Между 8-мъ и 10-мъ мая русскія войска окончательно смѣнили на Дунаѣ румынскія части[1], которыя вслѣдствіе этого отошли за рѣку Алуту (она же Ольта), въ Малую Валахію, гдѣ и занимаютъ все побережье — отъ Корабіи (выше устья Алуты) до Турну-Северина, сосредоточивая главныя свои силы у Калафата, противъ Виддина. Въ Калафатѣ уже заблаговременно было приступлено къ насыпкѣ и вооруженію прибрежныхъ батарей, а теперь эти работы идутъ тамъ самымъ усиленнымъ образомъ; подобныя же батареи насыпаются и усиливаются, какъ русскими, такъ и румынами, на всѣхъ сколько-нибудь важныхъ пунктахъ лѣваго берега. Наша осадная артиллерія еще 7-го мая уже была доставлена на нѣкоторыхъ, но, къ сожалѣнію, не на всѣхъ пунктахъ, къ берегамъ Дуная; впрочемъ, и то хорошо, потому что мы получили кое-гдѣ возможность безотлагательно заняться установкой мортиръ и тяжелыхъ орудій, вмѣсто полевыхъ, дѣйствовавшихъ до того времени. Мѣстечко Ольтеница, находящееся противъ Туртукая, и его окрестныя позиціи были окончательно заняты нашими войсками въ ночь съ 9-го на 10-е мая, безъ малѣйшей помѣхи со стороны турокъ.
8-го мая части отряда, ввѣреннаго князю Манвелову[2], задержали у Корабіи и Турну-Магурели два парохода и десять баржъ, плывшихъ подъ нейтральными флагами съ непріятельскимъ военнымъ грузомъ для Никополя. Турки съ того же числа начали ихъ обстрѣливать, что́ и продолжалось въ теченіи пяти дней, но суда при этомъ не потерпѣли существенныхъ поврежденій: разбиты только обѣ трубы на пароходахъ и одна баржа.
Съ 8-го же мая начались по всей линіи артиллерійскія и ружейныя перестрѣлки между обоими берегами Дуная, преимущественно же въ Турну-Магурели, Журжевѣ и Ольтеницѣ. Всѣ эти перестрѣлки каждый разъ затѣвались самими турками; мы же не всегда отвѣчали имъ, а если и приходилось открывать артиллерійскій огонь, то не иначе, какъ рѣдкій, разсчитанный, да и для ружейной стрѣльбы употреблялись только лучшіе стрѣлки. О результатахъ нашей стрѣльбы, за дальностью разстоянія судить, конечно, трудно; что́ же касается турокъ, то всѣ ихъ бомбардировки до сихъ поръ не наносятъ ни намъ, ни румынамъ ни малѣйшаго существеннаго вреда: убитыхъ нѣтъ, а раненыхъ за все время только три человѣка, и то легко. На нижнемъ Дунаѣ, послѣ взрыва втораго монитора, господствуетъ полное затишье и совсѣмъ не замѣчается присутствія турецкихъ войскъ; но противъ Калараша, Ольтеницы, Журжева и Турну-Магурели замѣтна у противника оживленная дѣятельность по устройству довольно сильныхъ батарей. Судя по извѣстіямъ, доходящимъ, порою, съ того берега, турки обнаруживаютъ не малое смятеніе и потому стараются укрѣпиться какъ можно скорѣе и сильнѣе.
Съ провозглашеніемъ румынами своей независимости, князь Карлъ 11-го мая вступилъ фактически въ отправленіе обязанностей главнокомандующаго румынской арміи, которая въ своихъ военныхъ предпріятіяхъ ограничивается покуда обороною побережья.
12-го мая батареи Калафата были уже окончательно вооружены и тотчасъ же начали обстрѣливаніе виддинской крѣпости. Слѣдя съ батареи въ подзорную трубу, можно было видѣть, какъ цѣлые караваны и толпы жителей Виддина бѣжали частію въ Сербію, частію по шоссе въ Бѣлградчикъ. До 12-го числа противникъ безнаказанно обстрѣливалъ изъ виддинскихъ укрѣпленій Калафатъ и береговыя саперныя работы; съ этого же дня и румыны стали наносить туркамъ нѣкоторыя поврежденія. 12-го и 13-го мая румынскія батареи, сооруженныя въ Излазѣ (онъ же Ислашъ, нѣсколько выше устья Алуты), обстрѣливали Никополь. Съ этого же времени замѣчено, что турки разставили по всему дунайскому побережью пикеты, приблизительно человѣкъ до 30-ти каждый, на разстояніи трехъ верстъ одинъ отъ другаго, и устроили между ними сообщеніе посредствомъ телеграфа и фальшфейеровъ. Ближайшіе резервы, какъ слышно, находятся въ разстояніи отъ полуторы до двухъ верстъ за этими пикетами.
Всѣ эти дни во̀ды Дуная, Серета и Алуты продолжали сильно подыматься, вслѣдствіе изобильныхъ дождей въ Карпатахъ. Это вызвало серьозныя опасенія перерыва въ сообщеніяхъ почты и военныхъ транспортовъ.
14-го мая, около шести часовъ утра, съ румынской батареи у Корабіи и съ сосѣднихъ съ нею румынскихъ постовъ былъ замѣченъ турецкій броненосецъ, подымавшійся вверхъ по Дунаю отъ Никополя. Румыны открыли по немъ огонь изъ двухъ 9-ти-фунтовыхъ орудій, стоявшихъ у самаго берега, влѣво отъ румынской, еще невооруженной батареи, которую прикрывала цѣпь, составленная изъ румынскихъ стрѣлковъ и охотниковъ 8-го донскаго казачьяго полка, расположенныхъ по обѣ стороны бруствера въ особо вырытыхъ ложементахъ. Около семи часовъ утра раздался первый выстрѣлъ съ броненосца, который послѣдующими своими выстрѣлами произвелъ нѣкоторыя разрушенія въ зданіи гостиницы, построенной на берегу. Послѣ этого три гранаты упали у самой батареи, не причинивъ однако вреда ни людямъ, ни орудіямъ, и затѣмъ огонь съ броненосца направился уже исключительно на захваченныя нами 8-го мая суда, стоявшія у обрывистаго берега. Командиръ 8-го казачьяго полка, полковникъ Желтоножкинъ еще въ самомъ началѣ этой бомбардировки позволилъ сотнику Князеву отправиться на батарею, чтобы оказать помощь румынскимъ артиллеристамъ. Офицеръ, командовавшій батареею, охотно разрѣшилъ Князеву принять участіе въ руководствѣ огнемъ, — и первый же выстрѣлъ изъ орудія, наведеннаго Князевымъ, былъ такъ удаченъ, что снарядъ разорвался на самой палубѣ. Броненосецъ сейчасъ же прекратилъ пальбу и быстро удалился вверхъ по Дунаю верстъ на шесть, гдѣ и остался на ночь, бросивъ якорь.
