,

И ржавой музыки мостов…

И там три года изнывала,

Слезами очи погашала,

В плену двух деток родила

Красавица, из Пскова родом,

Ирина… Немцы шли походом

Н а Псков… Отбили их… Взяла

Не их… Коню окровавляя

Бока, от русских убегая

С Ириной поперек седла,

Барон Оскар, к концу сраженья,

Ее, безмолвную, тащил,

Привез… И сыну, в день рожденья,

Со сворой гончих подарил!

4. править

Два Шрекенбада, два Оскара,

Два двойника, отец и сын,

Сердиты — как огонь пожара,

Грозны — как буря средь равнин…

Веленья папы — в деле веры,

В житейской распре — острый меч,

Для них символ суда и меры

Одна — решающая речь.

Примеры были: с ними дрались,

Да так на месте и остались

И в склепы к предкам снесены

На искупление вины.

Хотя и носят Шрекенбады

Крест на груди, крест на мече,

А в праздник даже на плече,

Но в этом слабым нет ограды;

А черный слух про старика

Гласить, что будто бы, когда-то,

Его проклятая рука

Упала на голову брата!..

Они богаты, спору нет:

Ничей так не хорош обед

Под звуки музыки и хоров;

Нигде таких душистых вин

Не льет серебряный кувшин

В часы веселых разговоров;

Никто процентами займов

Не душить стольких должников;

И если самый старший чин,

Магистр, кого-нибудь боится —

Ему страшней отец и сын!

Он не упустить прислужиться,

Им предпочтенье отдает,

Зато в нем месть давно таится.

Он не торопится и ждет.

5. править

Веселье в замке Шрекенбадов!

Кругом стола большого в ряд,

Пируя, рыцари сидят!

Пестрит в глазах от их нарядов…

Оскару сына Бог послал,

И сыну месяц миновал!

Хоть сын побочный, хоть ублюдок,

А все ж попьянствовать резон!

Давно на пиршестве рассудок

Вином и песнями смущён…

Ирина в шитом сарафане,

Желанья барского раба,

Едва с постели встав, слаба,

С вином сверкающим в стакане,

Гостей обходить, с ними пьет

И гостю всякому, склоняясь,

Поклон до пояса кладет!

Вино, по кубкам испаряясь,

Давно осилило гостей…

Ирина взгляды поражает,

Хвалы и клики вызывает

Высокой прелестью своей.

Ей вслед шушукали, глазели,

И выхваляли, кто как мог,

Совсем седые менестрели

И очень юный доктор Кнок.

6. править

Оскар Ириною доволен…

Когда он пьет — он духом болен,

Безумьем страждет мозг его!..

«Да ты пониже!.. Ты… того!..

Ты не скупись здесь на поклоны,

Чтоб знали господа бароны,

Что дрянь ты… больше ничего»…

Кричать Оскар; привставши с места,

Он тяжко грохнулся, садясь…

«Вы… Псков… ни что другое… мразь…

А ты… Ты конюху невеста…

Прости… Обидеть не хочу».

Ей-Богу — ну… Люблю… ей-Богу!..

А если брошу… на дорогу.

Дам денег… Чёрт мне по плечу!..

Подайте сына"!.. Вносят сына.

«Пускай от каждого кувшина —

Так мне придумалось — она

Льет на него стакан вина.

Его здоровье»!.. Кубок ценный

В руке Оскара заблестел,

И клик заздравный прогремел:

«Живи, живи, новорожденный»!..

7. править

Один, веселье нарушая,

Зажавши губы, худ и сед,

Очами темными сверкая,

Сидел в раздумье старый дед.

Тая давнишнюю кручину,

Он занять думою одной:

Зачем он сыну дал Ирину,

А не оставил за собой?

Старик и прежде, в юны годы,

Мечтать без толку не умел!

Он был особенной породы:

На все отваживаться смел…

Когда ж он в старости мечтает, —

Едва погнув над глазом бровь,

Мечта проходит в плоть п кровь…

Он без причин не посягает.

А он давно уж замечал,

Как быстрый след его похвал

Румянил краской торопливой

Щеку Ирины молчаливой…

Как ей по сердцу с ним побыть…

Чем чёрт не вздумает шутить?!

