[382]
ЭРОТЪ.

Разъ, на помостѣ Олимпа, баловень Зевса лукавый,
Рѣзвый Эротъ, увидалъ Аполлона священную лиру;
Мигомъ подкрался и съ важною миной бойкой рученкой
Сталъ ударять по струнамъ ея, туго-натянутымъ. Глухо
Звякнувъ, заныли ему непослушныя гулкія струны.
Гнѣвно очами сверкнувъ, оглянулась Минерва; Музы
Молча потупились; у Афродиты мгновенный румянецъ
Скрасилъ тревогу лица ея; лишь Аполлонъ усмѣхнувшись,
Молвилъ: Какъ милъ онъ!.. не будемъ мѣшать ему,— пусть онъ
Тѣшится, вѣчный ребенокъ!— Дочери смертныхъ и нимфы,
Тѣ, что̀ поранены имъ и взаимности жаждой томятся,
И за такое брянчанье его увѣнчаютъ, какъ Бога
Пѣсенъ, и назовутъ его вѣщимъ, такимъ же, какъ я.