Въ тотъ же періодъ времени, съ 8-го по 12-е іюня, когда капитанъ Новиковъ трудился надъ загражденіемъ средняго Дуная, Великій Князь Главнокомандующій, такъ сказать, исчезъ изъ Плоештовъ. Отъѣздъ Его Высочества, въ сопровожденіи только трехъ лицъ — Великаго Князя Николая Николаевича Младшаго, начальника штаба и его помощника, генерала Левицкаго, — совершился 9-го числа такъ скрытно и неожиданно, что въ первое время никто и не подозрѣвалъ объ отсутствіи Главнокомандующаго. Думали, что Его Высочество не совсѣмъ здоровъ и потому не показывается изъ своей комнаты, а когда отсутствіе это было наконецъ замѣчено, то рѣшительно никто въ главной квартирѣ не зналъ куда, когда и зачѣмъ поѣхалъ Великій Князь. Между тѣмъ Его Высочество употребилъ это время на личную рекогносцировку Дуная отъ Зимницы до Турну. Еще до открытія кампаніи, соображая стратегическіе планы движенія за Дунай, Главнокомандующій намѣтилъ Зимницу — Систово, какъ самый желательный, т. е. наиболѣе выгодный въ военномъ отношеніи пунктъ переправы. Но предварительныя рекогносцировки зимницкихъ окрестностей, глубоко затопленныхъ разливомъ, заставили отказаться отъ мысли о переправѣ въ этомъ мѣстѣ. Тогда по неволѣ пришлось остановиться на Никополѣ[1], сообразно чему и были своевременно сдѣланы всѣ необходимыя распоряженія о передвиженіяхъ войскъ и матеріаловъ въ данномъ направленіи[2]. Но личная рекогносцировка убѣдила Великаго Князя въ весьма значительныхъ трудностяхъ и опасностяхъ, съ какими неизбѣжно будетъ сопряжена никопольская переправа: достаточно сказать, что въ началѣ мая, когда прибыли на побережье наши передовыя войска, у Никополя существовали только два отдѣльныя укрѣпленія, а къ началу іюня ихъ выросло у насъ на глазахъ и подъ нашимъ огнемъ уже тринадцать! По осмотрѣ зимницкихъ окрестностей, Великій Князь удостовѣрился, что уровень воды уже понизился, хотя и не до желательной степени, но все же на столько, что переправа могла бы тутъ состояться, и потому остановилъ окончательный свой выборъ на этомъ пунктѣ. Турки, кажется, и не подозрѣвали, что русскій Главнокомандующій самъ осматриваетъ берега̀; — по крайней мѣрѣ, такъ можно думать потому, что они ни разу не открывали огня по небольшой группѣ лицъ, сопровождавшихъ Его Высочество при этихъ осмотрахъ. Впрочемъ, были приняты мѣры, чтобы противникъ ни коимъ образомъ, ни прямымъ, ни кружнымъ (телеграфнымъ) путемъ не могъ узнать объ этой рекогносцировкѣ и на основаніи ея вывести свои заключенія о пунктѣ готовящейся переправы; съ этою цѣлью всякое сообщеніе между берегами было окончательно прервано и посты наши зорко наблюдали, чтобы нигдѣ не могло появиться какихъ-либо дневныхъ и ночныхъ сигналовъ, а особые посты, выставленные по всѣмъ румынскимъ дорогамъ, ведущимъ къ побережью, обязаны были не пропускать никого изъ частныхъ людей ни въ ту, ни въ другую сторону.