Вот и теперь к концу обеда,

Ирина залу обошла,

И, подойдя к сиденью деда,

Заздравный кубок подняла…

Но только бодрость изменила:

Она свой кубок опустила

И зашаталась… Увидал

Старик… И быстро поддержал.

— «Где доктор Кнок? Где он, проклятый?

Сюда его!..»

Явился Кнок…

Ирину поддержать помог…

Старик Оскар, мечтой объятый,

Оставив пьянствовать гостей,

Пошел тихонько вслед за ней…

8. править

А сын к Ирнне привязался…

Когда он трезв — он с нею тих!..

На землю вечер опускался…

Он к ней пришел…

Оскар

(входя в опочивальню к Ирине)

В мечтах своих

По-прежнему грустна Ирина…

Ну, слушай: от Оскара-сына

Тебе сюрпризик! Разговор

С попом каким-то… К нам попался…

Ваш русский поп! Все мелет вздор!

Он с Кноком доктором тягался,

Забавно было слушать их:

Два дурня, оба из больших!

Один — пренабожный католик,

Тот — православный". Чудаки!

Смеялись мы с отцом до колик.

Посмейся ты… Тебе с руки!

Ирина.

С попом смеяться мне?

Оскар.

Так что же?

Он настоящий поп — по роже,

По говору п по скуфье!

Ведь мы по-русски маракуем.

Когда условья вам диктуем,

Подносим их на острие

Меча! Не дуйся! Поп прелестный —

Из странствующих в поднебесной…

Всё хочет жечь еретика!

Иосиф, некий, — с языка

Не сходит, — и Геннадий тоже

Ему всех пастырей дороже!

Он пробирался стороной,

Ко Пскову, чащею лесной;

Его, как зверя, мы ловили,

В лесу собаками травили!

Ирина.

Какой же поп, однако, он?

Оскар.

Толкует — рукоположон

Нечесаным архиереем!

Не знаю: мазан ли елеем,

Но маслом пахнет…

Ирина.

Позови!

Пускай придет сюда.

Оскар.

Ну, то-то!

Ты позабавься, не тужи…

А чуть понравится — скажи:

Я изловлю попов без счета

И целой стаей приведу

Тебе в угоду! Хочешь?

Ирина.

Жду!

9. править

Инок

(войдя в опочивальню Ирины по выходу Оскара)

Благословен наш Бог Создатель,

Великих милостей податель,

Да будет мир Его с тобой!

Ирина.

Кто ты?

Инок.

Я из страны родной…

Был в Киеве на поклоненье

И шел, свершив обет, домой…

Да очутился в заточенье

И прислан вот…

Ирина.

Ты кто ж такой?

Из беглых?

Инок.

Я?!

Ирина.

Мне так сказали…

Инок.

В бегах от плоти своея,

От мудрствований, от печали,

А не от церкви… Инок я!

Иду от Волоцкой святыни

До тех далеких островов,

Где на хребтах морской пустыни,

Господь, наш Бог, поверх валов,

Вдали от ереси и срама,

Воздвиг обитель Валаама.

Я принял иноческий сан

По православному завету!

Скитаюсь, страхом обуян…

Светильники Господню свету--

Мы высшей волей зажжены,

Горим!.. В молитве днем и ночью,

По неземному полномочью,

Мы молим за своих людей,

Чтоб отвратил Господь все беды,

Что нам готовят немцы, шведы,

Поляк, татарин и еврей!

Чтоб не зачелся грех князей!

Благодаря их старой спеси,

Повсюду ересь гложет веси…

Быть может там, в стране озер,

Слабей родной земли позор!

Не в светской власти, а в духовной,

Хранится наш завет верховный

О единенье бытия…

Мы молимся, по миру ходим,

Мы паству к пастырю приводим, —

И вот кто мы, и вот кто я!

И я узнал, что ты в плененье,

И видеть рад на тот конец,

Что если нужно что…

Ирина.

Отец!

Приятно мне твое явленье!

Я здесь в семье еретиков,

Окружена дыханьем злобы…

Инок.

Лев будет острием зубов

Терзать их скверные утробы!

И ты, счастливая жена,

Быть может, Богом избрана

Стоять пятой на гнусном змие?