На слѣдующій день (15-го), около 7½ часовъ утра, одинъ изъ румынскихъ пикетовъ далъ знать, что внизъ по Дунаю спускаются два непріятельскихъ броненосца. И дѣйствительно, они вскорѣ показались въ виду Корабіи и, ставъ уступомъ, открыли огонь. Сотникъ Князевъ и на этотъ разъ принялъ участіе въ дѣлѣ, вмѣстѣ съ 60-ю охочими казаками, которые расположились частію при орудіяхъ, частію въ цѣпи, но огонь изъ-за амбразуръ батареи, на которую успѣли уже поставить обѣ пушки, не имѣлъ такого успѣха, какъ наканунѣ. Въ 11 часовъ утра броненосцы прекратили пальбу и удалились вверхъ по Дунаю, опять остановясь въ шести верстахъ отъ Корабіи. Можно было предполагать, что противникъ отошелъ для того, чтобы дать время пообѣдать своимъ людямъ, потому что спустя полтора часа оба броненосца снова появились у Корабіи и, вытянувшись въ одну линію, открыли усиленный огонь какъ по батареѣ, такъ и въ особенности по судамъ. Румынская батарея отвѣчала имъ безостановочно, но, къ сожалѣнію, она была снабжена только дистанціонными гранатами, которыя не могли нанести бронямъ турецкихъ судовъ никакого существеннаго вреда, да и положеніе полевыхъ орудій за амбразурами батареи было не столь уже выгодно для мѣткой стрѣльбы, какъ наканунѣ, когда они стояли на самомъ гребнѣ высокаго обрывистаго берега. Вскорѣ на палубѣ одного изъ броненосцевъ показалась пѣхота, которая открыла огонь по нашему прикрытію, и это послужило началомъ обоюдной ружейной перепалки. Въ четыре часа по-полудни правый броненосецъ рѣшительно направился къ нашему берегу и, обогнувъ островъ, расположился бокомъ между нимъ и нашими судами, въ разстояніи четырехсотъ шаговъ отъ послѣднихъ и въ таковомъ положеніи уже готовился прямо въ упоръ разстрѣливать тѣсно-скученныя баржи. Огонь съ румынской батареи долженъ былъ прекратиться, потому что броненосецъ, приблизясь къ нашей сторонѣ на столь короткое разстояніе, вышелъ изъ-подъ линіи возможнаго прицѣла, и снаряды, пускаемые въ него съ берега, какъ уже извѣстно, весьма высокаго и почти отвѣсно обрывистаго, постоянно давали значительный перелетъ. Видя, что броненосецъ легко могъ бы захватить наши баржи на буксиръ, такъ какъ онъ съ каждою минутой подходилъ къ нимъ все ближе, сотникъ Князевъ, съ казаками и двумя румынскими наводчиками, на рукахъ выкатили орудія изъ-за амбразуръ и, установивъ ихъ на самомъ краю обрыва, открыли огонь по приближавшемуся броненосцу. Въ то же время, при каждой попыткѣ противника открыть люки для стрѣльбы изъ орудій, въ эти отверстія тотчасъ же направлялся изъ нашей стрѣлковой цѣпи цѣлый рой пуль. — и люки мгновенно закрывались. Такимъ образомъ, этому броненосцу не удалось сдѣлать по баржамъ ни одного выстрѣла въ упоръ.
Къ пяти часамъ пополудни противникъ, выпустивъ болѣе 60-ти снарядовъ, удалился отъ берега Корабіи, причемъ одинъ изъ броненосцевъ направился вверхъ, а другой внизъ по Дунаю и оба остановились на разстояніи около десяти верстъ другъ отъ друга. Наши суда подверглись весьма чувствительнымъ поврежденіямъ: нѣкоторые снаряды пронизывали насквозь три рядомъ стоявшія баржи, другіе пробили бортъ на пароходѣ, не испортивъ впрочемъ машины, а одно рѣчное судно было совершенно избито гранатами; между людьми же не только убитыхъ или раненыхъ, но даже и слабо контуженыхъ не было.
На слѣдующій день можно было ожидать не только продолженія бомбардировки, но и не безъ основаній опасаться, что непріятелю удастся наконецъ увести на буксирѣ захваченныя нами суда; поэтому полковникъ Желтоножкинъ рѣшился потопить пароходъ и баржи, что̀ и было исполнено въ ночь съ 15-го на 16-е мая[3].
16-го мая часть нашего фламундскаго отряда[4] переведена на новую позицію, съ которой гораздо удобнѣе можно, въ случаѣ надобности, подавать помощь отряду, охраняющему прибрежныя батареи и сохраненный нами пароходъ. Въ этотъ день, противъ ожиданія, броненосцы не безпокоили отряда, расположеннаго въ Корабіи; ночью же мы безпрепятственно продолжали работы по расширенію нашихъ батарей и усиленію ихъ заслоновъ къ сторонѣ Никополя.
16-го же мая, въ теченіи часа происходила усиленная канонада между Калафатомъ и Виддиномъ. Въ этотъ день князь Карлъ, выѣхавшій изъ Бухареста еще 14-го числа, для инспекціи своихъ войскъ въ Малой Валахіи, впервые принялъ, такъ называемое, огненное крещеніе. По пріѣздѣ въ Калафатъ, онъ тотчасъ отправился на батарею Карла I, вооруженную тяжелыми русскими орудіями, и оставался на ней во все продолженіе канонады, причемъ на одну только эту батарею турки бросили до тридцати гранатъ[5]. Румынскій огонь быль очень удаченъ. По свидѣтельству самихъ турокъ[6], въ Виддинѣ много убитыхъ, разрушена военная паровая хлѣбопекарня, и сильно пострадалъ военный госпиталь. Если послѣднее справедливо, то въ этомъ прискорбномъ обстоятельствѣ прежде всего виноваты сами же турки, выставляющіе (какъ намъ извѣстно изъ вѣрнѣйшихъ источниковъ) флаги Краснаго Полумѣсяца не столько надъ госпиталями, сколько надъ пороховыми и иными военными складами. Дознанныя злоупотребленія санитарнымъ флагомъ по неволѣ заставляютъ подозрѣвать обманъ даже и тамъ, гдѣ его иногда вовсе не кроется.
17-го мая, около двухъ часовъ дня, большой турецкій броненосецъ, не замѣчавшійся дотолѣ въ при-никопольскихъ водахъ Дуная, сталъ приближаться къ нашей фламундской позиціи по главному фарватеру рѣки, а не позади острова, какъ дѣлали до сихъ поръ въ этомъ мѣстѣ другіе броненосцы. Видя это движеніе, наши думали, что противникъ идетъ съ цѣлью забрать на буксиръ уцѣлѣвшія баржи, находившіяся, вмѣстѣ со вторымъ изъ захваченныхъ нами пароходовъ, подъ прикрытіемъ фламундскихъ батарей. Вслѣдствіе этого спѣшенныя части Вознесенскаго уланскаго и Астраханскаго драгунскаго полковъ тотчасъ же приготовились къ бою, но броненосецъ вскорѣ повернулъ по фарватеру и смирно прошелъ мимо нашихъ батарей въ разстояніи не далѣе двухсотъ сажень. По мнѣнію морскаго офицера, лейтенанта Ломана, присутствовавшаго въ это время на одной изъ батарей, броненосецъ хотя и шелъ полнымъ ходомъ, но все-таки двигался противъ теченія крайне медленно. Имѣя въ виду волю Главнокомандующаго — не начинать первыми огня безъ особенной надобности, — князь Манвеловъ приказалъ не стрѣлять. Броненосецъ, поднявшись до Никополя, сталъ на якорь у праваго берега. Опасенія за возможность попытки взять у насъ на буксиръ наши суда, внушили князю Манвелову мысль защитить ихъ болѣе солиднымъ образомъ отъ всякихъ покушеній. Съ этою цѣлью въ ту же ночь у фламунды былъ возведенъ новый ретраншаментъ, а на пароходную машину и котлы наложены мѣшки съ землею, и самый пароходъ прикрытъ особою баржею со стороны, обращенной къ непріятелю.