Сообразно своему окончательному выбору, Великій Князь сдѣлалъ всѣ надлежащія распоряженія о передвиженіяхъ и сосредоточеніи войскъ, такимъ образомъ, чтобы до самой послѣдней минуты никто и нигдѣ не могъ догадаться о дѣйствительномъ пунктѣ переправы[3].Но кромѣ этихъ распоряженій, надо было заблаговременно позаботиться о заготовкѣ матеріаловъ, потребныхъ для устройства моста на среднемъ Дунаѣ. Съ этою цѣлью, какъ извѣстно уже, были построены въ Галацѣ понтоны, а въ Слатинѣ — плоты и всѣ прочія принадлежности. Понтоны изъ Галаца въ Слатину пришлось перевозить по желѣзной дорогѣ и, по доставкѣ на мѣсто, всѣ мостовыя принадлежности были спущены въ Алуту. Для человѣка, незнакомаго съ мѣстною гидрографіею, естественно можетъ представиться вопросъ: почему же непремѣнно въ Алуту, а не въ какую либо другую рѣку, ниже Никополя, что̀ избавило бы насъ отъ необходимости проводить плоты и понтоны мимо никопольскихъ укрѣпленій? — Но въ томъ-то и дѣло, что между Арджисомъ и Алутою нѣтъ въ Румыніи ни одной сплавной рѣки; заготовка же мостовыхъ принадлежностей на Арджисѣ потребовала бы поднятія ихъ буксиромъ вверхъ до Систова, мимо Рущука, укрѣпленія котораго значительно сильнѣе никопольскихъ; стало быть, въ послѣднемъ случаѣ, кромѣ бо́льшей опасности отъ непріятельскихъ выстрѣловъ, потребовалось бы и несравненно болѣе времени на самую операцію провода. Но кромѣ всѣхъ помянутыхъ принадлежностей, заготовленныхъ на мѣстѣ, въ распоряженіи Главнокомандующаго находились четыре понтонные парка, вошедшіе въ составъ дѣйствующей арміи, еще при ея первоначальной мобилизаціи. Они были двинуты изъ Россіи по желѣзной дорогѣ, съ тѣмъ, чтобы по доставкѣ на станцію Баняса (между Бухарестомъ и Журжевымъ), отправиться далѣе до деревни Бею (на рѣкѣ Веде) уже обыкновеннымъ походнымъ порядкомъ. Но, благодаря обычной неисправности румынской желѣзной дороги, понтонные парки запоздали противъ назначенныхъ имъ маршрутовъ на трое сутокъ, такъ что изъ-за этого обстоятельства пришлось остановить на такое же количество времени и все движеніе главныхъ силъ дѣйствующей арміи, которыя, по экстренному распоряженію Главнокомандующаго, и были задержаны на линіи рѣки Веде, около Руше-де-Веде, Александріи и Бею. Но эта невольная задержка заключала въ себѣ и нѣкоторыя небезвыгодныя для насъ обстоятельства: во-первыхъ, вода въ Дунаѣ за трое сутокъ сбыла еще на нѣсколько футовъ, а во-вторыхъ, самое расположеніе главныхъ силъ арміи въ трехъ названныхъ пунктахъ давало Главнокомандующему полную возможность двинуть эти войска съ одинаковыми удобствами и скоростію къ Турну, Зимницѣ или Журжеву, смотря по обстоятельствамъ, и такимъ образомъ турки, не смотря на всѣ свои свѣдѣнія, все-таки оставались въ полной неизвѣстности на счетъ избраннаго пункта переправы и по неволѣ должны были растягивать и дробить свои силы на всемъ пространствѣ отъ Туртукая до Никополя. Это напряженное ожиданіе требовало съ ихъ стороны особенной бдительности, и дѣйствительно, въ теченіи цѣлаго мѣсяца они очень усердно и зорко наблюдали за всѣми движеніями нашихъ прибрежныхъ войскъ, открывая огонь почти по всякому береговому разъѣзду, по всякой отплывавшей лодкѣ. Но такое чрезмѣрное напряженіе, въ концѣ концовъ, очень утомило сторожевыя силы противника, такъ что предъ наступленіемъ рѣшительной минуты вниманіе его уже было въ значительной мѣрѣ притуплено. Какъ оказалось потомъ, между турками даже укоренилось убѣжденіе, что мы едва ли отважимся на рискъ большой переправы. Все это, въ извѣстной степени, облегчило намъ ея подготовку. Надо было только какъ можно долѣе держать противника въ полномъ невѣденіи, сбивать его съ толку, и съ этою цѣлью 12-го іюня, согласно распоряженію Великаго Князя, была начата усиленная бомбардировка Рущука, гдѣ, впрочемъ, и на этотъ разъ турки первые завязали съ нами артиллерійскую перестрѣлку. Трудно, конечно, судить о дѣйствительныхъ результатахъ нашей стрѣльбы, но судя по тому, что въ городѣ вспыхнуло нѣсколько пожаровъ и что на нѣкоторыхъ турецкихъ батареяхъ прекращалась стрѣльба на довольно значительное время, а двѣ изъ нихъ даже и вовсе умолкли, можно думать, что нашъ огонь былъ весьма дѣйствителенъ. Съ нашей стороны было сдѣлано предвареніе рущукскаго коменданта объ имѣющей начаться усиленной бомбардировкѣ, для того чтобы дать жителямъ время убраться изъ города заблаговременно[4]. Турки, съ своей стороны, за двое сутокъ (12-го и 13-го числа) выпустили массу снарядовъ, какъ изъ Рущука, такъ и изъ Туртукая, и успѣли нанести значительный вредъ строеніямъ въ Журжевѣ и Ольтеницѣ, которыя, впрочемъ, давно уже были оставлены жителями; но наши войска въ первый день не понесли ровно никакой потери, а 13-го іюня былъ раненъ пулею въ шею находившійся въ Ольтеницѣ генералъ-маіоръ Эрнротъ, командующій 11-ю пѣхотною дивизіею.