Ирина.

Нет! Я в борьбе изнемогла…

О! Если бы я знать могла!..

Но, может быть, ты, как другие,

Подослан?

Инок.

Богом послан я!

(Раскрывает грудь).

Гляди! Ты видишь: грудь моя…

Тут честных древ изображенье

На теле я ношу давно!

То — череп! Он гласит о тленье…

А кость — крест-на-крест! Прижжено

Изображение святыни

В те дни, когда я молод был,

Проплыл моря, прошел пустыни

И гроб Господень посетил!

Не лгу!

Ирина.

Не лжешь! Тебе я верю!

Скажи: права ли буду я,

Когда не человеку — зверю

Под лаской месть свою тая,

В ответ за зло, за все насилья,

За стыд, который я ношу,

Я подшибу, как птице, крылья

И, приласкавши, задушу…

Простится ль мне?

Инок.

В ответ готово

Тебе евангельское слово!

Когда из храма изгонял

Господь, где нужно бичевал!

Апокалипсису мы верим,

Что бой Христа с великим зверем

Уже давным-давно идет!

Зверь только образы меняет,

Снует в людях и проступает

Там, где никто его не ждет!

Мы — со Христом! Вся Русь объята,

Кольцом врагов окружена,

Со всеми ими — Сатана!

Он всюду! Наше место свято!

(Крестится).

Ирина.

Так, значит, буду я вольна!?

Инок.

Виновен зверь за нрав звериный,

И их грехи на детях их!

Да не спасется ни единый

Из нещадивших малых сих!

Иосиф, полоцкий учитель

Велел мечом их посещи,

Богатства хитить и в пещи

Их сожигать! Что тать-грабитель, —

То и они, еретики!

Да погибают от руки,

От мора, казней, потопленья…

Проклятой ереси движенья

Отсюда двинулись полки…

Ирина.

Спасибо! Легче мне отныне;

Но как, скажи мне, помирить:

Ведь нам Христос велел любить?

Прибавь ты разума Ирпне?

Инок.

Иосиф Волоцкий учил

В своем посланье к Митрофану,

Что: кто казнен — тот искупил

Хоть часть вины! Что нет изъяну,

И совести не возмутит

И тот, кто дерзостных казнит!

Геннадий наш новгородский

О церкви тоже так радел!

Когда московский князь велел

Жидовствующих казни плотской

Подвергнуть, — этих грешных тьму

Прислали в Новгород к нему.

Еретиков тех посадили

На коней, задом наперед!

Святитель выгнал их в народ!

Бересту шлемами сложили,

Гребни связали из мочал!

Таскали их! Народ плевал!

Затем, на детях преисподней

Бересту жгли на головах…

И в радость был великий страх,

И в пользу истине Господней!

Ирина

(после раздумья).

Прими мой грех и отпусти!

И, ежели не жить Ирине,

Меня, отец, в святой пустыне

Ты в поминанья занести

Не позабудь!

Инок.

Не позабуду!

Мужайся и казни Иуду!

Ирина.

Когда у вас, в стране родной,

Под гнетом стужи ледяной,

Цветок, до времени, завянет;

Когда, мелькнувши полосой,

Звезда в глухую бездну канет;

Когда ночного ветра стон,

С кладбища быстро налетая,

Оконце кельи потрясая,

Встревожит твой спокойный сон--

Тут буду я, вся быль моя,

Вся повесть злого бытия!

Когда во храм, под древний свод

Женях с невестою придет;

Когда у блещущей купели

Раздастся свежий, детский крик,

Или, приблизясь к колыбели,

Над внуком склонится старик--

Тут буду с вами я опять

Тем, что, загубленной судьбиной,

Из радостей тех ни единой

Не довелось мне испытать…

Благослови, простись с Ириной!

Инок благословляет ее и уходит.

10. править

Доктор

(встречая Ирину в отдельной галлере замка)

Меня звала ты — я пришёл!

Ирина.

Ты помоги в тоске безбрежной!

Доктор.

Старик-барон заботой нежной

К тебе — меня в конец извел!

Ирина.

Вот третий день то в жар, то в холод

Меня бросает…

Доктор.

Вижу я!

Побереги себя!

