«Ибо я сошел с небес не для того, чтобы творить волю мою, но волю пославшего меня отца; воля же пославшего меня отца есть та, чтобы из того, что он мне дал, ничего не погубить», — сказано у Иоанна (VI, 38—39), то есть сохранить, возрастить в себе, довести до высшей возможной степени ту искру божественности, которая дана, поручена мне, как дитя няньке. Что же нужно для того, чтобы исполнить это? Не удовлетворение похоти, не людская слава, не спокойная жизнь, а, напротив, воздержание, смирение, труд, борьба, — лишения, страдания, унижения, гонения, то самое, что сказано много раз в евангелии. И вот это самое, то, что нужно нам, то и посылается нам в самых разнообразных видах, и в малых, и в больших размерах. Только бы мы умели принимать это как следует, как нужную нам, а потому радостную работу, а не как нечто досадное, нарушающее то наше животное существование, которое мы считаем жизнью и усиление которого считаем благом!
«Если бы человек и мог не бояться смерти и не думать о ней, — одних страданий, ужасных, бесцельных, ничем не оправдываемых и никогда не отвратимых страданий, которым он подвергается, было бы достаточно для того, чтобы разрушить всякий разумный смысл, приписываемый жизни», — говорят люди.
Я занят добрым, несомненно полезным для других делом, и вдруг меня схватывает болезнь, обрывает мое дело и томит и мучает без всякого толка и смысла. Перержавел винт в рельсах, и нужно, чтобы в тот самый день, когда он выскочил, в этом поезде, в этом вагоне ехала добрая женщина-мать, и нужно, чтобы раздавило на ее глазах ее детей. Проваливается от землетрясения именно то место, на котором стоит Лиссабон или Верный, и зарываются живыми в землю и умирают в страшных страданиях ничем не виноватые люди. Зачем, за что эти и тысячи других бессмысленных, ужасных случайностей, страданий, поражающих людей? Какой это имеет смысл?
Ответ на это тот, что рассуждения эти совершенно справедливы для людей, не признающих духовной жизни. И для таких
