узнаемъ, что живъ Хр[истосъ] въ душахъ людей. Какъ бы мнѣ хотѣлось вамъ помочь, милый другъ, въ этомъ вашемъ душевномъ состояніи.4 Перемѣна занятій, физич[ескій] трудъ — все это хорошо, но все это должно быть естественнымъ послѣдствіемъ духовн[аго] состоянія. А чтобъ исправлять свое духовное состояніе, я часто говорю себѣ: Да, ты долженъ радоваться, не переставая долженъ радоваться тому, что ты можешь быть орудіемъ Бога, т. е. орудіемъ, органомъ вѣчнаго, безконечнаго, благого существа, и можешь, не переставая никогда, ни въ этой жизни, ни въ какой бы то ни было другой,5 дѣлать Его дѣло съ Нимъ вмѣстѣ и испытывать это счастье всегда, когда ты6 въ чистотѣ, въ смиреніи и любви отдаешься Его волѣ. Меня это часто поднимаетъ и7 успокаиваетъ и утверждаетъ.
Помогай вамъ Богъ, милый другъ, цѣлую васъ и вашу семью.
Горбуновъ Иванъ [въ] субб[оту] 19 пріѣхалъ и дня черезъ два ѣдетъ.
Полностью публикуется впервые. Небольшой отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 75—76. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 20 Февр. 89 № 213». В Дневнике Толстого от 19 февраля 1889 г. имеется запись: «написал письма Ге и Чертк[ову]», на основании которой и может быть датировано комментируемое письмо. Вероятно, однако, что приписка о приезде И. И. Горбунова была сделана на другой день, перед отправкой письма, так как иначе вместо слов «в субботу 19» было бы сказано сегодня. Поэтому письмо датируется 19—20 февраля.
Толстой дополнительно отвечает на письмо Черткова от 9—1З февраля, на которое он ответил частично в предыдущем письме. Толстой имеет в виду следующие строки этого письма: «Вот вы думаете, что я теперь лучше живу, а на самом деле, если моя письменная работа и дает кое-какие результаты, за то главное — участие в хлебном труде — у меня в течение этой зимы вовсе не было и сейчас нет, и я этим очень недоволен. — И всё тот же «Посредник», текущая переписка и редакционная работа мне мешают. Я чувствую, что положительно пора сдать эту деятельность кому-нибудь другому, если она еще положительно нужна». Другая часть письма Черткова, на которую отвечает здесь Толстой, касается вопроса о приложении учения Христа к жизни: «... ведь оно, приложение, началось и часто начиналось, только большею частью не целиком, а частично. Одни начинавшие вносили смирение и кротость, без воздержания от насилия. Другие (аскеты, отшельники и т. п.) воздерживались от насилия без смирения и кротости. Квакеры воздерживаются от войны и присяги и делают много добра, но не отдают последнего и т. д. и т. д. Но мне кажется, что настало время, чтобы, по крайней мере в сознании людей, приложение учения Христа