Ирина.

Ты молод!

Не знаешь: в чем болезнь моя…

Доктор.

Предчувствую…

Ирина.

Себе на горе

Тогда! Нет, ты не должен знать:

Тебе не время умирать!

Доктор.

Ты в тяжком, безысходном споре

Сама с собою день и ночь…

И, видя это, не помочь!

Почуять все твои кручины,

Обиды видеть и молчать,

Твое молчанье постигать,

И не сорвать с тебя личины…

Ирина.

Постой! Ты взвесил ли слова

Свои? И крепко ль голова

К плечам пристала? И давно ли

Такие дерзкие мечты?

Доктор.

Нас единит судьба неволи —

Люблю тебя!

Ирина

(после раздумья)

Как? Любишь ты?

Доктор.

Отдать себя, совсем забыться,

С тобой мученье потерпеть, —

Мне смерть такая счастьем мнится!..

Ирина.

Но кто же ты, чтоб думать сметь

Об мне?..

Доктор.

Есть грезы золотые

Где погибают, осветясь,

Все, все различия земные,

Где хороша любая связь…

Что в них--бедняк? Что в них — чужая?

Ничто — безумье… Вздор — запрет…

Мир в этом мире нарождая,

Одна любовь в них… трепет… свет…

Гляди: я даже в созерцанье

Тебя — уже преображен…

О, дай мне право на страданье!

Ирина.

Изволь! Ты можешь быть прощён!

Доктор.

Тобой?

Ирина.

Да, может быть, и мною…

Но, знай, ты шутишь головою!

Доктор.

Она твоя.

Ирина.

Дай зелья мне!

В далекой спальне, в тишине,

Откинув полог, при лампаде,

Оскару в сонное питье

Волью… А много ль силы в яде?

Доктор.

Он в сутки сделает свое…

Но как избегнуть подозренья?!

Ирина.

Так слушай! Вот мое решенье:

Я обещаю быть твоей,

Когда свободной буду снова…

Увидим вместе стены Пскова,

И милых, мне родных людей.

Мужья свободных псковитянок

У нас, кто б ни были они,

По праву — граждане земли!

Дай зелье! Утром спозаранок,

Когда отраву примет он,

Ты будешь мною извещён:

Скажусь больной. Чтоб были кони,

Как ночь придет, у тайника!

Н а утро надо ждать погони;

По счастью, ночь не коротка,

Узнай тем временем дорогу…

Доктор.

А долго ль ждать? Велик ли срок?

Ирина.

Коль случай выйдет на подмогу,

Недолго…

Доктор

(давая яд)

Вот твой пузырёк…

11. править

Хорош при замке старый сад!

За ним давно никто не ходит;

Весенний дождь цветы разводит,

Меняет лето их наряд.

Зато, разросся сад на воде

У долгих лет в чести и холе

Его дорожки заросли,

По ним пройти согнувшись надо,

Трава сплелась поверх земли;

В нем в самый полдень тень, прохлада,

И в двадцати шагах кругом

Не видно человека днем.

А замок ветхими зубцами

Над ним, как некий страж, стоит;

На нем, проточены годами,

Замшились мрамор и гранит.

Угрюмый сад кругом обводят

Изгибы мощные стены

В сажень с аршином ширины;

По ней, порой, гуляя, ходят;

А за стеной глубокий ров

По дну уставлен остриями;

Гранит его крутых боков

Оделся плесенью и мхами;

В саду приставлены к стене

Железной лестницы ступени.

На небе полдень. Круты тени,

И окна искрятся в огне.

Ирина вдоль стены гуляет…

Здесь мыкает она печаль,

Здесь глаз далёко обегает

Равнин дымящуюся даль…

Старик барон сюда придет…

Недолго ждать: вот полдень бьет!

12. править

Старый барон

(подходя к Ирине)

Что ты, голубка молодая,

Гуляешь, бледная такая?

Ирина.

Меня вот этот ров манит…

Что, если человек слетит?

Старый барон.

Да! Если здесь свалиться — баста!..

А разве так ты мыслишь часто?

Ирина.

Случается…

Старый барон.

Ну, а скажи,

Да только в тайне не держи,

Какая главная причина.

