жестока, только бы самому быть свободнымъ отъ участія въ насиліи власти, то это не доказываетъ того, чтобы такое отношеніе къ власти — повиновен[іе] ей должно бы было всегда продолжаться.
Отношеніе это неизбѣжно должно было измѣниться по двумъ причинамъ: во 1-хъ, п[отому], ч[то] власть въ старину патріархальная и[1] властвующая только надъ однимъ однороднымъ, одноязычнымъ и одновѣрнымъ народомъ, не ставящая себѣ задачей соединеніе въ одно чуждыхъ народностей (имперіализмъ), не заставляла людей участвовать въ чуждыхъ народу дѣлахъ (защищать Россію отъ Монголовъ или Французовъ, но не душить Польшу, Финляндію или захватывать Манджурію) и потому не требовала отъ народа чуждыхъ ему и жестокихъ дѣлъ; и во 2-хъ, требованія духовной жизни не остаются всегда одни и тѣже, а уясняются и развиваются, и христіанство, прежде требовавшее только покорности властямъ, даже если бы власти требовали убійства, въ своемъ уясненномъ состояніи потребовало отъ людей уже другаго: не участія въ угнетеніи, насиліяхъ, убійствахъ. Такъ что отношеніе народа къ власти неизбѣжно измѣняется съ двухъ концовъ: власть становится хуже, жесточе, противнѣе духовному складу народа, и духовныя требованія народа становятся чище, выше.
Это самое совершается теперь.
10 Февр. 1906. Я. П.
Нездоровилось послѣдніе дни. Писалъ «За что». Нехорошо. Живу, слава Богу, порядочно. Помню. Нѣсколько экзаменовъ б[ыло]. Въ нѣкот[орыхъ] случаяхъ 4, но нигдѣ не провалился вполнѣ. Кое что думалъ, и, кажется, важное. — Записать надо:
1) Еще думалъ о власти и, кажется, пришелъ къ ясности. Именно: Люди — народъ — нетолько охотно подчиняются тѣмъ, к[оторые] берутъ на себя трудъ, властвуя, распоряжаться, но готовы переносить много лишеній, только бы не быть оторванными отъ дѣла и не быть принужденными, нарушая требованія своей духовной жизни, участвовать въ распоряженіяхъ управленія (выборы, присяжные и т. п.). И потому нетолько охотно передаютъ власть, но и награждають всячески
- ↑ Зачеркнуто: только
