Но музыкант не вставал. Гости замолчали, даже фортепьяно перестало играть, и Делесов с хозяйкой первые подбежали к упавшему. Он лежал на локте и тускло смотрел в землю. Когда его подняли и посадили на стул, он откинул быстрым движением костлявой руки волосы со лба и стал улыбаться, ничего не отвечая на вопросы.
— Господин Альберт! господин Альберт! — говорила хозяйка, — что, ушиблись? где? Вот я говорила, что не надо было танцовать. Он такой слабый! — продолжала она, обращаясь к гостям, — насилу ходит, где ему!
— Кто он такой? — спрашивали хозяйку.
— Бедный человек, артист. Очень хороший малый, только жалкий, как видите.
Она говорила это, не стесняясь присутствием музыканта. Музыкант очнулся и, как будто испугавшись чего-то, съежился и оттолкнул окружавших его.
— Это всё ничего, — вдруг сказал он, с видимым усилием привставая со стула.
И, чтобы доказать, что ему нисколько не больно, вышел на середину комнаты и хотел припрыгнуть, но пошатнулся и опять бы упал, ежели бы его не поддержали.
Всем сделалось неловко; глядя на него, все молчали.
Взгляд музыканта снова потух, и он, видимо забыв о всех, потирал рукою колено. Вдруг он поднял голову, выставил вперед дрожащую ногу, тем же, как и прежде, пошлым жестом откинул волосы и, подойдя к скрипачу, взял у него скрипку.
— Всё ничего! — повторил он еще раз, взмахнув скрипкой. — Господа, будем музицировать.
— Что за странное лицо! — говорили между собой гости.
— Может быть, большой талант погибает в этом несчастном существе! — сказал один из гостей.
— Да, жалкий, жалкий! — говорил другой.
— Какое лицо прекрасное!.. В нем есть что-то необыкновенное, — говорил Делесов: — вот посмотрим.....
Альберт в это время, не обращая ни на кого внимания, прижав скрипку к плечу, медленно ходил вдоль фортепьяно и настроивал ее. Губы его сложились в бесстрастное выражение,