Что бродит подле рва Ирина?..

Ирина.

Нет! Кроме рва, здесь даль манит!

Люблю смотреть, как осень сходит

И лес, и ниву золотит…

Старый барон.

Да, осень — старость! Грустный вид…

Ирина.

Нет! В очертаньях молчаливых,

Она родна душе больной,

Чем гнев и милость сил строптивых

Весны и страсти молодой!

Тому, кто горем не подкошен,

Быть может, молодость милей…

Старый барон.

Ирина!

Ирина.

Да! Был жребий брошен,

И я могла бы быть твоей.

Старый барон.

Ирина!..

Ирина.

Видишь ли, как смело

С тобой, барон, я говорю!

Открыто смерти в лик смотрю!..

Жить, как живу — мне надоело,

В святой святых оскорблена,

Я жажду мстить, я — месть одна!

Что ты не молодь — что мне в этом?

Мне умереть здесь суждено…

С отцом мне будет холодно,

Но с сыном — гадко… Жду с ответом.

Старый барон.

Когда поверю — что потом?

Ирина.

Мы будем жить с тобой вдвоем…

Его ушлешь ты без возврата…

Старый барон.

Куда?

Ирина.

Куда услал ты брата…

Не хочешь? Так предай меня!

Старый барон.

Я дам ответ к закату дня…

13. править

День миновал. Жара стояла

Большая, был ужасен зной!

Гроза промчалась стороной,

Зажгла леса, вся даль пылала.

Старый барон

(в своей оружейной играет с сыном в кости)

Мой сын! В соседстве лес горит;

Играть устали мы с тобою;

Пройдемся нашею стеною,

Там, со стены, весь лес открыт.

Оскар.

Нет, мне теперь не до пожара!

Постой, еще хоть три удара:

Очки пойдут у нас вдвойне,

На квит, все что ты должен мне,

В придачу свору гончих ставлю--

Ты жеребца поставь, старик…

Старый барон.

Смотри, Оскар! Удар велик.

Оскар.

Велик, да сразу все поправлю!

Упали кости. Взял их — сын;

Загреб червонцы он рукою.

Оскар.

Тебе ль, старик, играть со мною!

Ведь счастье бегает седин.

Твой жеребец — он взял статями,

А ты, отец, и дряхл, и худ…

Тебя затопчет он ногами,

Узнают люди — осмеют!

14. править

Насмешка заживо схватила…

Старик, одумавшись, смолчал;

Слегка улыбка рог скривила,

И глаз под бровью засверкал.

Пошли по лестнице железной;

Идут тихонько по стене.

Бросая блеск по ночи звездной,

Пожар клокочет в стороне.

Грозой промчавшеюся сбиты,

Над ним столпились облака,

И греют круглые бока.

Зловещим заревом покрыты

Сияют крыши по домам;

Звонят по городу тревогу

И, встав местами, понемногу

Все резче крики, шум и гам.

Барон, за сыном пробираясь,

Идет задумчив и угрюм…

Чу! Слабый крик, какой-то шум!

И, за рогатины цепляясь,

Скользя по темным остриям,

Как будто тело проскакало

И грохнулось, когда упало!

Старик, нагнувшись надо рвом,

Дослушал… Нечего бояться!

Но так он бледен был лицом,

Чуть начал с лестницы спускаться.

Что света красного поток

Осилить бледности не мог…

15. править

Светлеет ночь. К началу дня

По замку стук и беготня.

При свете факелов смоленых

Толпой прислужники идут

И на носилках обагренных

Безмолвно Мертваго несут.

Его лицо осталось цело,

Но голова раздроблена,

Одежда, в клочья порвана,

Не всюду покрывает тело.

Какой судьбой он спать не лег?

И как так поздно увидали?

И как ночные стражи спали?

И как он оступиться мог? —

Вот содержанье разговоров

На все лады, по всем углам

Догадок, выдумок п вздоров

И лжи, и правды, пополам,

Но как же объявить барону?

И кто посмеет разбудить

Наперекор его закону?

И как Ирину известить?

Пошли, однако же, сказали…

Старик поспешно встал от сна;

Встревожен… Взбита седина…

И, встретив тело теплым словом,

Не отшатнуться он не мог.

