Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 58.pdf/396

по «Яснополянским запискам» Д. П. Маковицкого: «Провожаемые Софьей Андреевной, С. Д. Николаевым, Марьей Александровной [Шмидт] и всеми домашними, в половиие восьмого выехали из дома. Я со Львом Николаевичем в коляске, Булгаков с Филькой (см. прим. 79) в тележке. Лев Николаевич любовался утром и весной. Он говорил про Черткова, что, вероятно, приедет в Кочеты и что рад ему будет..., что нельзя придумать лучшего друга-помощника... В Козловке ожидали Буланже и Тапсель [фотограф, см. прим. 711], который снимал Льва Николаевича. Пришла Елена Евгеньевна Горбунова-Посадова с детьми встречать Ивана Ивановича... Купили три билета 3 класса до Благодатной. Я просил у начальника, а он у обер-кондуктора отдельное купе 3 класса. Такое оказалось только в переполненном вагоне, и вообще все вагоны 3 класса битком набиты. Ввели нас во 2 класс, в нем доехали до Горбачева (кажется). Тут нам очистили отделение 3 класса (в нем помещались кондуктора) и предложили пересесть. Обер-кондуктору я дал единственную бывшую у меня книжку «Учение Конфуция», он был ей очень рад. Лев Николаевич подозревал намеренность в том, что мы едем во 2 классе и спрашивал меня об этом. Он прочел письма, которые мы получили в «Козловке, потом читал газеты. Возмущался статьей в «Русском слове» — Военная энциклопедия», где Сытин [см. прим. 817] прославляет свое бескорыстие и патриотизм. [«Русское слово» 1910, от 2 мая».] Также прочел и похвалил фельетон А. Измайлова — «Две исповеди по седьмой заповеди» (Новые дневники Добролюбова и Чернышевского). Когда пересели в 3 класс, Лев Николаевич уселся у окна спиной к локомотиву и смотрел в открытое окно, но его нельзя было опустить ниже глаз, и потому он положил свой большой чемодан с рукописями и на него плед. Сел на чемодан, ноги опер на скамейку, которая была шире чемодана, и смотрел уже свободно в открытое окно. Любовался рожью, которую здесь не съел червяк, цветом сирени, попадавшейся в живой изгороди вдоль линии, яблоней. Прочел письма и отметил ответы, прочел все газеты. Я ему подал три рассказа Болеслава Прусса, которые только что получил... Лев Николаевич прочел «Новый год» и, прочитав,... сказал о Пруссе: «Нет, Душан Петрович, газетный писатель, такое остроумие, болтовня, а как серьезное, то...» По большим станциям прогуливался. Через вагон проходили нарочно, чтобы его видеть. Перед Орлом немного вздремнул. Булгаков был в восторге и сказал Льву Николаевичу, как хорошо к нему относится публика. Лев Николаевич на это ему сказал: «Это повальное. Им дела нет до того, чтò во мне, а говорят обо мне, сделали меня знаменитостью и потому интересуются мной». С соседями по вагону Лев Николаевич повернул на земельный вопрос, но перебивали. Лев Николаевич зaмолк и вышел на площадку подышать воздухом, в вагоне было душно... Там стояли курящие офицеры, один предложил Льву Николаевичу покурить. Лев Николаевич, постояв 15—20 минут, вернулся и вздремнул. В Благодатном ожидала Татьяна Львовна. Сели в коляску четверкой. Ехали по мягкой, широкой мураве, которой Лев Николаевич любовался, потом по только что суженной (вспахали края, оставили только середину),

378