НОЧЬ ВТОРАЯ
Сидит Царь в нутре земном, ус мокрый щипет,
Озирается кругом — чего бы выпить?
Уж питó-питó, — полцарства прóпито!
А всё как быдто чегой-то не дóпито.
Как боярышня пред грозным пред отцом,
Вкруг него всé чарочки кольцом.
Тут и турецкие, тут и немецкие,
Архиерейские да венецейские…
«Быстрее глоточки моей,
Ей-ей, вы сохнете!
Пью не напьюсь, лей не жалей,
А все пустёхоньки!»
Ровно милочки — плясать перед купцом —
Вкруг него бутылочки кольцом.
Уж и горластые, цветные, красные,
Уж и бокастые, и ярлыкастые!
Летáми-плесенью седой захватаны,
Как леший, царь лесной, — гляди — мохнатые.
Узнать-то надобно, что в них скрывается,
Что цветом-радугой переливается!
= = =
Лей-лей, не жалей,
Всё равно перельёшь!
Пей-пей сколько хошь, —
Всё равно не перепьёшь!
Лоза наша полная,
Погреба просторные,
Бочкарь наш испытанный,
Бочонки не считаны.
Как мальчоночки пред старым пред бойцом —
Вкруг него бочоночки кольцом.
Каким кольцом?
Сплошной стеной!
Какой стеной, —
Война войной!
Плеснёшь — не выплеснешь!
Хлестнёшь — не выхлестнешь!
Гляди, Царь-хитростник,
Как строй осилишь наш!
Промеж винных рек, бочоночных гор
Свой бахромчатый раскинул шатер.
«Людям — море синее,
Моё море — винное.
Люди спят на берегу,
А я — так всю ночь гребу!
Моё море тихое,
И гребу без смены.
А зато мне ихние
Моря — по колено!
Их вода — не сладкая,
А моя — с накладкою.
Не щадя ни рук, ни плеч,
И гребём мы бесперечь.
В своём море мы гребцы,
В своём море мы пловцы.
Придёт час идти ко дну —
В своём море потону!»
— Да ну?
«Кто ж тебя схоронит?
Раз пьёшь — неженатый,
А коли женатый,
Кругом виноватый!
Кому я нужен — старый,
Пятиалтынный — пара,
Вином лишённый сану,
Кому я нужен — пьяный?»
= = =
Сидел, сидел Царь наш — инда устал!
Ручкой-ножкой себе путь распростал.
Хочет нá ноги — ан нет, тянет вниз!
— Эй, дорогу, мелкота, сторонись!
Попытался было с левой ноги —
Снова навзничь повалили враги!
Разгасился — что индюк-кохинхин!
Д’как вцепился тут в шатёр-балдахин!
Был кумач тот не сменён — с коих пор!
Царю на́ голову и рухнул шатёр!
Как пошла тут дребедень стеклянной пылью!
Как тут чокаться пошли бутыль с бутылью!
= = =
Шатёр Царя душит,
Вино Царя топит,
Уж не лужи — а реки,
Уж не реки — потоки…
Взошёл бы кто с воли,
Всяк диву б дался!
Шатёр царский воет
На все голоса.
Как чёрт — красным машет,
Шатёр царский пляшет.
Аль, может, в нём слон какой?
Аль, может, дракон какой?
Аль, может, всё сон какой?
Чтоб в умишке нам самим не порешиться,
Мы пройдём пока на половиночку к Царице.
Пройдём-ка к красавице,
— С вином спорить — зря! —
Посмотрим, как мается,
Слезой обливается,
Как с ночью справляется
Страна — без Царя.
= = =
Прежде чем засов раздвинем,
Ты скажи, душа, — отколе
Ты сама-то к нам: с мужской ли,
Али с женской половины?
Коль с мужской — так брось тревогу:
Нянек корочкой задобрим,
Коли с женской — врозь дороги,
Влево путь держи, час добрый!
Так. — Засим, дружок, дай руку.
Не робей, — плечом не трону!
Это — детская наука,
Я китайской обучёна.
Если ж сердце (грудь-то ящик!)
Хрусталём об стенки чокнет, —
Ничего, дружок! — тем слаще
На крыльце подружку чмокнешь!
Не води, дружок, певицы
Потаёнными тропáми!
Мы, поющие, — что птицы:
Разве что перо на память!
Да и то, коль не скупиться:
Тебе — малость, ему — малость…
Всем по пёрышку — Жар-Птица
Вовсе б без хвоста осталась!
— Так. —
= = =
Отстегни-ка мне монисто —
Нянек не обеспокоить!
Семь небес у Девы Чистой,
У Царицы — семь покоев.
(У тебя ж, паренька,
Как ледышечка — рука!)
Стены всé в сетях-тенётах,
Колокольчиках-звоночках.