И он велел покрыть покровом

От головы его до ног…

Вошла Ирина… Подле села,

Сама покров с лица сняла

И долго так в лицо глядела…

Прочесть старалась — не могла!

16. править

На третий день, день похорон,

В собор стеклись со всех сторон

Народ и рыцари толпами.

Между желтевшими свечами

Стоит свинцовый гроб в гербах;

На крытых бархатом местах

Сидит магистр со старшинами.

От всех отдельно впереди.

Стуча рукою по груди,

Старик-барон сидит с Ириной…

Орган без умолку гудит,

Барон с глубокою кручиной

Ирине тихо говорит:

Старый барон.

Исполнил я твое желанье,

И к Богу кровь течет рекой…

Не перед ним, перед тобой

Меня терзает ожиданье.

Затем молчишь ты до сих пор?

Скажи — и будешь мне невеста!

На снеге сильным много места,

Ничто счастливым не укор…

Орган гудит и завывает

И в лад словам своим, порой,

Барон тяжелою рукой

По крепкой груди ударяет.

Старый барон.

Уж вот две ночи и два дня,

Бак ты не смотришь на меня!

Какую мысль твой ум ласкает?

Чем он болеет? Что скрывает?

Барон и благодетель твой —

Я плакать рад перед тобой!..

Орган гудит! Тяжелым хором

За ним во след поет народ;

В движенье судорожном, скором,

Барон рукой по груди бьет…

Старый барон.

Тебя к любви я не неволил…

Я сердца жалостью не холил!

Я брата своего убил,

Я сына своего сгубил…

Ты научила, ты желала

И на тебе моя вина!

Возьму тебя, во что б ни стало…

Ирина.

Возьми! Но я отравлена…

Старый барон вскакивает с места и пронзает Ирину мечом.

17. править

Один из скитов на Валааме. Теплая, летняя ночь. Поодаль от входа в скит несколько братьев, с зажженными свечами в руках, разговаривают вполголоса.

1-ый инок.

Отходит, ничего не слышно боле.

Преставился, быть может, старец?

2-ой инок.

Нет! Такого старца Бог к Себе не примет

Без некого явленья! Быть явленью…

3-й инок.

Да, ветхий деньми старец! Постник строгий

И много испытал.

1-ый инок.

Да, говорили,

Что прежде он, в гонениях на ересь.

Сам стал ересеархом! Звал казнить!

Что при Геннадии новогородском

Он жег еретиков в железных клетках.

2-ой инок.

О, Господи!

1-й инок.

Потом у белозерских,

У Нила Сорскаго в науке побыл,

И снова странствовал, и к нам пришел,

И схиму принял!

Из скита выходит настоятель, останавливается на пороге и делает инокам знак рукою подойти.

Настоятель

(обращаясь в сторону к невидимому схимнику)

Брат Иринарх!

Пришли с тобой проститься! Что им скажешь?

Братья подходят к дверям кельи; из скита раздастся довольно сильный голос отходящего.

Полос схимника Иринарха.

Разбил скрижали Моисей — то правда…

Когда ж Израиля хотел сгубить

Господь за поклонение тельцу--

То Моисей стал против Божьей воли…

«Егда погубишь их, сгуби меня!» —

Сказал. И Бог народ свой не сгубил!

Любовью Моисей, смягчил гнев Божий.

Илья пророк, о Господе радея,

Казнил четыреста жрецов Ваала,

Но каявшихся принял к покаянью:

Из них же вышел нам пророк Авдей!

То ветхий был закон… В союзе новом

Господь нам повелел не осуждать!

Что грех судить довлеет только Богу…

(Замолкает).

Настоятель.

Замолк! Молитесь, братия! Быть может,

Преставился?

Голос схимника Иринарха.

Припомните: Спаситель

От грешницы убийственную руку

Жидов отвел… А Симона Волхва

Апостол Петр разбил своей молитвой!

Апостол Павел душу полагает,

Чтоб братья соблазненная спаслась,

Но не сказал, чтоб их огонь пожег,

Или земля пожрала! Петр, опять же,

У Господа спросил: скажи, Учитель,

Кто согрешит седмижды в день — прощу ль?