13-го іюня главная квартира Великаго Князя, двинутая за нѣсколько дней до сего частію въ Александрію, частію въ Слатину, перешла въ село Драчу (на рѣкѣ Кацмалуй), куда на слѣдующій день была переведена и Императорская квартира.
Драча находится почти на одинаковомъ разстояніи, какъ отъ Турну, такъ и отъ Зимницы.
13-го же числа вечеромъ начаты усиленныя демонстративныя дѣйствія артиллеріи и противъ Никополя, гдѣ общій ходъ нашихъ операцій заключался послѣдовательно въ слѣдующемъ:
Дабы еще болѣе утвердить противника въ его заблужденіи относительно вполнѣ рѣшенной переправы въ семъ пунктѣ, Великій Князь приказалъ возводить противъ Никополя сильныя батареи и вооружать ихъ осадными орудіями. Съ этою цѣлью на прибрежной позиціи у города Турну и селенія Магурелли было сооружено восемь осадныхъ батарей, вооруженіе коихъ происходило тотчасъ же по прибытіи транспортовъ осадной артиллеріи изъ города Слатины, такъ что подвозъ на батареи всего имущества производился на тѣхъ же волахъ, которые доставляли транспорты къ Турну.
Батарея № 1-й, на три 6,03 дюйм. пушки, вооружалась ея командиромъ, штабсъ-капитаномъ Потемкинымъ, въ ночь съ 9-го на 10-е іюня. Батарея № 2-й, на то же количество пушекъ такого же калибра, вооружена въ ночь съ 10-го на 11-е іюня, и въ ту же ночь успѣли вооружить батареи № 3-й и № 4-й, а съ 13-го на 14-е число и всѣ остальныя. Вооруженіе всѣхъ восьми батарей производилось непосредственными ихъ командирами, подъ личнымъ наблюденіемъ помощника начальника осадной артиллеріи, полковника Анчутина (№№ 1-й,3-й и 4-й), полковника Лѣсоваго (№№ 5-й и 6-й) и капитана Судравскаго (№№ 7-й и 8-й). Особенно заслуживаетъ вниманія вооруженіе батарей на правомъ флангѣ, производившееся подъ руководствомъ полковника Лѣсоваго. Къ шести часамъ утра, 3-я батарея 5-й артиллерійской бригады и 1-я батарея 31-й бригады были готовы и одновременно открыли огонь по назначеннымъ имъ цѣлямъ. Батарея же изъ четырехъ 24-хъ-фунтовыхъ орудій не была еще готова къ этому времени: пушки ея только что были подвезены къ мѣсту вооруженія. Съ шести и до девяти часовъ утра 1-й дивизьонъ 3-й батареи 5-й артиллерійской бригады, подъ личнымъ начальствомъ командира батареи, подполковника Ильинскаго, вмѣстѣ съ вооружающеюся 24-хъ-фунтовою батареею № 7-й, тутъ же расположенною, выдерживали въ теченіи трехъ часовъ жестокій перекрестный огонь монитора и пяти непріятельскихъ батарей, расположенныхъ на командующихъ высотахъ, и производили стрѣльбу съ твердостью и спокойствіемъ. Мѣткость ихъ выстрѣловъ была замѣчательна, а быстрая установка 24-хъ-фунтовыхъ орудій на летучія платформы, постепенно замѣняемыя настильными, и постепенное, въ полномъ порядкѣ, вступленіе въ бой подъ сильнымъ перекрестнымъ огнемъ, — здѣсь же, на мѣстѣ боя, обратили на храбрыхъ молодцовъ-артиллеристовъ вниманіе ихъ товарищей и стороннихъ свидѣтелей. 11-го іюня, въ три часа дня, мониторъ, стоявшій на якорѣ у Никополя, поднялъ пары и направился къ Фламундѣ.
