Оттого не отвѣчалъ вамъ на хорошія письма ваши. Особенно первое. Я вамъ надоѣлъ Эпиктетомъ. Онъ говорить: если ты боишься прослыть дуракомъ или дряннымъ человѣкомъ, то ты никогда и не начиналъ быть философомъ. Я думаю, что Хр[истосъ] не отвергъ бы этаго изрѣченія, замѣнивъ слово «философъ» моимъ ученикомъ; а вы говорите, что то, чтò вы созидали 16 лѣтъ,1 разрушено. Если то, чтò вы созидали, можетъ быть разрушено прихотью человѣка, то зданіе это2 не стоить орѣховой скорлупы. Если же то, чтò вы созидали, есть настоящее дѣло, то всѣ попытки разрушить его только докажутъ твердость зданія. Если то, чтò вы дѣлали, имѣло цѣлью обществен[ное] мнѣніе, то для разрушенія этого не нужно даже поступковъ, нужно только ловкое слово клеветы — дунуть и все пропало; если же вы строили въ себѣ человѣка (чтò вы и дѣлали, я знаю), то зачѣмъ вы, дѣлая его въ себѣ 16 лѣтъ, возьмете да и сломаете, чтò строили.
Дай Богъ вамъ устроиться полегче для себя, но все также — смиряясь и отрекаясь — другаго нѣтъ средства побѣды, какъ вы сами знаете.
На конверте:
Петербургъ. Уголъ Манежной и Надеждинской. № 50. Александрѣ Михайловнѣ Калмыковой.
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Публикуется впервые. Датируется на основании почтовых штемпелей на конверте: почтовый вагон 15 июля 1885 и С. Петербург 26 июля 1885.
Письма А. М. Калмыковой, на которые отвечает Толстой, неизвестны.
1 Зачеркнуто: въ общественномъ мнѣніи
2 В подлиннике: этаго
1885 г. Августа 6? Я. П.
Приложеніе1 къ моему послѣднему письму попало нечаянно, оно назначалось В[ладимиру] Г[ригорьевичу] въ Англію. Пріѣхалъ ли онъ? Я віноватъ передъ нимъ и передъ многими — молчаніемъ; заступитесь за меня передъ тѣми, кто на меня сѣтуетъ. Поклонъ П[авлу] Ивано[вичу] и Вл[адимиру] Гр[игорьевичу], если онъ пріѣхалъ. Я живъ, здоровъ. Ахъ, да. Какъ бы ни слова не отвѣчать и не упоминать о статьѣ, к[оторую]
