Эта страница не была вычитана
Львовны Толстой получил следующее письмо от своего единомышленника П. А. Буланже: «27 ноября 1906 г. Милый, родной Лев Николаевич. Сейчас только получил телеграмму, что Марии Львовны нет больше с нами. Я не знал, что она была так больна, и для меня это ужасный удар. Я сейчас вспоминаю ее, милую, добрую, миротворицу. Я вспоминаю ее последнее письмо ко мне, и прямо отчаяние, безысходное отчаяние овладевает. Такого друга, такого доброго, дорогого, отзывчивого друга нет. Я невольно с Вами сейчас. Мне тяжело, как же Вам, родной мой, дорогой!.. Я ее любил, я знаю, как она любила Вас, как Вы ее. Это ужасная, жестокая потеря и испытание. Смерть ее приковала меня к мыслям о жизни своей, и я еще раз ясно и ярко увидал грязь и мерзость этой жизни, вспоминая ту чистоту ее души, которая так часто открывалась мне. Она жила тем светом, который Вы открыли нам, и как трогательно он в ней светил. Во мне борются сейчас два чувства — одно я так остро испытываю, что оно положительно затуманивает меня, это потеря ее, что больше я уже не увижу ее, больше не буду говорить, больше не буду слышать от нее того, что меня окрыляло. А другое — я так живо чувствую ее, так с ней, с ее лучшей частью, так она близка, что мне не верится, что она умерла. И когда так чувствуешь ее душу, знаешь, что не может она умереть. Я это испытываю не догматически, а так, как, я помню, испытывал лет 20 тому назад, когда у меня умер сын и когда я получил от Вас первое в моей жизни письмо. Но тогда я был в экстазе, а теперь я так сознательно живу с ней, с ее душой, что не верю в ее смерть, так же как не верю в свою жизнь. И больно и грустно, как больно от раны, и всё-таки знаешь, что ее чистая, хорошая душа живет. Грустно только, мучительно грустно, милый Лев Николаевич, что от Вас ушел хороший, чуткий друг, голос которого, милое лицо которого вы не увидите. Так хотелось бы побыть около Вас, всех любящих ее, в эти минуты, останавливает только соображение, что не лишний ли. Я уже приготовился было ехать с ночным поездом, но остановился. У меня бессвязно в голове, но хочется сказать Вам в эти минуты, что горячо, всем сердцем люблю вас, и очень хочется быть с вами, когда ушла от вас наш милый друг. Дай вам бог сил терпеливо перенести и это испытание. Всей душой Ваш П. Буланже». Письмо это показалось Толстому неискренним, «фальшиво-сочувственным», как записал он в Дневнике (вероятно, 28 ноября, см. стр. 279). Он сопоставлял такое фальшивое сочувствие с откровенным равнодушием к его горю встретившейся ему на дороге яснополянской дурочки Параши, и отдавал предпочтение последнему.
К записной книжке 1906 г.
715. 37630. 29 стр. Ре[с]кин. — На 29-й странице первого тома «Круга чтения» издания 1906 г. (10 января, 5) напечатана следующая мысль Дж. Рескина: «Предмет истинного воспитания не только в том, чтобы заставлять людей делать добрые дела, но и находить в них радость; не только быть чистыми, но и любить чистоту; не только быть справедливыми, но и алкать и жаждать справедливости».
592