На нижнемъ Дунаѣ, у Сатунова, въ ночь съ 17-го на 18-е мая, турецкіе охотники, въ числѣ до 15-ти человѣкъ, перебрались на нашъ берегъ, гдѣ на нихъ наткнулся разъѣздъ Ольвіопольскаго уланскаго полка; вслѣдствіе поднявшейся между ними перестрѣлки, на звукъ выстрѣловъ прибѣжали съ ближайшаго поста два взвода пѣхотинцевъ и тотчасъ же прогнали турокъ, поспѣшившихъ убраться въ свои лодки и отчалить отъ берега.
Наши охотники тоже предпринимаютъ почти каждую ночь подобныя же поѣздки на противную сторону, и это называется у нихъ «пощупать непріятеля». Такія поѣздки служатъ для нихъ нѣкотораго рода развлеченіемъ среди томительнаго бездѣйствія въ ожиданіи общей переправы за Дунай, которая, судя по состоянію разлива, не можетъ состояться въ скоромъ времени. Уже съ 12-го мая движеніе по желѣзнымъ дорогамъ было крайне затруднено, вслѣдствіе разливовъ, срывавшихъ мосты, а къ 18-му мая полотно между Барбошемъ и Браиловымъ такъ размыло и залило водою, что всякое движеніе по желѣзному пути окончательно остановилось, а также невозможно было направить и по грунтовымъ дорогамъ подходившія изъ Россіи войска и тяжести, такъ какъ вода въ рѣкѣ Серетъ поднялась на столько, что пришлось развести нашъ пловучій мостъ. Едва лишь съ 19-го мая вода въ Дунаѣ пошла на убыль, но очень медленно. Однако, благодаря начавшемуся спаду, неимовѣрными усиліями и трудами нашихъ войскъ сообщеніе по желѣзной дорогѣ было возстановлено уже 21-го мая.
18-го числа на линіи Дуная все было спокойно, а на слѣдующій день усмотрѣно особенное движеніе въ Никополѣ, которое дало поводъ предполагать, что тамъ строятся новыя батареи. Броненосцы цѣлый день передвигались вверхъ и внизъ по Дунаю, не выходя однако изъ границъ береговой черты города; къ нимъ подвозили изъ Никополя на шлюпкахъ какіе-то предметы, и все это заставило нашихъ предполагать, что турки дѣлаютъ въ рѣкѣ минныя заложенія. Полковникъ Мацылевичъ[7] выѣхалъ съ разъѣздомъ на самый конецъ турнувской гати, чтобы поближе разсмотрѣть, надъ чѣмъ именно работаютъ броненосцы, и былъ встрѣченъ выстрѣлами орудій изъ крѣпости; до этого же раза турки никогда не безпокоили нашихъ офицеровъ, неоднократно ѣзжавшихъ сюда для наблюденій. Съ наступленіемъ вечерней темноты, около этой гати и у фламундскихъ батарей появилось нѣсколько турецкихъ лодокъ, которыя пытались сдѣлать развѣдку, но это имъ не удалось: каждый разъ, что онѣ пытались причалить, по нимъ открывался огонь нашихъ секретовъ и разъѣздовъ, принуждавшій турокъ быстро удаляться отъ берега.
Въ Турну и на разныхъ другихъ пунктахъ дунайскаго побережья съ нѣкоторыхъ поръ замѣчаются по ночамъ огневые сигналы, на которые получаются такіе же отвѣты съ того берега; это заставило князя Манвелова принять мѣры для поимки таинственныхъ сигнальщиковъ.
8-й казачій полкъ, выступившій еще 17-го мая изъ Корабіи къ переправамъ на Алутѣ, для соединенія съ турну-магурельскимъ отрядомъ, переправилъ 19-го числа всѣхъ лошадей и бо̀льшую часть людей вплавь, а остальныхъ вмѣстѣ съ обозомъ на паромахъ. Переправа была чрезвычайно затруднительна, но совершена благополучно. Въ половинѣ пятаго часа пополудни полкъ, въ составѣ 5½ сотень, стоялъ уже на бивуакѣ у Турну, а полусотня осталась въ Корабіи для охраны судовъ, затопленныхъ нами въ этомъ пунктѣ, причемъ весьма важно было сберечь уцѣлѣвшую машину парохода, которая могла еще пригодиться намъ впослѣдствіи. Въ тотъ же день (19-го) лейтенантъ Ломанъ изслѣдовалъ устье Алуты и пришелъ къ заключенію, что теперь, во время разлива, судамъ почти невозможно входить въ эту рѣку изъ Дуная, такъ какъ фарватеръ въ устьѣ оказался мелкимъ, узкимъ и извилистымъ.
20-го мая турки возвели у Никополя новую батарею, расположивъ ее ниже и западнѣе центральнаго люнета. Лагерь, стоявшій, на виду у насъ, въ крѣпости близь этого люнета, снялся и часть его спустилась въ городъ къ рѣкѣ, а другая — надо предполагать — размѣстилась внѣ сферы выстрѣловъ нашихъ турну-магурельскихъ батарей, на что̀ указываетъ появленіе бѣлыхъ палатокъ на гребнѣ одного ущелья, къ югу отъ Никополя. По мнѣнію нашихъ моряковъ, посѣщавшихъ Турну, здѣсь представляются условія весьма удобныя для уничтоженія непріятельскихъ броненосцевъ при помощи паровыхъ миноносокъ; они же увѣряютъ, что доставка сюда миноносокъ черезъ Слатину[8] не представляетъ особенныхъ трудностей. По указанію лейтенанта Ломана, во Фламундѣ приняты нѣкоторыя дополнительныя мѣры для сохраненія въ цѣлости баржъ и парохода «Аннета». Моряки наши очень хвалятъ этотъ пароходъ и считаютъ его значительно лучше затопленнаго въ Корабіи; не менѣе хороши, по ихъ мнѣнію, и баржи, изъ которыхъ одна можетъ поднять за разъ тысячу человѣкъ; остальныя меньше, но тоже очень помѣстительны и хорошей конструкціи. «Аннета» можетъ буксировать противъ теченія четыре такихъ баржи.