При движеніи его внизъ, наши батареи молчали, вслѣдствіе особо отданнаго по этому поводу приказанія. Мониторъ, какъ оказалось впослѣдствіи, вышелъ съ намѣреніемъ аттаковать наши паровыя шлюпки, оставленныя при Фламундѣ капитаномъ 1-го ранга Новиковымъ; но огонь фламундской батареи № 1-го помѣшалъ его намѣренію и далъ время нашимъ шлюпкамъ аттаковать въ упоръ его самого, при чемъ онъ выпустилъ по батареѣ три снаряда, въ то время какъ турецкія прибрежныя батареи произвели по ней и по шлюпкамъ до тридцати выстрѣловъ. Рѣшимость мичмана Нилова и три снаряда съ батареи № 1, попавшіе въ мониторъ, а также и огонь дивизьона 15-й конной батареи, заставили его уйдти вверхъ, къ Никополю. Не менѣе удачные выстрѣлы сдѣланы и съ батареи № 2-го. У селенія Магурелли мониторъ былъ встрѣченъ огнемъ съ батарей № 3-го и № 4-го, что̀ и вынудило его подняться значительно выше, къ Корабіи, но здѣсь попали въ него еще два снаряда, вслѣдствіе чего ему пришлось снова спуститься внизъ и втянуться скрытно въ устье рѣки Осмы. 12-го іюня другой мониторъ, шедшій отъ Рущука, былъ также встрѣченъ огнемъ всѣхъ осадныхъ батарей и, пройдя вверхъ, съ значительными поврежденіями, тоже втянулся въ устье Осмы и сталъ рядомъ съ первымъ. Здѣсь капитанъ Новиковъ, съ полковникомъ Струковымъ, хотѣли было взять ихъ ночью на абордажъ, но оказалось, что оба монитора ограждены бонами; поэтому означенные офицеры распорядились выставить на нашемъ берегу двѣ мортиры, которыя, должно быть, своими снарядами привели оба, уже пострадавшіе монитора въ окончательную негодность и такимъ образомъ довершили близь Никополя обезсиленіе броненосной флотиліи на Дунаѣ, начатое столь счастливо въ Браиловѣ.
13-го іюня съ батареи № 2-го было произведено по турецкимъ прибрежнымъ батареямъ 36 выстрѣловъ, изъ которыхъ 23 были вполнѣ удачны и заставили турокъ увезти свои орудія.
14-го іюня, въ шесть часовъ утра, непріятель открылъ огонь по вооружавшимся батареямъ нашего праваго фланга, расположеннымъ при устьѣ рѣки Ольты (она же Алута). Батареи № 5-го и 9-ти-фунтовая полевая не замедлили отвѣтомъ, да и магурельскія батареи также открыли огонь по турецкимъ укрѣпленіямъ, а наша № 3-й двѣнадцатью своими выстрѣлами прогнала съ позиціи непріятельскую полевую батарею, которая, окопавшись на возвышенномъ и командующемъ надъ нами берегу, производила сильный огонь по нашимъ укрѣпленіямъ праваго фланга, съ дистанціи въ 2,300 сажень. Къ тремъ часамъ пополудни непріятель однако же замолкъ. Съ фламундскихъ укрѣпленій въ этотъ же разъ было сдѣлано нѣсколько удачныхъ выстрѣловъ по противолежащимъ турецкимъ батареямъ, что и вынудило ихъ замолкнуть на цѣлый день. Нѣсколько бомбъ, пущенныхъ непріятелемъ въ Турну, произвели въ городѣ небольшой пожаръ, вскорѣ потушенный усиліями мѣстной пожарной команды[5].
Мѣсто пребыванія для Государя Императора и для Себя, на 14-е и 15-е іюня, — Великій Князь избралъ какъ разъ позади Фламунды, на Грапавскомъ курганѣ (Magura de la Grapavi), который былъ соединенъ съ Зимницей военнымъ телеграфомъ, дабы Его Величество безостановочно могъ получать послѣдовательныя извѣстія о ходѣ переправы[6].
Такимъ образомъ, благодаря искусному сосредоточенію войскъ, демонстративнымъ дѣйствіямъ фламундскихъ и турну-мыагурельскихъ батарей и этому пребыванію обѣихъ главныхъ квартиръ на Грапавскомъ курганѣ, — никому и въ голову не приходило, чтобы переправа могла быть гдѣ либо, кромѣ Фламунды. Вся совокупность распоряженій видимо была направлена къ этому пункту. Одного только никто не зналъ, а именно — движенія отряда свиты Его Величества генералъ-маіора Драгомирова къ Зимницѣ. Это обнаружилось лишь 15-го іюня утромъ, когда переправа уже была совершившимся фактомъ.
Примѣчанія править
- ↑ Дунай подъ Никополемъ течетъ въ одномъ руслѣ и не имѣетъ значительныхъ протоковъ и затоновъ.
- ↑ Передвиженія эти должно было произвести по слѣдующимъ маршрутамъ:
Часть 9-го корпуса (31-я пѣхотная и 9-я кавалерійская дивизіи) — изъ Слатины къ Сегарчѣ.
12-й корпусъ, 5-я пѣхотная дивизія (9-го корпуса) и болгарское ополченіе — къ Салчѣ (5-я дивизія на присоединеніе къ своему корпусу къ Сегарчѣ). 12-я кавалерійская дивизія должна была остаться позади своего корпуса у Витанешти.
