Ворон (По; Пальмин)

Ворон : из Эдгара Поэ
автор Эдгар Поэ (1809-1849), пер. Лиодор Иванович Пальмин
Оригинал: англ. The Raven, 1845. — Перевод опубл.: 1890. Источник: Л. И. Пальмин. Сны наяву. — Москва: В.М. Лавров и В.А. Федотов, 1878. — С. 522—526.

Ворон


(из Эдгара Поэ)

Раз в унылую полночь, в молчаньи немом
Над истлевшим старинного тома листком
Задремав, я поник головою усталой…
Слышу в дверь мою легкий и сдержанный стук:
Верно в комнату просится гость запоздалый…
              Нет, все тихо и немо вокруг.

Тьмою вечер декабрьский в окошко зиял,
От углей, потухавших свет бледный дрожал,
Тщетно в книге искал я забвенья печали
О моей незабвенной, утраченной мной,
Что архангелы в небе Ленорой назвали,
              Что давно позабыта землей...

Каждый шорох чуть слышный в ночной тишине
Фантастическим страхом, неведомым мне,
Леденил мою кровь, и, чтоб сердца биенье
Успокоить, сказал я: «то в дверь мою стук
Запоздалого гостя, что ждет приглашенья…»
              Но — все тихо и немо вокруг.

В этот миг, ободрившись, сказал я смелей:
«Кто там: гость или гостья за дверью моей?
«Я заснул и не слышал, прошу извиненья,
«Как стучали вы в дверь, слишком тих был
                                                 ваш стук,
«Слишком тих…» отпер двери я в это мгно-
                                                    венье —
              Только тьма и молчанье вокруг.

Долго взоры вперял я во мраке густом,
Полный страхом, сомненьем, и грезил о том,
Что незримо и страшно для смертного взора,
Но в молчаньи один только слышался звук —
Только вторило эхо мой шепот: «Ленора!»
              И безмолвно все было вокруг.

Весь волненьем тревожным невольно объят,
Только в комнату я возвратился назад,
Слышу, стук повторился с удвоенной силой.
Что бояться? не лучше ль исследовать звук?
Это в раму стучит, верно, ветер унылый…
              Все спокойно и тихо вокруг.

Я окно отворил; вот, среди тишины,
Статный ворон, свидетель святой старины,
С трепетанием крыльев ворвался и гордо
Прямо к бюсту Паллады направился вдруг
И, усевшись на нем с видом знатного лорда,
              Осмотрелся безмолвно вокруг.

Гордой поступью, важностью строгих очей
Рассмешил меня ворон и в грусти моей.
«Старый ворон! уже без хохла ты… однако,
Путник ночи, тебя не смирили года…
Как зовут тебя в царстве Плутонова мрака?»
              Ворон громко вскричал: «никогда».

С изумленьем услышал я птицы ответ,
Хоть ума в нем и не было сильных примет,
Но ведь все согласятся с моими словами.
Что за дивное диво сочтешь без труда,
Если птицу на бюсте найдешь над дверями,
              С странной кличкой такой: «никогда»…

Но не вымолвил ворон ни слова потом,
Весь свой ум будто вылив в том слове одном.
Неподвижен он был и промолвил в тиши я:
Завтра утром ты бросишь меня без следа,
Как другие друзья, как надежды былые!..
              Ворон снова вскричал: «никогда.»

Как ответ мне, тот крик прозвучал в ти-
                                                       шине;
Это все, что он знает, подумалось мне, —
Верно, перенял он у гонимого силой
Злой судьбы, чьих надежд закатилась звезда,
Панихиду по грезам — припев тот унылый:
              «Никогда, никогда, никогда!»

Вопреки неотвязчивым думам моим,
Все смешил меня ворон; усевшись пред ним
В бархат мягкого кресла, я впал в размыш-
                                                    ленье:
Ворон, вещий когда-то в былые года,
Ворон вещий и мрачный, какое значенье
              Скрыто в крике твоем: «никогда»?

Так безмолвно я в думах моих утопал,
Птицы огненный взгляд в сердце мне прони-
                                                          кал,
В мягком кресле прилег я спокойно и ловко,
А на бархат свет лампы чуть падал, о да!
Этот бархат лиловый своею головкой
              Не нажмет уж она никогда!

Вдруг отрадно мне стало, как будто святым
Фимиамом незримый пахнул серафим…
О, несчастный! я молвил, то мне провиденье
Шлет отраду в приют одинокий сюда!
О Леноре утраченной даст мне забвенье!..
              Ворон снова вскричал: «никогда!»

О, пророк, злой вещун, птица ль, демон ли ты,
Ада ль мрачный посол, иль, во мгле темноты
Пригнан бурей ты с берега грозного моря.
О, скажи, дальний гость, залетевший сюда:
Отыщу ль я бальзам от сердечного горя?
              И вещун прокричал: «никогда!»

Птица ль, демон ли ты, все ж пророк, вестник
                                                            злой,
Молви мне: в царстве Бога, что чтим мы с
                                                       тобой,
В отдаленном раю, сбросив бремя печали,
Не сольюсь ли я с милой, воспрянув туда,
С чудной девой, что в небе Ленорой назвали?
              Птица вскрикнула вновь: «никогда!»

Птица ль, демон ли ада — воскликнул я — прочь!
Возвратись же опять в мрак и в бурную ночь!…
Не оставь здесь пера в память лжи безотрадной,
Одинокий приют мой покинь навсегда,
Вынь из сердца разбитого клюв кровожадный!
              Ворон крикнул опять «никогда!»

И над дверью моей неподвижно с тех пор
Блещет ворона черного демонский взор,
В бледных лампы лучах силуэт его темный
Предо мной на полу распростерт навсегда,
И из круга той тени дрожащей огромной
              Не воспрянет мой дух никогда!