Государь! По какимъ то роковымъ, страшнымъ недоразумѣніямъ33 въ душѣ революціонеровъ запала страшная ненависть противъ отца вашего, — ненависть, приведшая ихъ къ страшному убійству. Ненависть эта можетъ быть похоронена съ нимъ. Революціонеры могли — хотя несправедливо — осуждать его за погибель десятковъ34 своихъ. Но вы чисты передъ всей Россіей и передъ ними. На рукахъ вашихъ нѣтъ крови. Вы — невинная жертва своего положенія. Вы чисты35 и невинны передъ собой и передъ Богомъ. Но вы стоите на распутьи. Нѣсколько дней, и36 если восторжествуютъ тѣ, к[оторые] говорятъ и думаютъ, что христіанскія истины только для разговоровъ, а въ государственной жизни должна проливаться кровь и царствовать смерть, вы навѣки выйдете изъ того37 блаженнаго состоянія чистоты и жизни съ Богомъ и вступите на путь тьмы государственныхъ необходимостей, оправдывающихъ все и даже нарушеніе38 закона Бога для человѣка.
Не простите, казните преступниковъ, вы сдѣлаете то, что39 изъ числа сотенъ вы вырвете 3-хъ, 4-хъ, и зло родитъ зло, и на мѣсто 3-хъ, 4-хъ вырастутъ 30, 40, и сами на вѣки потеряете ту минуту, к[оторая] одна дороже всего вѣка, — минуту, въ к[оторую] вы могли исполнить волю Б[ога] и не исполнили ее,40 и сойдете на вѣки съ того распутья, на к[оторомъ) вы могли выбрать добро вмѣсто зла и навѣки завязнете въ дѣлахъ зла, называемыхъ государственной пользой. Мѳ. 5, 25.
Простите, воздайте добромъ за зло и изъ сотенъ злодѣевъ 10-ки перейдутъ не къ вамъ, не къ нимъ (это не важно), а перейдутъ отъ дьявола къ Богу и у тысячъ, у миліоновъ дрогнетъ сердце отъ радости и умиленія при видѣ примѣра добра съ престола въ такую страшную для сына убитаго отца минуту.
Государь, если бы вы сдѣлали это, позвали этихъ людей, дали имъ денегъ и услали ихъ куда нибудь въ Америку и написали бы манифестъ съ словами вверху: а я вамъ говорю, люби враговъ своихъ, — не знаю, какъ другіе, но я, плохой вѣрноподданный, былъ бы собакой, рабомъ вашимъ. Я бы плакалъ отъ умиленія, какъ я теперь плачу всякій разъ, когда бы я слышалъ ваше имя. Да что я говорю: не знаю, что другіе. Знаю, какимъ потокомъ разлились бы по Россіи добро и любовь отъ этихъ словъ. Истины Христовы живы въ сердцахъ людей, и одни они живы, и любимъ мы людей только во имя этихъ истинъ.41