Вода въ Дунаѣ за послѣдніе дни сбыла на одинъ футъ, а въ теченіи 35-ти часовъ (съ 8-ми вечера 19-го по 8 утра 21-го мая) еще на четыре дюйма. Наблюденія уровня рѣки производятся ежедневно. Турецкіе броненосцы подъ Никополемъ безпрерывно дымятся; по всему замѣтно, что турки очень опасаются за ихъ участь, съ тѣхъ поръ какъ узнали, что въ Турну и Фламундѣ появились русскіе моряки.
22-го мая противникъ открылъ на высокомъ гребнѣ противъ фламундской позиціи новую батарею и въ 2½ часа пополудни сдѣлалъ съ нея пять пробныхъ выстрѣловъ изъ стальныхъ дальнобойныхъ орудій 4-хъ-фунтоваго калибра. Гранаты падали около батареи № 2 и всѣ разрывались. Вслѣдъ за тѣмъ изъ амбразуръ нижняго бастіона крѣпостной ограды былъ открытъ артиллерійскій огонь по усиленному драгунскому разъѣзду (Астраханскаго полка), который приближался къ прибрежному лѣску. Поводомъ къ движенію этого разъѣзда послужило слѣдующее обстоятельство:
Послѣ полудня, изъ прибрежнаго лѣска вышла группа людей, одѣтыхъ въ обыкновенное платье румынскихъ крестьянъ. Приблизясь къ стаду рогатаго скота, который пасся здѣсь подъ охраною двухъ мальчиковъ, эти люди внезапно схватили одного изъ нихъ и, отогнавъ восемь буйволовъ, поспѣшно удалились въ лѣсъ. Какъ только другой мальчикъ, успѣвшій убѣжать, далъ знать объ этомъ въ Турну, изъ нашего лагеря была выдвинута въ погоню часть дежурнаго эскадрона[9]. Подойдя нарысяхъ къ чертѣ разлива, разъѣздъ нашъ спѣшился, оставивъ коноводовъ въ укрытомъ мѣстѣ. Люди сняли съ себя все нижнее платье и, подвязавъ къ шеѣ патронташи, двинулись по водѣ къ лѣсу, въ сопровожденіи родственниковъ захваченнаго мальчика. Послѣ продолжительныхъ розысковъ, имъ удалось найдти въ чащѣ лѣса трехъ буйволовъ, которые и были возвращены хозяевамъ; остальной же захваченный скотъ и мальчикъ увезены на турецкій берегъ. Въ томъ мѣстѣ, гдѣ отчалила непріятельская лодка, найденъ большой кремневый пистолетъ, и эта находка служитъ указаніемъ, что переодѣтые люди были баши-бузуки. Во время розысковъ въ лѣсу, драгуны подверглись артиллерійскимъ выстрѣламъ изъ крѣпости, а когда они стали подходить къ берегу, то толпы пѣшихъ турокъ, спустившіяся къ Дунаю, открыли по нимъ бѣглый ружейный огонь; впрочемъ, гранатные осколки не задѣли у насъ ни одного человѣка, а ружейныя пули не долетали.
Въ теченіи пятнадцати дней, съ 8-го по 22-е мая, турки сдѣлали по Фламундѣ и Турну около 250-ти пушечныхъ выстрѣловъ, да около 75-ти по Корабіи, не причинивъ намъ ни малѣйшей потери въ людяхъ и лошадяхъ. 22-го же мая турки начали снова обстрѣливать Калафатъ; румыны отвѣчали имъ весьма энергически и мѣтко, послѣдствіемъ чего были пожары, вспыхнувшіе въ нѣсколькихъ мѣстахъ турецкаго расположенія въ городѣ.
23-го мая непріятель впервые сталъ бомбардировать Журжево. Огонь, открытый въ пять часовъ пополудни изъ рущукскаго форта Салканъ, продолжался вполнѣ безвредно до семи часовъ вечера, направляясь исключительно на журжевскую гавань.
На слѣдующій день (24-го), въ пять часовъ утра, канонада со стороны Рущука возобновилась. Всего было выпущено турками до 50-ти снарядовъ, изъ которыхъ послѣдній пущенъ въ 8¼ часовъ утра, и затѣмъ все умолкло. Большинство снарядовъ разрывалось. На этотъ разъ противникъ стрѣлялъ съ двухъ фланговыхъ батарей, правѣе Рущука, изъ которыхъ одна устроена на шесть дальнобойныхъ орудій, а другая, маскированная каменною стѣною, на четыре 6-ти-дюймовыя мортиры. Въ Журжевѣ, на берегу Дуная стоятъ каменныя казармы, гдѣ временно расположены кубанскіе казаки гулевой дивизіи. Въ эти казармы хватилъ одинъ снарядъ, который пробилъ стѣну и исковеркалъ вѣшалки и нары. По счастію, въ это время внутри казармы никого уже не было: за три минуты до влета гранаты, спавшіе люди были разбужены по тревогѣ и тотчасъ же бросились въ конюшни сѣдлать коней. Другой снарядъ лопнулъ у самой церкви, стоящей на берегу; три гранаты попали въ два иностранныя судна и разщепили имъ борты; кромѣ того, пострадали нѣсколько домовъ, но этимъ и ограничились всѣ поврежденія, нанесенныя намъ бомбардировкой, — потерь между людьми и лошадьми ни въ войскахъ, ни среди жителей не было. Еще со вчерашняго вечера, послѣ первой, такъ сказать, пробной бомбардировки, большинство журжевскихъ жителей въ ночь покинуло городъ, изъ котораго и весь день 24-го мая выбирались всѣ, кто имѣлъ лишь малѣйшую возможность уѣхать. Уже на утро бо́льшая часть домовъ была покинута, ворота и двери на запорѣ, ставни на̀глухо заколочены, лавки и магазины пусты, либо запечатаны, — повсюду тишина, уныніе и страхъ. Не унываютъ только наши солдаты на батареяхъ, да сестры милосердія, только что прибывшія въ журжевскій госпиталь, въ ожиданіи работы. Мы не отвѣчали туркамъ, потому что батареи наши не совсѣмъ готовы, да и осадныя орудія, предназначенныя для Журжева, пока еще въ дорогѣ. Въ Журжевѣ и его окрестностяхъ расположены: 1-я бригада Кавказской казачьей дивизіи и 4-я стрѣлковая бригада; расположеніе этихъ частей довольно хорошо прикрыто отъ выстрѣловъ противника, за движеніями котораго наши люди слѣдятъ неусыпно. Изъ Журжева весь турецкій лагерь видѣнъ какъ на ладони: можно замѣтить простымъ глазомъ даже большую зеленую ставку паши, начальствующаго рущукскимъ отрядомъ, силы котораго, по свѣдѣніямъ, полученнымъ полторы недѣли назадъ (т. е. около 14-го мая), равняются 30-ти тысячамъ человѣкъ. Весь этотъ корпусъ группируется въ шести особыхъ лагеряхъ, изъ которыхъ самый большой находится въ десяти верстахъ за городомъ. Съ малорошской вышки, гдѣ у насъ расположенъ 30-й казачій полковника Орлова полкъ[10], еще 16-го мая было замѣчено появленіе вокругъ рущукскихъ укрѣпленій множества бѣлыхъ и зеленыхъ палатокъ; но страннымъ казалось то, что среди этихъ лагерей не проявлялось ни малѣйшаго движенія, ни малѣйшей жизни. Это, конечно, заставляло подозрѣвать обманъ со стороны турокъ, у которыхъ въ то время далеко еще не было подъ Рущукомъ въ наличности тридцати тысячъ. Надо думать, что силы ихъ прибывали постепенно, потому что въ послѣдующее время и вокругъ палатокъ съ каждымъ днемъ стало обнаруживаться все болѣе и болѣе жизни. Съ нашего берега ясно видна также масса рѣчныхъ судовъ, сгруппированныхъ турками у Рущука. По точнымъ свѣдѣніямъ, тамъ стоятъ 102 судна, изъ коихъ 80 соединены въ одну группу. Изъ военныхъ же судовъ подъ Рущукомъ находятся одинъ мониторъ, одинъ паровой и три парусные корвета. Вообще же на Дунаѣ, по свѣдѣніямъ отъ 22-го мая, у турокъ плаваютъ 12 мониторовъ и 9 канонерокъ.