Честь жены — Царю веночек:
Недостаточно замочков!
(А со мной, коль пригож,
Сквозь иголочку пройдёшь!)
Быстро — руки, вниз — ресницы:
В одной юбке лёгкой, летней —
То плетуньи-кружевницы
День и ночь сплетают сплетни.
(Только вкось поглядев,
Оплетём без кружéв!)
Глянь-ка: под семью замками,
Чтобы вора позабавить,
С семью смертными грехами
Целых семь укладок бабьих.
(Подари нитку бус, —
Без отмычки обойдусь!)
Что за звон такой комарий,
Что за звон такой претонкий?
То чесальщицы Камарин-
скую шпарят на гребёнках!
(Лишь бы не было плеши, —
И без гребня расчешем!)
С утиральничками в лапах,
(Во всé очи, мальчик, пялься!)
То семь чёртовых арапок,
Семь царицыных купальщиц.
(Может, семь моих сестёр:
Ты мне спинки не тёр!)
В кухню женского обману
Поспешай, Самсон с Далилой!
Здесь из зорь творят румяна,
Из снегов творят белила…
(Без белил, без румян
В очи пустим туман!)
Так из кухоньки — да в кузню:
Кто-то, молот взявши в руки,
Из стекла куёт союзы,
Из свинца куёт разлуки.
(Не скажу наперёд —
Чего нам с тобой скуёт!)
Рука óб руку два брата,
Мухи не обеспокоив,
Ровно жар в руке — pyкa-то!
Позади все́ шесть покоев…
(Перед главным, седьмым,
Прижми губы к моим!)
Сердце к сердцу, устье к устью…
Окунуться в реки эти —
Всех Цариц с тобой упустим,
Всех Царевичей на свете!
(Отпусти! Оторвись!
Мы рассказывать взялись!)
Перед главным её входом,
Пред седьмым её покоем,
Вот тебе, дружочек родный,
Слово я скажу какое:
(Да чтоб голос был свеж,
Дай воды напьюсь допрежь!)
Коль опять себе накличешь
Птицу, сходную со мною,
Знай: лишь перья наши птичьи,
Сердце знойное, земное…
(Площадной образец,
Каких много сердец.)
И ешё, дружок, запомни:
Мы народ вдвойне пропащий!
Так, коли поём краснó мы, —
Так ещё целуем слаще…
(Запиши себе в грудь.
Говорившую — забудь.)
= = =
Няньки спят, мамки спят,
Пуховик не смят.
Лишь лампадочки в углах дымят.
Ах, так вот каков — покой её — покой седьмой!
Ах, так вот каков — покой ночной!
Где ж она? — Нету.
Где ж она? — С ветром.
Не спится — так плачется,
Так к милому скачется —
От мамок, от мужа,
От риз от жемчужных,
От рож скоморошьих, —
От дел наших тошных!
Из спаленки выкралась,
На лесенку выбралась,
Ступень за ступенечкой —
Лишь выйти трудненечко!
А там уж — вольней, вольней,
Ногам уж верней, верней,
Как будто из гробика
Восстав, мчишь по воздуху:
Не к птицам на кровельку, —
На вышнюю звёздочку!
(Ветер, ветер, вор-роскошник,
Всем красавицам — помощник,
Ревности — служитель,
Верности — губитель,
Даровой рабочий —
Ветерочек мой!)
Стоит полоняночка
На башенной вышечке.
Связалась, беляночка,
С тем самым с мальчишечкой,
Кто цепь нашу грубую
Раньше всех расклепал,
Кто прежде супруга нам
Шейный плат растрепал.
И мастер он ластиться!
Потягается с кошками!
Сорвал ей запястьице,
Играет серёжками.
Своею жемчужинкой
Зовёт — дорогой…
Да нужен-то, нужен-то
Ей мальчонок другой!
= = =
— Шаги! —
Матерь Божья, помоги!
Оттого что эти чудные — шаги!
Я свечу тебе в три пуда засвечу,
Оттого что эти знаю — сапоги!
То не стон —
Струнный звон.
То не сон —
Он.
= = =
— Ты здесь зачем?
«А ты зачем?»
— Небось, уйду.
«Сама, уйду».
Стоит смиренник юный,
Пощипывает струны.
Нет слов у мачехи-красы,
Покусывает хвост косы.
А ветер между ними —
Как вьюн — между двоими.
Гусляр по стрункам: щёлк да щёлк,
А сердце в грудь ей: толк да толк, —
Вот в щепья расколотит!
Тот спиночку воротит.
Вот-вот уйдёт! — Святой Исус!
И, косу выхлестнув из уст,
Как зверь нечеловечий —
Хвать! — сына за заплечье!
«Стой, погоди, так не уйдёшь!»
— Брось, баба, что за речь ведёшь?
Ты мне сукна не комкай!