4-я стрѣлковая бригада, 8-й корпусъ и понтонные парки (послѣдніе по прибытіи ихъ къ ст. Баняса по желѣзной дорогѣ) — къ Сякѣ и Пятрѣ.
Кавказская казачья дивизія — къ Зимницѣ.
11-я пѣхотная дивизія на соединеніе съ остальными частями 11-го корпуса — къ Ольтеницѣ и Журжеву.
13-й корпусъ — къ Александріи, въ видѣ общаго резерва.
- ↑
Распоряженія эти были слѣдующія:
1) О томъ, что переправа будетъ у Зимницы, Его Высочество объявилъ только командиру 8-го корпуса (генералу Радецкому), части котораго должны были начать переправу. При этомъ, чтобы замаскировать избранный пунктъ даже отъ своихъ, Великій Князь приказалъ направить 9-ю пѣхотную дивизію (князя Свлтополкъ-Мирскаго) отъ Александріи по прежнему маршруту, къ Пятрѣ. Только 14-ю пѣхотную дивизію (генерала Драгомирова), съ гвардейскою сводною ротою, полубатальономъ пластуновъ, 4-ю стрѣлковою бригадою, 28-мъ донскимъ полкомъ, уральскою казачьею сотнею, со всею горною пѣшею артиллеріею (двѣ батареи, 16 орудій) и со всѣми понтонными парками Главнокомандующій двинулъ отъ Бею прямо къ Зимницѣ, съ секретнымъ предписаніемъ начать переправу на понтонныхъ лодкахъ въ ночь съ 14-го на 15-е іюня.
2) Кавказской казачьей дивизіи не идти на Зимницу, гдѣ присутствіе ея было бы безполезно, а оставаться у Бею, впредь до приказанія.
3) 12-му корпусу идти не на Салчу, а къ Воеводѣ и Крошкѣ, какъ бы для приближенія къ Фламундѣ, но въ сущности, чтобы приблизить его къ Зимницѣ. Туда же идти и болгарскому ополченію.
4) 9-му корпусу объявлено, что онъ пойдетъ въ головѣ на переправу у Фламунды, и поэтому долженъ, немедленно по прибытіи въ Сегарчу, перейдти оттуда къ Сякѣ, оставивъ въ Турну лишь небольшой пѣхотный отрядъ и смѣнивъ по линіи Дуная 8-ю кавалерійскую дивизію — 9-ю кавалерійскою. Придвинутый къ Сякѣ, 9-й корпусъ дѣйствительно находился какъ бы въ полной готовности переправиться у Фламунды, а вмѣстѣ съ тѣмъ достигалась скрытая настоящая цѣль: приблизить его и къ Зимницѣ.
5) 13-му корпусу, имѣя въ головѣ 35-ю пѣхотную дивизію, двинуться отъ Александріи къ Пятрѣ, т. е. къ такому пункту, который одинаково приближалъ этотъ корпусъ какъ къ демонстративному, такъ и къ истинному пункту переправы.
6) Начиная съ 12-го іюня, осадной артиллеріи у Журжева ежедневно бомбардировать Рущукъ; а съ вечера 13-го начать бомбардированіе Никополя, продолжая его безостановочно, впредь до приказанія.
- ↑ Вотъ что по этому поводу сообщалъ берлинской газетѣ «Post» ея константинопольскій корреспондентъ отъ 5-го іюля (18-го іюня):
«Вчера прибылъ изъ Варны пароходъ съ бѣжавшими изъ Рущука жителями. Между ними я нашелъ одного изъ моихъ старыхъ знакомыхъ, аптекаря Могоса, родомъ венгерца, который мнѣ разсказалъ слѣдующее: «Чтобы дать время жителямъ оставить городъ, русскій комендантъ Журжева объявилъ коменданту Рущука, чрезъ парламентера, за 24 часа, что городъ будетъ бомбардированъ. Сами турки съ благодарностью оцѣнили этотъ справедливый и человѣчный поступокъ. О предстоящемъ бомбардированіи было объявлено населенію; но большая часть жителей осталась въ городѣ, въ той надеждѣ, что русскія бомбы не будутъ долетать до нихъ. Бомбардированіе, продолжавшееся въ теченіи пяти дней со страшною силою, жестоко образумило заблуждавшихся».
