статистическія свѣдѣнія о томъ, чтò больше читается и спрашивается, чтò лучше, полнѣе разсказывается,—тогда это очень, очень важный и полезныя свѣдѣнія. Но достоинство такихъ свѣдѣній тѣмъ больше, чѣмъ свѣдѣнія эти независимѣе отъ всякой предвзятой мысли. Поль-дэ-Коки3 и Житія Святыхъ,4 положимъ, разбираются въ библіотекѣ больше всего и пересказываются лучше всего, какъ ни странно это можетъ показаться; если положимъ, это такъ, то это драгоцѣнный матеріалъ, изъ котораго могутъ быть сдѣланы выводы огромной важности. Но только, чтобы выводы не смѣшивались съ дѣломъ собиранія матеріала. Собираніе-же этого матеріала драгоцѣнно, чрезвычайно важно и можетъ быть сдѣлано, именно, въ такомъ учрежденіи, какъ ваше, и будетъ тѣмъ полезнѣе и важнѣе, чѣмъ больше будетъ выборъ предлагаемаго и чѣмъ больше свободы при этомъ выборѣ. Что-же касается до отзывовъ ученицъ, то это и драгоцѣннѣйшій матеріалъ, и вмѣстѣ самое важное поученіе для всякаго педагога и писателя, не ограничивающагося при своемъ писаніи одной маленькой кликой близкихъ ему людей. Но не отзывъ. Отзывъ, т. е. сужденіе о прочитанномъ, человѣкъ неиспорченный, слава Богу, не можетъ сдѣлать. Тутъ происходить совершенно обратное: наша интеллигенция такъ воспитывается, чтобы умѣть не понимать того, чтò она читаетъ, судить о читаемомъ такъ, что выходитъ похоже на то, что она понимаетъ. Гимназическій курсъ въ этомъ состоитъ. Человѣкъ же съ уцѣлѣвшимъ здоровымъ мозгомъ прежде всего старается понять глубже то, чтò онъ читаетъ, а понять можно всякую вещь мелко и глубоко. Судить же неиспорченный человѣкъ и не любитъ, и не умѣетъ, и потому, по моему мнѣнію. нужны и драгоцѣнны будутъ во всѣхъ отношеніяхъ не отзывы, а различные пересказы ученицами читаемаго. Въ нихъ будетъ и самый вѣрный, и серьезный отзывъ. Сколько разъ я замѣчалъ въ своей практикѣ — все хорошее, все правдивое, гармоничное, мѣткое запоминается и передается; все фальшивое, накладное, психологически невѣрное пропускается или передается въ ужасающемъ безобразіи. Кромѣ того, пересказы эти драгоценны по отношенію къ русскому языку, которому мы только начинаемъ немножко выучиваться.
Боюсь, что я вамъ говорю то, что вы сами лучше меня знаете, и потому извините меня, что я заболтался. Я такъ люблю это дѣло, и письмо ваше такъ расшевелило во мнѣ старыя дрожжи.