Ай девка с моряком ты? —
И хочет плечиком повесть, —
Не может ручек ей развесть:
За шейкой за любезной
Свились — как круг железный.
— Я сын тебе, а ты мне — мать.
Взошёл я ветром подышать,
Морскую речь послушать…
А ты — верёвкой душишь! —
«Ты баб до времени не старь!
Царица я, а ты мне — Царь!»
А месяц между ними —
Как меч — между двоими.
«Три года завтрашней зарёй,
Как я на персик восковой,
Как нищий на базаре, —
На нежный лик твой зарюсь!
Три года эту ночь ждала!»
Легонечко — как два крыла —
Ослабшие от муки
Он ей разводит — руки.
Вдоль стана бережно кладёт,
Сам прямо к лесенке идёт,
И на гортанный окрик
Вдруг голову воротит.
Стоит на башенном зубце,
Как ведьма в месячном венце,
Над бездной окиянской
Стоит, качает стан свой.
Покачивает, раскачивает,
Как будто дитя укачивает,
Большие глаза незрячие
К мучителю оборачивает.
А ветер — шелка горячие
Как парусом разворачивает.
«Введёшь в беду!
Уйдёшь — уйду:
Ты — с лесенки,
Я — с башенки!»
Качается, качается,
Шёлк вкруг колен курчавится.
Как есть — дитя-проказница
Страх нагоняет, дразнится.
«Что пошатнулся? Ай — струхнул?»
Царевич к ней на шаг ступнул.
«Теперь ко мне — ни шагу!»
Царевич к ней — два шага.
Качается: — помру за грош!
Качается: — и ты помрёшь!
Качается: — ан нет, не трожь!
Не след! — Негоже! — И как горсть
Горошин тут жемчужинных —
Из горлышка — смех судорожный!
«Прощай, мой праведник-монах!»
Всё яростней разлёт-размах,
«Мой персик-абрикосик!»
Как змеи, свищут косы.
Так разошлась — в глазах рябит!
Так разошлась — луну дробит!
Тут страшным криком нутряным —
Как вскрикнет! тот кольцом стальным
На всём лету — как сдавит!
Как нá ноги поставит!
= = =
Аж пóтом высыпал испуг. —
Она смирней ребёнка. —
Стоит, не разжимая рук,
Стоит и дышит громко.
= = =
Тут речи нежные лились:
«Теперь не страшно с башни вниз…»
И — дрожью соловьиной —
Смех лёгкий, шаловливый.
«Моя исполнилась — вся сласть!
Моя исполнилась — вся страсть!»
Из бахромы курчавой
Глазок глядит лукаво.
«Ты на руках меня держал,
К своей груди меня прижал…
Добилась, — вновь смеётся, —
Как твоё сердце бьётся!
Железом ты в меня впился,
Как огневая полоса
Под красными щипцами —
След твоих рук — на память!
Хотенье женское моё —
Вот всё именьице моё.
Иди!— Теперь уж, друг мой,
Вниз головой не рухну!»
= = =
Ух! — Кто ж это так ухнул вдруг?
Чья кошачья меж зубцов — голова?
То пророчица великих разлук:
Сова-плакальщица, филин-сова.
Охорашивается, чистит клюв.
Глаза жёлтые — янтарь шаровой!
Красе на ухо шепочет, прильнув:
«За булавочкой к тебе я второй!»
Сотворила тут краса крестный знак,
Сваво гостя дорогого узнав.
«Весь-то слышал я ваш спор боевой,
Всё-то филином-летал я-совой!
Дважды в грудь свою — булавку отправь!
Дважды филину — уста предоставь!»
Крылами pyкy ей с рукой,
А клювом губку ей с губой
Разводит пакостник рябой:
— Ты не противься, рот тугой!
Покорность с бабой родилась!
Льни, тонкоствольная лоза!
Чтоб не увидеть жёлтых глаз —
Закройтесь, чёрные глаза!
= = =
Закроешь — и легче!
Пол-зла, пол-обиды…
Обидчика чуешь хотя —
А не видишь!
И легче уж губы
Свой жар отдают.
Не ветер, а певчие
Ровно поют.
Уж разное шепчешь,
Рот жадный ощеря.
Уж грудь — без приказу
Вгребается в перья.
Всё легче — всё крепче —
И вот уж с тобой —
Не филин твой старый,
А лебедь младой!
= = =
Видят сквозь кисейку-дымку
Месяц с ветром-невидимкой:
Ведьма с филином в прижимку!
Ведьма с филином в обнимку!
Месяц — слёзку смахнул,
Тот — берёзкой тряхнул…
А от губ — двойной канавой —
Что за след такой за ржавый?
— Бог спаси нашу державу! —
Клюв у филина кровавый!
Ветер рябь зарябил,
Месяц лик загородил…
|
|
