чувствуется, что ты и все на свѣтѣ ни мгновеніе не остается такимъ, какъ было: прутъ — дерево, зеленя — рожь, жеребенокъ — старый меренъ, ребенокъ — дряхлая старуха..... И все это измѣняется въ связи со мной, съ моими измѣненіями.
8) Все открывается, открывается, пока живешь, однимъ и тѣмъ же постепеннымъ темпомъ. Но наступаетъ смерть, и или перестаетъ открываться то, что открывалось, или перестаетъ видѣть тотъ, кому открывалось. Тотъ же, кому открывалось, не можетъ не остаться, п[отому] ч[то] все, что было, было только п[отому], ч[то] онъ былъ. Онъ одинъ есть.
9) Что можетъ быть мерзѣе половаго общенія. Стоитъ только[1] описать въ точности этотъ актъ, чтобы вызвать ужаснѣйшее отвращеніе. И потому всегда у всѣхъ народовъ, выходившихъ изъ животнаго состоянія, вступавшихъ въ жизнь духовную, являлся стыдъ передъ половымъ актомъ и его членами. Если спрашиваешь себя, для чего это такъ, то отвѣтъ ясенъ: для того, чтобы человѣкъ въ той мѣрѣ, въ к[оторой] онъ разумное, духовное существо, воздерживался отъ этого акта и совершалъ его только, когда онъ не въ силахъ бороться съ похотью къ нему. Для того же, чтобы продолжался родъ, пока это нужно, вложено[2] страстное животное влеченіе къ этому акту. Какое же извращеніе человѣч[еской] природы возвеличеніе, восхваленіе этого акта и частей тѣла, нужныхъ для него! То, что дѣлаютъ теперь такъ называем[ые] эстеты, художники.
10) Видѣлъ во снѣ, что Л[ева] какъ-то не понима[етъ] или нарочно что-то разсказываетъ про Гёте, и мнѣ это непріятно. Потомъ кто-то сказалъ, что моя дѣятельность какъ муха; и то и другое оскорбило, огорчило меня, и я во снѣ не могу вызвать въ себѣ того сознанія закона своей жизни, к[оторое], я знаю, освободитъ меня отъ непріятнаго чувства. Въ этой невозможности высшаго религіознаго сознанія разница сна отъ бдѣнія.
11) Испытываю тяжелую неловкость отъ того, что здоровываясь цѣлуюсь съ С[ережиной] ж[еной], и никакъ не могу преодолѣть этого чувства столь же, даже болѣе сильнаго,