Господь сказал ему: не до седмижды,

Но седмерицей семдесят — прости!

И аще брата согрешивша убивает, —

В том ветхий возвращает он закон,

Его же, по Христе, Бог ненавидит…

(После некоторого молчания).

Ох, братия! Откроюсь в покаянье…

Преклоните же колена и молитесь

Да дух мой, отрешась, избегнет беса!

Настоятель и иноки становятся на колени.

Великие на мне грехи! Я думал

Гнать ересь и в гонениях своих

Сам в злую ересь впал. Гоненья — ересь!

Бог тайной вел меня! И тайну эту

Прозрел я!.. Думал до того обманно!

Когда собралась братья вкруг меня,

Смутил меня лукавый, будто этим

Господь мою мне правду подтверждает,

Число учеников моих умножив!

Господь умножил этим только страсти…

Когда б тогда мне умереть — геенна

Была бы мне!.. Иначе Бог судил!

Узрел я то, чему учил в деяньях!

Стал виден плод того, что я посеял!

Я ужаснулся крови!.. Я познал,

Что крови несть конца, чуть есть начало…

Бес стал мне видим ясно — я бежал!

Тут был край бездны, тут же и спасенье:

Перст Божий вел в Заволжье… Тишиною

Тишайшею меня тогда объяло

В обителях лесных!.. У белозерских

Я каялся… И все меня на север

Тянуло будто… Думал я в Соловки:..

Господь решил кончать на Валааме…

(После роздыха).

Тут я постиг в себе великий свет!..

Внутри себя Творца я ощутил…

В молитве я носился существом…

Не чувствовал я тела, несся в горних,

В общении любви Господней! В радость

Я просветлялся благодатью слез…

И я познал тогда могущество прощенья!

Любовь не устает, подобно мести, братья,

И несть любви конца — бо есть сама конец!

Мой час приспел! Узреть все то, что чаял…

Спокоен я! Молитесь за меня!

Не наказуйте, братья! Будьте добры…

Прими ты от меня, брат настоятель,

Мое последнее в сей жизни слово:

Вы в поминаньях ваших, с Иринархом,

Провозглашайте также и Ирину…

Мне и светло! И плачется легко…

Следует продолжительное молчание. Настоятель входит в скит и чрез несколько времени возвращается.

Настоятель.

Преставился!..

18. править

Сложилась Русь. Давно забыты

Дела давно минувших дней…

Лишь беспокойные пииты

Тревожат мирный сон костей!

Сплотилась Русь не только вами,

Чьи дорогие имена

Передает народ устами

И сохраняют письмена:

Нет! Нерушима та основа

Безличных, скромных, мелких сил,

Весь сонм которых опочил

И в безымянности былого,

И в безызвестности могил!

Нет замков рыцарских! Скопился

На мест их бессвязный хлам…

Но молится, как и молился,

На острых скалах Валаам!

Сентябрь! Монахи, поминая,

Перекликают имена…

Ирина, кажется, слышна!..

Но, неизвестно кто такая,

Когда и кем занесена?..

1882 г.

Исторический период, изображённый в поэме, — конец XV — начало XVI вв. Отсюда воспоминания о временах Новгородской и Псковской вечевых республик, прекративших своё существование (первая — в 1478 г., вторая в 1510 г.), и круг упоминаемых духовных лиц, боровшихся с ересью жидовствующих, — архиепископа Геннадия Новгородского (1410—1505 гг.) и настоятеля монастыря Иосифа Волоцкого (ок. 1440—1515 гг.), а так же их оппонента — «нестяжателя» Нила Сорского (1433—1508 гг.), основавшего Нило-Сорскую пустынь (в Вологодской области).

Источники текста:

Случевский К. К. «Стихотворения. Поэмы, хроники». Кн. 3. СПб., 1883 г. С. 169—209.

Случевский К. К. «Сочинения в 6-ти томах». Т. 3. СПб., «Маркс», 1898 г. С. 167—207.

Случевский К. К. «Сочинения в стихах: драма», М., СПб., «Летний сад», 2001 г. Серия «Волшебный хор». С. 296—333.

Случевский К. К. «Стихотворения. Поэмы. Переводы». М., «ОГИ», 2009 г. С. 245—275, 520—521.