Между тѣмъ вся туркофильская печать подняла гвалтъ и пустилась обвинять насъ въ преднамѣренномъ бомбардированіи самаго города Рущука, называя такой поступокъ жестокимъ и безцѣльнымъ. Но насколько справедливы были подобныя обвиненія — показываетъ слѣдующее заявленіе журжевскаго корреспондента газеты «Times»:
«Я осмотрѣлъ сегодня (12-го іюля) всѣ русскія батареи въ Слободзеѣ и нашелъ устройство ихъ превосходнымъ. Внимательный осмотръ позицій въ этомъ пунктѣ и турецкихъ батарей въ городѣ Рущукѣ убѣдилъ меня, что поврежденія, причиненныя самому городу и консульствамъ, могли быть обычными случайностями артиллерійскаго огня. Самыя большія турецкія орудія были расположены на батареѣ на крутомъ берегу рѣки, прямо противъ центральной части города; слѣдовательно, всякая бомба, перелетавшая черезъ батарею, неизбѣжно должна была падать въ городъ. По той же причинѣ нельзя обвинять и турокъ, что они разрушили селеніе Слободзею, расположенное непосредственно за русскими батареями. Турки стрѣляли въ Журжево, по всей вѣроятности, изъ жажды мести, не замѣчая, что русскіе не могли помѣшать своимъ бомбамъ падать въ городъ Рущукъ, когда турецкія пушки вызывали перестрѣлку своимъ огнемъ».
По тому же поводу рущукскій корреспондентъ «Politische Correspondenz» пишетъ слѣдующее:
«Губернаторъ Рущука, Ахмедъ-Кайссерли-паша, обратился 25-го іюня къ иностраннымъ консуламъ съ нотою, въ которой протестуетъ противъ бомбардированія города и въ особенности находящихся подъ защитою женевскаго креста госпиталей, а также консульскихъ зданій. Но слѣдуетъ замѣтить, что какъ въ Виддинѣ, гдѣ госпиталь находился въ срединѣ цитадели, такъ и въ Рущукѣ турки злоупотребляютъ «Краснымъ Полумѣсяцемъ». Среди самаго города расположено нѣсколько госпиталей, надъ которыми развѣвается бѣлый флагъ съ краснымъ полумѣсяцемъ, такъ что непріятелю, если бы онъ пожелалъ щадить всѣ эти священныя мѣста, не оставалось бы ничего болѣе какъ совершенно отказаться отъ всякой бомбардировки. Особенно непростительно было помѣщать госпиталь въ конакѣ. Непріятель имѣлъ полное право принять вывѣшенный на конакѣ госпитальный флагъ за хитрую уловку и потому мишенью своихъ выстрѣловъ избралъ именно это зданіе, въ которомъ, впрочемъ, лишь двѣ комнаты заняты были больными. Только вслѣдствіе бомбардированія рѣшились очистить зданіе конака; но и теперь еще развѣвается на немъ госпитальный флагъ».
- ↑ 15-го іюня открыта бомбардировка по нижнему городу, что̀ произвело въ немъ нѣсколько пожаровъ, продолжавшихся нѣсколько сутокъ. Сгорѣли непріятельскіе провіантскіе магазины и склады каменнаго угля.
Въ ночь съ 15-го на 16-е число, когда наши понтоны, выведенные изъ устьевъ Ольты, проходили мимо Фламунды, непріятель открылъ было по нимъ огонь, который однако вскорѣ прекращенъ вслѣдствіе чрезвычайно мѣткаго выстрѣла, пущеннаго съ нашей батареи № 2-го.
Утромъ 16-го числа турки съ своей нижней батареи и съ люнета открыли артиллерійскую пальбу по магурельскимъ укрѣпленіямъ и ружейную по болгарамъ, переправлявшимся на нашъ берегъ; но нашъ огонь удачно прикрылъ бѣгство болгаръ, заставивъ замолчать непріятеля. Около девяти часовъ утра на турецкой сторонѣ снова раздались орудійные выстрѣлы, направленные съ верхняго бастіона по магурельскимъ батареямъ; но противникъ успѣлъ выпустить только семь снарядовъ, когда нашъ выстрѣлъ съ батареи № 3-го, на разстояніи 2,100 сажень, подбилъ непріятельское орудіе настолько, что окончательно лишилъ его возможности дѣйствовать, вслѣдствіе чего оно было даже снято съ вооруженія.
Въ ночь съ 16-го на 17-е іюня, при проходѣ нашихъ понтоновъ, слѣдовавшихъ къ Зимницѣ, непріятель въ самую полночь открылъ по нимъ сильный артиллерійскій и ружейный огонь, но выстрѣлами съ нашей стороны вынужденъ былъ прекратить пальбу къ двумъ часамъ пополуночи; а вечеромъ того же числа осадная наша батарея № 6-го зажгла баржу съ каменнымъ углемъ. Этою баржею турецкій мониторъ постоянно закрывался отъ нашихъ выстрѣловъ.
17-го іюня бомбардировка прекратилась, въ ожиданіи другихъ событій и новой артиллерійской дѣятельности, которая не замедлила проявиться, когда войска нашего 9-го корпуса появились подъ Никополемъ.
