и суждений и часа четыре на молитву и уединенное размышление с самим собою.
Если бы были разрешены книги, часть этого времени могла бы быть употреблена на чтение. Сообщите мне, пожалуйста, если можете узнать: почему вам не дают книг: потому ли, что считают вообще нужным запретить вам всякое чтение, или потому, что считают присланные мною книги вредными?
Если они только некоторые книги считают вредными, то желательно знать, какие книги ими допускаются. Если бы я знал какие, я бы прислал вам их. Ожидая от вас ответа, остаюсь любящий вас брат
26 сент. 1907.
Так не унывайте, милый друг, жизнь не может быть ни хороша, ни дурна от внешних условий. Всё в тебе. Живешь с богом и в боге, и всё и везде хорошо. Живешь без бога, и всё и везде дурно.
Подумайте, не могу ли чем служить вам. Был бы очень рад, если бы мог быть вам полезен.
Подлинник, как обычно, был отпечатан в копировальной книге, но почему-то адресату послан не был и остался в Ясной Поляне среди черновиков. Очевидно, была отправлена копия (возможно, потому, что А. И. Кудрину было трудно разбирать почерк Толстого).
Ответ на письмо А. И. Кудрина от 16 сентября 1907 г., в котором он писал о своей жизни в тюрьме.
1907 г. Сентября 26. Я. П.
Милый Дмитрий Адамович,
Письмо это с просьбой к вам, и мне этого очень жаль, п[отому] ч[то] хотелось бы просто сказать вам, что я вас помню, люблю и упрекаю вас за то, что вы давно у нас не бывали. Пожалуйста, заезжайте к нам, когда будете в Москве, а то я ведь вот, вот умру, и мы уже больше не увидимся. Просьба у меня вот какая. Народный учитель Виктор Хорькин выслан из Саратовск[ий] губ. в Пензенскую. Это для него страшное бедствие: у него семья. Он уверяет, что он ни в чем или очень мала виноват,
