Суд
автор Семен Акимович Ан-Ский, переводчик неизвестен
Оригинал: иврит, опубл.: 1909. — Источник: az.lib.ru

С. Ан-ский

править

В Яссах, в старой синагоге,

Ровно в полночь под

Йом Кипур,

При мерцании унылом

Восковых свечей печальных

Старый служка синагоги

Быль поведал прихожанам,

Быль, которую он слышал

Из безгрешных уст правдивых

Элимелеха святого,

Чьим величием и славой

Вся Румыния гремела.

В час недобрый для евреев

Вдруг издал король румынский

Злой указ несправедливый

Об изгнании евреев

Изо всех его владений.

Пост назначили евреи,

Побежали в синагоги,

Горько плакали, молились…

Но напрасно! Злые силы,

Что преследуют евреев

Со времен второго храма,

Ополчась, не допускали

Ни одной мольбы еврейской,

Ни одной слезы горячей

Ввысь к Г-споднему престолу.

Лишь одни еврей не плакал,

Не стонал и не молился.

То был старый рабби

Файвель,

Муж святой, благочестивый,

Что сидел и дни и ночи

В синагоге над Талмудом.

Про указ узнав жестокий, —

Ровно в полночь это было, —

Он сперва, как все евреи,

Духом пал и омрачился,

Но потом вдруг что-то

вспомнил,

Встрепенулся, оживился,

Заглянул тревожно в книгу

И воскликнул, пораженный:

«Как? Указ? Король

румынский?

Но ведь это беззаконно!»

Тут же в полночь рабби

Файвель

Побежал бегом к раввину

(А раввином в Бухаресте

Был в то время Элимелех),

Разбудил его поспешно

И с волнением воскликнул:

«Рабби! Рабби! Рассудите!

К вам я с жалобой явился!..»

И в горячей страстной речи

Тут же жалобу на Б-га

Изложил он пункт за

пунктом.

«Б-гом сказано Мойсею, —

Говорил он вдохновенно, —

Что Его рабы евреи.

Как же может, как же смеет

Смертный, ими не владея,

Против них писать указы?!

По какому же закону

Сам Г-сподь теперь дозволил,

Чтоб король страны румынской

Издавал указ жестокий

Против племени святого?!»

«Сын мой! — мягко отозвался

Старый рабби Элимелех. —

Обвинять публично Б-га

В отступленье от закона,

Призывать его к раввину

Для суда и для расправы

Я считаю шагом смелым,

Даже дерзким и опасным!..

Но тебя я понимаю:

В грозный час беды великой

Заступиться ты намерен

За еврейскую общину

И готов на „мсирас нефеш“.[1]

Знай же, сын мой, для общины

Я готов на подвиг тоже!

Да к тому же быть судьею,

Если жалобу приносят,

Я обязан: ведь раввин я…

Но теперь, в глухую полночь,

Для суда совсем не время».

В ту же ночь к раввину в гости

Вдруг приехали нежданно

Три великих чудотворца,

А меж ними был известный

Муж святой, раввин из Апты.

И хозяин пригласил их,

Всех троих, принять участье

Вместе с ним в суде над Б-гом.

Вникнув в дело и подумав,

Дали все свое согласье.

Рано утром в час условный

Появился рабби Файвель,

И раввины, облачившись

В талесы, надевши тфилин,

Вкруг стола уселись важно

И спокойно приступили

К беспристрастному разбору

«Дела Файвеля и Б-га».

«Изложи суду подробно,

Что имеешь против Б-га?» —

Обратился властным тоном

К рабби Файвелю старейший

Из судей, раввин из Апты.

Но реб Файвель был испуган.

Весь дрожа, он еле слышно

Прошептал в ответ раввину:

«Не могу… Ослаб я духом…

Вся душа моя в смятенье…

И вчерашнего порыва

Я уж больше не имею».

На него взглянул сурово

Муж святой, раввин из Апты,

И промолвил властным тоном:

«Файвель! Я раввин из Апты,

Я тебе повелеваю

Вновь обресть покой душевный,

Ясность мыслей, силу слова!

Говори, суду поведай,

Что за жалобу имеешь

Против Б-га. Будь уверен —

Мы рассудим по закону!»

И тотчас же рабби Файвель

Успокоился и начал

Излагать ученым слогом

Обвиненье против Б-га.

Указав на текст Писанья,

Подтвердив его обильно

Множеством цитат пространных

Из Талмуда, из кабалы

И из древних книг священных,

Он, как дважды два — четыре,

Доказал суду раввинов,

Что указ жестокий, грозный

Об изгнании евреев

Вопиюще беззаконен.

Тут один из трех раввинов,

Что явились накануне,

Хитроумно попытался

Дать иное направленье

И процессу, и дебатам:

«Обвинитель, рабби Файвель, —

Начал он смиренным тоном, —

Не найдешь ли ты возможным

Предъявить лишь обвиненье

В нарушении закона

К королю страны румынской,

Что указ издал неправый

Об изгнании евреев?..»