Бомбардировки 23-го и 24-го мая, какъ утверждаютъ свѣдѣнія, полученныя съ того берега, были предприняты турками для того чтобы отвлечь наше вниманіе отъ производства работъ на обходной вѣтви желѣзной дороги, такъ какъ прежній путь, проходя открыто по самому берегу, лежитъ подъ нашими выстрѣлами.
Въ этотъ же день (24-го) турки опять открыли сильную бомбардировку изъ Виддина по румынскимъ батареямъ въ Калафатѣ, но сильная гроза, разразившаяся съ проливнымъ дождемъ надъ этими мѣстами, вынудила вскорѣ обѣ стороны прекратить канонаду. Дунай понизился еще на одинъ футъ.
25-го мая на всѣхъ прибрежныхъ военныхъ пунктахъ происходили небольшія перестрѣлки. Изъ Журжева, гдѣ наконецъ установили на батареяхъ осадныя орудія, была открыта канонада по Рущуку, на которую турки не отвѣчали, что̀ невольно вызывало сомнѣніе въ успѣшности нашихъ выстрѣловъ. Во время этой канонады было замѣчено въ Рущукѣ движеніе значительныхъ массъ войска, направлявшихся изъ лагеря къ берегу, причемъ поднялась у турецкихъ стрѣлковъ безвредная перестрѣлка съ казаками, по окончаніи которой часть турецкихъ войскъ удалилась изъ Рущука къ югу.
Въ Ольтеницѣ въ этотъ день (25-го) мы начали поправлять дамбу, размытую разливомъ. Турки, замѣтивъ эти работы, открыли изъ Туртукая огонь, причемъ у насъ ранило одного рядоваго. Непріятельскія батареи противъ Ольтеницы расположены очень выгодно, за кустами, такъ что мы открыли ихъ только тогда; какъ противникъ сталъ уже ихъ вооружать. Наши охочіе казаки два раза на разсвѣтѣ ѣздили въ лодкахъ къ той сторонѣ разсматривать расположеніе противника и количество его судовъ. Турки оба раза открывали по нимъ огонь, причемъ одна граната шлепнулась въ воду у самаго борта казачьей лодки. Вообще, въ послѣднее время наблюдательность противника стала весьма внимательна. Въ эту же ночь и турки ходили на развѣдку къ Ольтеницѣ, въ устье рѣки Арджиса, но были своевременно замѣчены на казачьемъ пикетѣ, который своимъ огнемъ вынудилъ ихъ уйдти, не достигнувъ цѣли развѣдки.
У Никополя въ этотъ день (25-го) непріятель продолжалъ воздвигать все новыя батареи, а у Калафата пытался высадить десантъ, но эти попытки успѣшно были отбиты румынами.
26-го мая открыто нами существованіе тайной телеграфной корреспонденціи между Рущукомъ и Журжевымъ. Такъ какъ бо́льшая часть проволоки была погружена въ Дунай, то при высокой водѣ телеграфъ могъ дѣйствовать вполнѣ свободно, безъ опасеній быть открытымъ; но съ началомъ спада водъ, въ разныхъ мѣстахъ рѣки стали обнаруживаться верхушки столбиковъ съ фарфоровыми болванками и проволокой. Капитаны Масловъ и Альбертовъ, съ нѣсколькими охотниками, подплыли ночью на ботѣ къ отмели и уничтожили на ней телеграфъ, перервавъ кромѣ того въ нѣсколькихъ мѣстахъ проволоку, которую бросили въ воду.
26-го же мая противникъ у Туртукая началъ вооружать скрытно устроенную батарею; наши ольтеницкіе артиллеристы семью мѣткими выстрѣлами испортили на ней амбразуры и мерлоны и принудили турокъ удалить орудія.
Затѣмъ непріятель открылъ огонь изъ другаго укрѣпленія, съ котораго наши точно также принудили его не только убрать артиллерію, но и почти разрушили самое укрѣпленіе.
По окончаніи пальбы съ нашихъ батарей, турки приступили было къ исправленію поврежденій, но наша артиллерія тремя картечными гранатами разогнала рабочихъ. У насъ при этой перестрѣлкѣ потерь не было.
Точно также и въ Рущукѣ мы разрушили въ этотъ день (26-го) два укрѣпленія, заставивъ убрать съ нихъ орудія, и мѣшали возобновленію турецкихъ работъ.
На нижнемъ Дунаѣ въ это время происходило слѣдующее:
22-го мая, Великій Князь Главнокомандующій, призвавъ къ себѣ капитана 1-го ранга Рогулю, отдалъ ому приказаніе заградить мачинскій рукавъ въ его верховьяхъ, подобно тому, какъ нѣсколько времени назадъ былъ онъ загражденъ въ своемъ устьѣ, а также погрузить мины и въ большой Дунай, около Гирсова. Для исполненія этого приказанія, капитанъ Рогуля началъ готовить эскадру, состоявшую изъ слѣдующихъ судовъ:
1) Румынская лодка «Фульджеро», подъ командою лейтенанта Дубасова; на ней: мичманъ Ѳедоровъ, докторъ Поплавскій, механикъ подпоручикъ Синебрюховъ и 30 человѣкъ матросовъ.
2) Катеръ «Царевичъ», подъ командою лейтенанта Шестакова; на немъ: мичманъ Ѳеодосіевъ и 16 человѣкъ матросовъ.
3) Катеръ «Ксенія» — мичманъ Персинъ и 16 человѣкъ матросовъ.
4) Катеръ «Джигитъ» — мичманъ Баль и 10 человѣкъ матросовъ.
5) Пароходъ «Загражденіе», подъ командою лейтенанта Туркула; на немъ: мичманъ Аркасъ, механикъ подпоручикъ Огладинъ, румынской морской службы маіоръ Муржеско, приглашенный къ участію въ экспедиціи, какъ офицеръ, хорошо знакомый съ Дунаемъ, и 12 человѣкъ матросовъ. Пароходъ этотъ служилъ въ качествѣ депо для минъ и велъ на буксирѣ четыре минные баркаса, съ пятью матросами на каждомъ, подъ командою лейтенанта Петрова.
