критику к тем положениям, на основании к[отор]ых известные знания, сведения выделяются из всего бесконечного количества передаваемых людьми от поколений к поколениям знаний? 2) Не могут ли те признаки, к[оторые] по существующему определению составляют особенность научного знания, быть приложены ко всякого рода сведениям — самым ничтожным и даже вредным? 3) Не составляет ли отличительное свойство науки особенность не формы, но содержания? — 4) И если есть такое по содержанию знание, к[оторое] выделяется из всех других, как особенно важное и заслуживающее то особенное уважение, к[оторое] свойственно приписывать науке, то не отличается ли по этому же содержанию и истинное искусство от не истинного?
И много тому подобных вопросов представляется, ответы на к[оторые] мне ясны. Очень мне это представляется важным.
Вашу статью3 читал, как и всегда о таких предметах, с большим удовольствием, и пользой, и уважением. —
Понравилась мне и статья Бекетова,4 но только отчасти. Мне понравилось его подразделение борьбы. Не понравилось же его желание обосновать нравственность на эволюции, что совершенно невозможно, п[отому] ч[то] нравственность не только бесполезна, но всегда вредна, и для индивида, и для рода, для всего матерьяльного, точно так же как огонь всегда вреден для сала свечи. Нельзя служить двум господам и никак нельзя помирить одно с другим. Как бы мне хотелось это ясно высказать. —
Работается очень мало, а живется не совсем дурно. Книга Макса Мюллера5 интересует меня, и я приобрету ее. —
Прощайте пока.
Впервые опубликовано с искажением в ПС, стр. 423—424. Датируется на основании пометы H. Н. Страхова и записи в Дневнике Толстого 6 февраля (см. т. 52, стр. 6).
Письмо Страхова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.
1 Для своей работы о науке и искусстве Толстой просил Страхова прислать ему одно или несколько «ходячих, признанных определений науки».
2 Николай Яковлевич Грот (1852—1899), философ-идеалист, профессор, редактор журнала «Вопросы философии и психологии». См. т. 64, стр. 31.