Рабби Файвель возмутился:

«С королем страны румынской, —

Закричал он, — не желаю

Пред раввинами судиться!

Что король! Простой он смертный!..

Против Б-га выступаю

С обвиненьем в беззаконье!»

Встал тогда раввин из Апты

И спросил спокойным тоном:

«Не угодно ль будет Б-гу

Дать ответ на обвиненье?»

После краткого молчанья

Отозвался Элимелех:

«Я за Б-га выступаю!..

Я согласен, — продолжал он, —

Что евреи — Б-жьи слуги,

И никто не смеет в мире

Их касаться, кроме Б-га.

Но ведь Он имеет право

Их карать чужой рукою…»

«Нет, Он права не имеет! —

Снова крикнул рабби Файвель. —

Мы не только слуги Б-жьи!

Нас детьми своими также

Он признал в Святом писанье,

А детей отец карает

Только собственною дланью».

«Ну, а как же Тит разрушил

Храм священный?» — «Храм ведь Б-жий, —

Отозвался рабби Файвель, —

И за то теперь Всевышний

Плачет горькими слезами,

Восклицая: „Горе! горе!

Я свой храм святой разрушил!“»

«Ну, оставим эти споры, —

Молвил рабби Элимелех. —

Но забыл ты, рабби Файвель,

Как строптивы Б-жьи дети,

Как грешны и непослушны!

Сколько раз Отец небесный

И добром предупреждал их,

И знаменья посылал им, —

А они не исправлялись,

Даже больше все грешили.

Вот теперь их беззаконья

Перешли уж все границы,

И у Б-га Ад-ная

Истощилося терпенье!»

«Как? Что значит „истощилось“? —

Закричал тут рабби Файвель. —

Если мы допустим это,

То ведь завтра Всемогущий,

Распалясь великим гневом,

Может мир весь уничтожить

Без суда и без закона!»

«Да! Всевышний даже это

Может сделать, коль захочет!» —

Отозвался Элимелех.

«Нет, не может! По закону

Поступать и он обязан!..

Объявляю вам, рабойсай [2],

Что отсюда не уйду я,

Если вы не возгласите,

Что и Б-г, как все евреи,

Сам обязан подчиняться

Праведным законам Торы!..»

Положил конец дебатам

Муж святой, раввин из Апты.

Важно, медленно, спокойно

Он поднялся, огляделся,

Молча бороду погладил

И промолвил: «Словопренье

Я законченным считаю».

А затем еще прибавил:

«Существует у евреев

С давних пор обычай строгий:

После всех речей и споров

Обе стороны тотчас же

Удаляются из дома,

Где их судьи заседают.

Если ж кто не исполняет

Повеления раввинов,

На того за ослушанье

Судьи властно налагают

Штраф обычный, а затем уж

Он выводится за ухо

Строгим служкою судейским!..

Рабби Файвель! Удалитесь!

И отсюда удалиться

Должен также Ты, Создатель,

Обвиняемый евреем…»

Отозвался Элимелех:

«В Псалтыре священном, рабби,

Ведь указано: „Навеки

Полон мир величьем Б-жьим“.

Как же может Он отсюда

Хоть на миг уйти единый?»

Бровь одну нахмурил грозно

Муж святой, раввин из Апты

И промолвил:

«Коль в Писанье

Нам указано, что вечно

Мир Твоим величьем полон,

То Тебе мы разрешаем

С нами здесь пока остаться.

Только знай, что каждый будет —

Каждый! — нелицеприятен.

Помни: Тора не на небе,

Ты ее отдал евреям,

И по ней судить мы станем!»

Совещание раввинов

Продолжалось трое суток.

Речи грозные гремели,

И звучали беспрерывно

Всё цитаты из Писанья,

Из Пророков, из Талмуда,

Из старинных книг забытых,

Были даже и намеки

На преданья «скрытой Торы».

Долго спорили раввины,

Горячились и кричали,

И сердились, и бранились,

И друг друга укоряли.

Трое суток, дни и ночи,

Продолжалось совещанье.

Наконец, пришли к решенью,

Что Г-сподь, хоть и невольно,

Отступил на миг от Торы,

А поэтому, конечно,

Весь указ как незаконный

Подлежит сейчас отмене.

Приговор раввинов тут же

Был писцом из синагоги

На пергаменте начертан.

Все раввины подписались,

И пергамент с приговором

Отнесен был в синагогу,

И в кивот святой при чтении

Псалтыря он был положен

Между свитками Завета…

И едва минули сутки,

Как указ несправедливый

Об изгнании евреев

Был поспешно уничтожен!..

«Еврейский мир».

1909, январь

[1] Мсирас нефеш — самопожертвование.

[2] Рабойсай — господа.