Въ среду, 25-го мая, всѣ эти суда были изготовлены къ плаванію, а потому на слѣдующій день (26-го), съ разсвѣтомъ, снялись съ якоря изъ-подъ Браилова и отправились по назначенію.
Чтобы не задерживаться малымъ ходомъ катеровъ «Джигитъ» и «Ксенія», при плаваніи вверхъ по рѣкѣ, оба эти судна взяты были на буксиръ «Царевичемъ» и лодкою «Фульджеро».
Въ 9 часовъ утра, подойдя къ селенію Гропени, лодки наши увидѣли въ каналѣ Вальтцуію два дыма. Чтобы не быть отрѣзанными отъ Браилова судами, которыя, по весьма вѣроятному предположенію, легко могли бы находиться въ каналѣ, эскадра стала на якорѣ — и тогда въ устьѣ Вальтцуію было положено минное загражденіе. Окончивъ эту работу къ полудню, эскадра продолжала плаваніе вверхъ по Дунаю. Не доходя селенія Гура-Гирлица, нашимъ судамъ попались на встрѣчу сотники 29-го казачьяго полка, Лодочниковъ и Сережняковъ, посланные изъ отряда полковника Рика (въ Гура-Яломицѣ), съ извѣщеніемъ о положеніи дѣлъ у Гирсова. Изъ этого краткаго извѣщенія и изъ устныхъ разсказовъ обоихъ посланныхъ офицеровъ оказалось, что въ тотъ же день (26-го мая), въ 9 часовъ утра, изъ озера Ротунда вышли по рѣчкѣ Барой два турецкіе парохода, и, находясь внѣ выстрѣловъ, спустились въ главное русло, съ цѣлію пройдти подъ Гирсову гору. Сначала оба эти парохода стали было плавать взадъ и впередъ, за лѣсомъ, противъ селенія Гура-Яломицы, причемъ наша стрѣлковая цѣпь открывала по нимъ огонь, если кто-либо изъ турокъ появлялся на палубахъ. Въ это время изъ-за Гирсовой горы показались три непріятельскіе броненосца; два изъ нихъ, прикрываясь лѣсомъ отъ дѣйствія нашихъ батарей, открыли канонаду по селенію Гура-Яломица, а третій началъ стрѣлять по деревнѣ Піа-Петри. Подъ прикрытіемъ этого огня, два парохода, пришедшіе изъ озера Ротунда, быстро направились къ Гирсовой горѣ; но чуть лишь вышли изъ-за лѣса, какъ были встрѣчены огнемъ нашихъ батарей. Изрѣдка останавливаясь для отвѣта на выстрѣлы, эти пароходы, равно какъ и прикрывавшія ихъ суда, прошли передъ нашими батареями и, прекративъ огонь, удалились подъ Гирсову гору. Во время прохожденія ихъ мимо нашихъ батарей, у одного изъ нихъ подбита шедшая на буксирѣ лодка, которая опрокинулась, вмѣстѣ съ находившимися въ ней людьми. Канонада, совершенно для насъ безвредная, прекратилась въ 10 часовъ утра.
Съ извѣстіемъ объ окончаніи этой канонады и о томъ, что за Гирсовою горою стоятъ три непріятельскіе броненосца и два парохода, посланъ былъ урядникъ Чеботаревъ, который пустился отыскивать нашу флотилію безъ проводника, въ рыбачьей душегубкѣ. Капитанъ Рогуля встрѣтилъ Чеботарева спустя полчаса послѣ полученія извѣстій отъ сотниковъ Лодочникова и Сережнякова, когда эскадра миновала уже Гура-Гирлицу, и взялъ на буксиръ его душегубку. Въ 8¼ часовъ вечера флотилія капитана Рогули подошла къ Гура-Яломицѣ и расположилась у берега, между нашими батареями № 2 и № 3, подъ прикрытіемъ находящагося здѣсь Селенгинскаго пѣхотнаго полка.
27-го мая, съ разсвѣтомъ, лодка «Фульджеро», катеръ «Царевичъ» и катеръ «Ксенія» вышли изъ-подъ Гура-Яломицы для рекогносцировокъ. Въ это же самое время три турецкіе монитора и два парохода, стоявшіе подъ Гирсовою горою, начали поднимать пары. Когда наши суда подошли къ нижней оконечности острова Гиска-Маре, то одинъ изъ трехъ мониторовъ началъ спускаться на нихъ по теченію, съ намѣреніемъ атаковать; но наши лодки, замѣтивъ это, дали полный ходъ и смѣло пошли къ нему на встрѣчу, а съ «Фульджеро» былъ даже открытъ по немъ огонь изъ носоваго четырехъ-фунтоваго орудія. Мониторъ, видя такую рѣшимость и, вѣроятно, принявъ въ соображеніе печальную судьбу «Хивзи-Рахмана», поспѣшилъ поворотить назадъ и быстро пошелъ къ Гирсову. Наши продолжали его преслѣдовать, въ томъ разсчетѣ, что турки, вѣроятно, откроютъ по нимъ пальбу и такимъ образомъ дадутъ возможность опредѣлить сферу своего береговаго огня. И дѣйствительно, вскорѣ раздались выстрѣлы съ круглой батареи, расположенной на лѣвыхъ возвышенностяхъ Гирсова. Первый снарядъ далъ перелетъ, второй недолетъ, а остальныя два легли влѣво, сажень на двадцать. Достигнувъ такимъ способомъ своей цѣли, относительно опредѣленія сферы огня гирсовскихъ батарей и убѣдясь, что турецкія суда стоятъ выше Гирсова, наши лодки вышли изъ-подъ выстрѣловъ и въ девять часовъ утра возвратились въ Гура-Яломицу.
Въ тотъ же день (27-го) съ девяти утра, и до двухъ часовъ пополудни капитанъ Рогуля, съ маіоромъ Муржеско, на гребной шлюпкѣ ѣздили вверхъ по Дунаю, съ цѣлію сдѣлать рекогносцировку устьевъ Яломицы и канала Борча, а въ два часа дня всѣ суда нашей эскадры вышли для постановки загражденій въ большомъ Дунаѣ, противъ середины острова Гиска-Мика. «Фульджеро» при этомъ стоялъ впереди, для охраненія работъ отъ мониторовъ, на случай, если бы они вздумали броситься на эскадру, а также и противъ стрѣлковъ, которыхъ можно было ожидать въ плавняхъ за лѣсомъ, лежащихъ какъ разъ противъ того мѣста, гдѣ наши приступили къ работѣ. Вся гора, на которой возведены батареи и расположенъ непріятельскій лагерь, была усѣяна турецкими солдатами — свыше трехъ тысячъ человѣкъ, — вышедшими смотрѣть на наши работы. Зрители эти толпились на брустверахъ и между батареями. Окончивъ загражденіе въ 8 часовъ вечера, наши суда благополучно возвратились къ селенію Гура-Яломица, гдѣ были встрѣчены привѣтственными криками собравшихся на берегу людей отряда полковника Рика.