Лучшимъ результатомъ дѣйствій нашихъ артиллеристовъ съ 13-го по 17-е іюня противъ Никополя было то, что они успѣли привлечь на себя вниманіе противника, продержавъ его нѣсколько дней въ неизвѣстности и заблужденіи относительно главнѣйшаго нашего предпріятія. Нижніе чины осадной артиллеріи, какъ въ пути съ транспортами, такъ и во время работы и дѣйствій на батареяхъ вели себя истинными молодцами. Вооруженіе почти всѣхъ батарей производилось въ ту же ночь, какъ только транспортъ прибывалъ въ Турну; всѣ, до послѣдняго человѣка, безъ отдыха, были заняты тяжкою работою по доставкѣ и установкѣ орудій на батареяхъ и открыли мѣткій и энергическій огонь, не спавши предъ этимъ въ теченіи нѣсколькихъ сутокъ.
- ↑ Послѣдовательный ходъ извѣстій, вопросовъ съ Грапавской и отвѣтовъ съ Зимницкой станцій былъ слѣдующій:
8 час. 20 мин. утра. «Переправа совершается. Мониторъ приближается, видно его». Вскорѣ вслѣдъ за этою депешею, встревожившею всѣхъ на Грапавскомъ курганѣ, была прислана новая, извѣстившая, что усмотрѣнное судно было не мониторъ, а нашъ пароходъ «Аннета».
8 час. 31 мин. утра. «Часть 14-й дивизіи переправилась и переправа продолжается. Наши уже давно схватились съ турками. Сколько видно — непріятель отбитъ на всѣхъ пунктахъ. Изъ Систова отвѣчаетъ только одно орудіе изрѣдка. Только что пришли три наши паровые катера и пароходъ («Аннета») съ Тудеромъ. Нашихъ довольно уже много на томъ берегу, а турокъ въ большемъ числѣ не видно».
9 час. утра. «Въ Систовѣ не видно никакого движенія и никакихъ войскъ. Наши батареи обстрѣливаютъ турецкія».
9 час. 57 мин. утра. «Наши войска пошли влѣво отъ Систова. Переправа совершается весьма благополучно. Сегодня утромъ, въ началѣ переправы, турецкая бомба попала въ понтонную лодку и разбила ее; при этомъ утонули: батарейный командиръ, два офицера, нижніе чины и два горныя орудія. Сегодня утромъ турки отвѣчали на выстрѣлы, но давно уже замолчали и по переправѣ больше не стрѣляютъ. Наши войска переправляются безпрепятственно. Говорятъ, что въ Систовѣ сбита турецкая батарея».
Вопросъ съ Грапавской станціи. 10 час. 5 мин. утра. «Стрѣляетъ ли наша артиллерія на томъ берегу»?}}Отвѣтъ. 10 час. 15 мин. утра. «На томъ берегу горныя орудія, кажется, не дѣйствуютъ теперь. Уже съ полчаса, что не слышно выстрѣловъ. Переправа продолжается».
Вопросъ. 10 час. 30 мин. утра. «Дошелъ ли Драгомировъ до Систова, или нѣтъ»?
Отвѣтъ. 10 час. 32 мин. утра. «Наши высадились ниже Систова. Непріятель отступаетъ. Драгомировъ наступаетъ къ Систову. Командиръ гвардейской роты (Преображенскаго полка флигель-адъютантъ полковникъ Озеровъ) раненъ въ ногу».
11 час. 16 мин. утра. «Наши преслѣдуютъ непріятеля, до Систова еще не дошли. Пароходы переправляютъ нашихъ успѣшно. Драгомировъ преслѣдуетъ».
Вопросъ. 11 час. 20 мин. утра. «По комъ стрѣляютъ наши 9-ти-фунтовыя батареи съ нашего берега? Есть ли нашъ артиллерійскій огонь на той сторонѣ?
Отвѣтъ. 11 час. 35 мин. утра. «Стрѣляютъ по батареѣ въ Систовѣ. На ту сторону переправилась вся 14-я дивизія и началъ переправляться полкъ 9-й дивизіи. Наша артиллерія еще не находится на той сторонѣ».
Вопросъ. 11 час. 36 мин. утра. «Гдѣ наша горная артиллерія»?
Отвѣтъ. 11 час. 55 мин. утра. «Горной артиллеріи не слыхать; она пошла съ отрядомъ по направленію къ Рущуку».
11 час. 46 мин. утра. «Непріятельская батарея въ Систовѣ совершенно замолчала. Наши батареи съ большимъ успѣхомъ обстрѣливаютъ высоты лѣвѣе Систова, гдѣ находится непріятельская позиція».
