Послѣдній стихъ теперь читается:
Тесть Нѣмецъ, а что проку!
Другія измѣненныя или пропущенныя мѣста не менѣе ужасны. Приводимъ ихъ безъ коментаріевъ и въ такомъ порядкѣ, въ какомъ они слѣдуютъ въ книгѣ.
Въ IV явленіи перваго дѣйствія въ монологѣ Фамусова, послѣ стиховъ:
Да не въ мадамѣ сила:
Не надобно другаго образца,
Когда въ глазахъ примѣръ отца.
въ печатныхъ экземплярахъ было пропущено:
Смотри ты на меня: не хвастаюсь сложеньемъ,
Однакожь бодръ, и свѣжъ, и дожилъ до сѣдинъ,
Свободенъ, вдовъ, себѣ я господинъ…
Монашескимъ извѣстенъ поведеньемъ!
Въ знаменитомъ монологѣ Фамусова о томъ, какъ Максимъ Петровичъ попалъ въ силу, вслѣдствіе своего троекратнаго паденія на куртагѣ, прежде читалось:
Былъ одобрительной пожалованъ улыбкой.
Въ наше время читается:
Былъ высочайшею пожалованъ улыбкой…[1]
Въ отвѣтномъ монологѣ Чацкаго на монологъ Фамусова о Максимѣ Петровичѣ пропускались до сихъ поръ въ печати слѣдующіе заключительные стихи:
Хоть есть охотники поподличать вездѣ,
Да нынче смѣхъ страшитъ и держитъ стыдъ въ уздѣ,
Не даромъ жалуютъ ихъ скупо государи!
Пропускалось также и восклицаніе Фамусова, вызванное этой сентенціей:
Ахъ, Боже мой, онъ карбонарій!
Въ слѣдующемъ за этимъ восклицаніемъ спорѣ между Фамусовымъ и Чацкимъ видимъ теперь перемѣну такого рода:
- ↑ Монологъ о Максимѣ Петровичѣ весьма долгое время вовсе не появлялся въ печати, хотя и произносился на сценѣ, и только въ очень недавнее время мы увидали его въ изданіяхъ, печатанныхъ по рукописи, употребляемой при представленіи комедіи на императорскихъ театрахъ. (Прим. автора.)