Въ этотъ же день (27-го) турецкіе пароходы, «Киліашъ-Али» и «Фехтъ-уль-Исламъ», стоявшіе въ четырехъ часахъ пути ниже Гирсова, будучи не въ состояніи двинуться съ мѣста, такъ какъ фарватеръ Дуная былъ загражденъ нашими минами, спустили десять лодокъ съ водолазами (какъ слышно, англійскими), чтобы выловить нѣсколько торпедъ и тѣмъ освободить себѣ проходъ. Это имъ удалось, и тогда пароходы, слѣдуя осторожно за лодками, поплыли внизъ и на пути соединились съ тремя другими пароходами: «Аркади», «Семендрія» и «Аккія», причемъ водолазами было найдено еще нѣсколько торпедъ. Во время прохожденія ихъ мимо Гура-Яломицы, наши батареи открыли по нимъ огонь, на который суда отвѣчали; но послѣ непродолжительной задержки имъ удалось однако пройдти мимо нашихъ батарей, не испытавъ тяжелыхъ поврежденій. У насъ потери не было.
28-го мая, съ разсвѣтомъ, «Фульджеро» и «Царевичъ» были посланы для рекогносцировки въ мачинскій рукавъ. Войдя въ него, они замѣтили въ плавняхъ двѣ непріятельскія шлюпки со стрѣлками. «Фульджеро» далъ по нимъ три картечныхъ выстрѣла, что́ и заставило ихъ удалиться. Тогда остальныя наши суда приступили къ загражденію верховьевъ мачинскаго рукава и успѣли благополучно окончить работу къ девяти часамъ утра, послѣ чего вернулись къ Гура-Яломицѣ. Оставивъ здѣсь двѣ большія шлюпки, съ тремя матросами на каждой, для охраны минныхъ загражденій, и поручивъ ихъ попеченію командира казачьяго № 40-го полка, капитанъ Рогуля съ эскадрой, въ полдень, того же 28-го числа, направился обратно къ Браилову, куда и прибылъ въ пять часовъ пополудни.
28-го же мая турки изъ Рущука два раза открывали артиллерійскій огонь по нашимъ сапернымъ работамъ у Журжова; утромъ ихъ канонада длилась съ 8½ до 12-ти часовъ, а вечеромъ отъ 6-ти до тѣхъ поръ пока совсѣмъ не стемнѣло. У насъ во все время этой пальбы саперныя работы не прекращались и потерь не было. При стрѣльбѣ по малорошскому посту, нѣсколько гранатъ попали въ коновязи 30-го донскаго казачьяго полка, но какъ для людей, такъ и для лошадей это приключеніе обошлось вполнѣ благополучно, если не считать потери нѣсколькихъ пичныхъ древковъ, изщепленныхъ снарядомъ, разорвавшимся среди пирамиды пикъ. Не обошлось и безъ комическаго приключенія: одна изъ гранатъ, при паденіи, запуталась въ штанахъ какого-то казака, разложенныхъ на землѣ для просушки и, обмотавшись ими, на глазахъ у всѣхъ, — къ общему удивленію — не разорвалась. Казакъ тутъ же осторожно высвободилъ концомъ пики необходимую принадлежность своего туалета, при общемъ смѣхѣ трунившихъ надъ нимъ товарищей. Послѣ этой стрѣльбы, командиръ полка, полковникъ Орловъ отвелъ свою часть на полверсты дальше отъ берега, и съ тѣхъ поръ турки уже не безпокоили его казаковъ.
Въ послѣдующіе дни на всемъ Дунаѣ происходили почти ежедневныя, но совершенно безвредныя перестрѣлки, которыя стали уже наводить на наши войска изрядную скуку. — «Одинъ только переводъ деньгамъ турецкимъ, а проку никакого!» — неоднократно выражались въ разговорахъ солдаты и вывели изъ этого одно, далеко не безполезное для себя заключеніе, что видно много, очень много надо извести пороха и чугуна, для того чтобы вывести изъ строя одного человѣка и что поэтому, стало быть, артиллерійскій огонь вовсе не страшенъ.
1-го іюня, на нижнемъ Дунаѣ, у Гечета противъ Браилова, мы безпрепятственно окончили свои батареи, поставили на нихъ орудія и, такимъ образомъ, съ этого дня фактически утвердились на турецкомъ берегу.
3-го іюня, во время канонады при Ольтеницѣ, у насъ раненъ одинъ нижній чинъ и повреждена турецкою гранатой дульная часть орудія; граната влетѣла прямо въ амбразуру и ударилась какъ разъ въ самое жерло пушки. Вода спадаетъ хотя медленно, но постоянно; впрочемъ, Дунай все еще стоитъ на 16 футовъ выше нормальнаго уровня. Это обстоятельство очень затрудняетъ ходъ работъ по затопленнымъ берегамъ и по неволѣ вынуждаетъ главныя силы нашей арміи на томительное бездѣйствіе, въ ожиданіи болѣе удобныхъ обстоятельствъ для рѣшительной переправы. Турки съ своей стороны — какъ слышно — ожидаютъ этого неизбѣжнаго событія въ семи мѣстахъ, а именно: противъ Мачина, Рассовы, Туртукая, Систова, Никополя, Рахова и Виддина, и потому во всѣхъ этихъ пунктахъ усиленно спѣшатъ возводить окопы. Впрочемъ, не смотря на всѣ эти видимыя укрѣпленія, ходятъ нѣкоторые слухи, будто турки, въ силу какого-то особаго стратегическаго плана, выработаннаго въ ихъ главной квартирѣ, вовсе не намѣреваются оказать намъ не только серьозное, но и какое бы то ни было сопротивленіе на Дунаѣ. Эти слухи, какъ увѣряютъ плоештинскіе румыны, исходятъ изъ среды проживающихъ между ними иностранцевъ. На сколько тутъ вѣроятнаго — конечно, трудно судить, но скорѣе есть основанія думать, что противникъ вѣроятнѣе всего ожидаетъ встрѣчи съ нашею арміей гдѣ-нибудь по близости сербской границы, потому что еще 1-го іюня до насъ дошли телеграфнымъ путемъ два извѣстія изъ Турнъ-Северина и Вѣны, будто турки съ поспѣшностью сосредоточиваютъ большой корпусъ, подъ начальствомъ Османа-паши, у сербской границы, на устьяхъ Тимока, выше Виддина. Впрочемъ, компетентные люди, какъ слышно, не придаютъ этимъ извѣстіямъ особаго значенія, такъ какъ, мало склонны вѣрить въ ихъ вѣроятность, зная приблизительно количество боевыхъ силъ противника.
3-го же іюня утромъ аванпосты браиловскаго отряда стали подвигаться на правомъ берегу впередъ и проникли изъ Гечета почти къ самому Мачину. Въ то же время три наши канонерки успѣли сдѣлать до полудня полную рекогносцировку мачинскаго рукава, вплоть до самаго города, не подвергаясь выстрѣламъ.
Ночью съ 3-го на 4-е іюня охотники Изюмскаго гусарскаго полка, подъ командою подполковника Волькенау, поплыли на восьми лодкахъ къ непріятельскому берегу, выше Силистріи, и успѣли высмотрѣть расположеніе противника, но на разсвѣтѣ были замѣчены и вынуждены уйдти назадъ подъ сильнымъ огнемъ, потерявъ одного гусара убитымъ и четырехъ ранеными. Уровень воды на 15¾ футовъ выше нормальнаго.