Вопросъ. 12 час. дня. «Сколько перевезено полевой артиллеріи вообще и что дѣлаетъ отрядъ, который пошелъ къ Рущуку? Его Императорское Величество приказываетъ генералу Радецкому подробно донести о положеніи дѣла телеграммою».
Отвѣтъ генералъ-лейтенанта Радецкаго. 12 час. 8 мин. дня. «Въ 10 часовъ 40 минутъ утра вся 14-я дивизія съ горными батареями окончила переправу. Была довольно горячая перестрѣлка, Его Высочество Николай Николаевичъ Младшій сейчасъ отправился на тотъ берегъ къ генералу Драгомирову. Стрѣлки и 9-я дивизія начинаютъ переправляться».
Отвѣтъ на тотъ же запросъ, дополнительно. «Перевезена на ту сторону только горная артиллерія изъ 14-ти орудій: два потонуло при переправѣ».
Вопросы: 12 час. 16 мин. дня. «Великій Князь спрашиваетъ, что дѣлается на томъ берегу?»
12 час. 29 мин. дня. «Горитъ Систово?»
Отвѣтъ. 12 час. 36 мин. дня. «Положеніе то же. Наши батареи обстрѣливаютъ по направленію къ Систову окопавшагося непріятеля. На лѣвомъ краю города загорѣлась хата».
Вопросъ. 12 час. 23 мин. дня. «Что горитъ теперь на непріятельскомъ берегу? Отсюда видѣнъ дымъ. Идетъ ли ружейная перестрѣлка 11-й дивизіи съ непріятелемъ? Много ли раненыхъ перевезено»?
Ответъ. 1 час. 45 мин. дня. «Тлѣетъ далеко на лѣвой окраинѣ города. Ружейная перестрѣлка, продолжавшаяся до сихъ поръ, умолкла. Непріятель, сколько видно отсюда, удаляется въ горы. Приблизительная убыль около 300 человѣкъ, въ томъ числѣ до 30 убитыхъ».}}Въ два часа пополудни Государь Императоръ съ Великимъ Княземъ Главнокомандующимъ возвратились въ Драчу, а въ пять часовъ пришла слѣдующая депеша начальника штаба дѣйствующей арміи, отправившагося въ Зимницу:
«Предначертанія Вашего Императорскаго Высочества увѣнчались полнѣйшимъ успѣхомъ. Многотрудная и сложная задача военнаго дѣла перехода Дуная разрѣшена, Систово и окружающія высоты въ нашихъ рукахъ. Я счастливъ, что могу отъ души поздравить Государя Императора и Ваше Высочество съ блестящимъ успѣхомъ нашихъ храбрыхъ и дорогихъ войскъ. Переправлена уже вся пѣхота 14-й дивизіи, стрѣлковая бригада, сотня пластуновъ, гвардейская рота, 1-я бригада 9-й пѣхотной дивизіи и до ночи переведется 2-я бригада, горныя батареи, шесть орудій 14-й артиллерійской бригады. До ночи будутъ на той сторонѣ три батареи, сотня козаковъ; потомъ перевезется 35-я пѣхотная дивизія. Благоволите обратить вниманіе Аренса на продовольствіе. Съ пріѣздомъ въ городъ, я заѣхалъ тотчасъ на перевязочный пунктъ. Раненыхъ до сихъ поръ свезено до 200; въ числѣ офицеровъ раненъ въ ногу флигель-адъютантъ Озеровъ. Великій Князь Николай Николаевичъ Младшій перешелъ благополучно. Такъ какъ отъ Штакельберга и Дерфельдена [Первый изъ нихъ ординарецъ, а второй адъютантъ Великаго Князя Главнокомандующаго.], встрѣченныхъ мною по дорогѣ, я узналъ, что перевозка войскъ черезъ Дунай совершается, сверхъ ожиданія, чрезвычайно успѣшно, то я послалъ приказаніе генералъ-лейтенанту Ванновскому двинуть сегодня въ Зимницу обѣ пѣхотныя дивизіи 12-го корпуса. Въ Пятрѣ подвижной госпиталь для больныхъ устроенъ. Первый транспортъ раненыхъ отправленъ въ Пятру. Не признаете ли необходимымъ приказать двинуть тотчасъ отъ Фламунды къ Систову всѣ деревянные понтоны и всѣ мостовыя приспособленія? Отправляюсь на переправу. Непокойчицкій».
По прочтеніи этой телеграммы, Государь Императоръ немедленно пожаловалъ Великому Князю Главнокомандующему орденъ св. Георгія 2-й степени. Крики «ура» и общее ликованіе всего Драчевскаго бивуака продолжались до ночи.