6-го іюня получены извѣстія, требующія впрочемъ подтвержденія, что въ этотъ день десяти-тысячный турецкій отрядъ вступилъ въ Мачинъ, на подкрѣпленіе тамошняго бездѣйствующаго гарнизона, и къ этому же времени русскіе отряды уже заняли всю Малую Валахію, такъ что, въ виду сосредоточенія значительныхъ нашихъ силъ у Турну-Магурели, и изъ опасенія, что переходъ черезъ Дунай будетъ совершенъ именно въ этомъ мѣстѣ, турецкія войска съ различныхъ пунктовъ, какъ слышно, спѣшатъ къ Никополю.
6-го іюня турки, въ числѣ около 800 человѣкъ, высадились на нашъ берегъ близь Турну-Магурели и захватили пасшійся на лугу румынскій скотъ. Подоспѣвшія части Вознесенскихъ уланъ, казаковъ 8-го полка и одна рота Тамбовскаго пѣхотнаго полка отбили бо́льшую часть угнаннаго скота и прогнали турокъ, причемъ послѣдніе потеряли восемь человѣкъ, а наши двухъ: одного казака и одного улана ранеными.
7-го іюня, къ ночи, часть людей съ казачьяго пикета у Калараша предприняла рекогносцировку острововъ, лежащихъ предъ Силистріей, и успѣла въ своемъ предпріятіи, но, къ сожалѣнію, при этомъ въ охочей партіи были ранены четыре казака и проводникъ-крестьянинъ.
Въ Журжево прибыли наши моряки и начальникъ артиллеріи дѣйствующей арміи генералъ-адъютантъ князь Масальскій, который въ настоящее время развиваетъ въ этомъ пунктѣ усиленную артиллерійскую дѣятельность. Журжевскій госпиталь почти разрушенъ дѣйствіемъ турецкихъ снарядовъ, которые нерѣдко ложатся и въ районѣ желѣзно-дорожной станціи. Какъ видно, приходится на будущее время не выставлять надъ госпитальными пунктами флаговъ Краснаго Креста, дабы не привлекать на нихъ усиленнаго вниманія турокъ, видимо старавшихся нарочно избирать цѣлью своихъ выстрѣловъ госпитальное зданіе въ Журжевѣ. Рущукъ, какъ слышно, вовсе покинутъ жителями. Сказываютъ, гарнизона въ немъ до 18,000 человѣкъ, да кромѣ того внѣ стѣнъ крѣпости расположено лагерями 15 тысячъ, и что туда пріѣзжалъ недавно Ахметъ-Эюбъ-паша, который произвелъ нѣкоторыя перемѣны въ расположеніи войскъ и въ составѣ начальствующихъ.
8-го іюня получилось и изъ Бѣлграда подтвержденіе прежнихъ вѣнскихъ и турну-северинскихъ извѣстій о томъ, что сильный турецкій корпусъ продолжаетъ собираться на сербской границѣ, повидимому, угрожая долинѣ Тимока. Это обстоятельство побудило румынъ воздвигать въ Калафатѣ новыя сильныя батареи.
9-го іюня, въ Плоештахъ послѣдовало окончательное соглашеніе о совмѣстномъ дѣйствіи русской и румынской армій. Переговоры объ этомъ, при посредствѣ г-дъ Братіано и Когальничано, длились еще съ 30-го мая, причемъ рѣчь, какъ слышно, шла главнѣйшимъ образомъ о русскихъ субсидіяхъ. Въ офицерской (неоффиціальной) средѣ держатся того мнѣнія, что гораздо лучше было бы предоставить дѣйствія румынъ ихъ собственному благоусмотрѣнію, а деньги, предназначаемыя для субсидіи имъ, употребить на мобилизацію соотвѣтственнаго количества своихъ собственныхъ русскихъ силъ.
У Браилова все уже окончательно готово для наводки моста и переправы, которая должна совершиться въ самомъ непродолжительномъ времени; но, какъ слышно, эта переправа будетъ имѣть только второстепенное, демонстративное значеніе, служа лишь для того, чтобы отвлечь турецкія силы отъ пункта главной переправы, который до времени составляетъ величайшій секретъ самаго ограниченнаго числа высшихъ лицъ полеваго штаба. Между Гечетомъ и Мачиномъ происходитъ пока ежедневная артиллерійская перестрѣлка, а тѣмъ временемъ главныя силы нашихъ войскъ форсированными маршами все болѣе и болѣе подвигаются къ Дунаю. Вода начала спадать довольно быстро.
Примѣчанія править
- ↑ Составъ и расположеніе нашихъ передовыхъ дунайскихъ войскъ были слѣдующія:
a) 8-я кавалерійская дивизія къ 7-му мая заняла прибрежную линію отъ рѣки Алуты до рѣки Веде, имѣя дивизьонный штабъ въ Турну-Магурели.
b) Отрядъ генералъ-лейтенанта Скобелева 1-го къ 8-му мая отъ р. Веде до озера Гречилоръ, имѣя главныя свои силы и штабъ у Журжева.
c) 82-я пѣхотная дивизія съ донскимъ казачьимъ № 31-го полкомъ — к 8-му (1-я бригада) и къ 13-му мая (2-я бригада) въ Ольтеницу, имѣя главныя силы на линіи Будешти — Фратешти и наблюдая казачьимъ полкомъ за Дунаемъ на протяженіи отъ озера Гречилоръ до р. Арджисъ.
d) 11-я кавалерійская дивизія — къ 9-му мая въ Обилешти-Ноу и Слободзею (штабъ въ Слободзеи), имѣя авангардъ въ Каларашѣ и наблюдая за дунайскимъ побережьемъ отъ р. Арджисъ до Гуры-Яломицы (противъ Гирсова).
e) Нижне-Дунайскій отрядъ занялъ къ 22-му апрѣля всѣ важнѣйшіе прибрежные пункты отъ Гура-Яломицы до Киліи, имѣя резервъ въ Болградѣ и штабъ въ Галацѣ.
- ↑ Начальникъ 8-й кавалерійской дивизіи.
- ↑ Другой изъ захваченныхъ пароходовъ намъ удалось сохранить: онъ оказывалъ намъ не мало услугъ при переправѣ и впослѣдствіи.
- ↑ Фламунда лежитъ противъ Никополя, нѣсколько ниже Турну-Магурели.
- ↑ По возвращеніи въ Бухарестъ, представители румынской арміи и палаты поднесли князю Карлу золотую медаль «Virtuti militari», учрежденную въ Румыніи въ награду воинской доблести.
- ↑ Телеграмма изъ Константинополя отъ 17/29-го мая.
- ↑ Командиръ 8-го драгунскаго Астраханскаго полка.
- ↑ До Слатины по желѣзной дорогѣ, а далѣе водою, внизъ по Алутѣ.
- ↑ 2-го эскадрона Астраханскаго драгунскаго полка, маіора Рожнятовскаго.
- ↑ Изъ состава Кавказской казачьей дивизіи.