Если бы Бог предоставил людям выбор: умереть или жить постоянно, то едва ли в виду бесконечной нищеты, зависимости, тоски, болезней или даже пользования богатством, властью, удовольствиями, здоровьем, но под страхом ежеминутного лишения всего, человек мог бы на что-нибудь решиться.
Природа решает дело и избавляет от труда выбирать.
Я люблю свой сад, люблю читать книжку, люблю ласкать детей. Умирая, я лишаюсь этого, и потому мне не хочется умирать, и я боюсь смерти.
Может случиться, что вся моя жизнь составлена из таких временных, мирских желаний и их удовлетворения. Если так, то мне нельзя не бояться того, чтò прекращает эти желания. Но если эти желания и их удовлетворение изменились во мне и заменились другим желанием — исполнять волю Бога, отдаться Ему в том виде, в котором я теперь, и во всех возможных видах, в которых буду, — то чем больше заменились мои желания, тем меньше и страшна мне смерть. Если же совсем заменятся мои мирские желания божескими, то и нет для меня ничего, кроме жизни, нет смерти.
Заменять мирское, временное, вечным, это — путь жизни, и его-то надо держаться.
Зло во мне отравляет мою жизнь, и я ничем не могу избавиться от него. Смерть освобождает меня от этого зла. Как же мне не считать ее благом?
Если спросишь себя, буду ли я, я, отдельный от всего остального, я Петр, я Иван, жить после смерти, то кто верит в Бога любви, может ответить только так: если лучше, чтобы была отдельная жизнь и после смерти, она будет, если же не лучше, то она кончится. Если я верю в Бога любви, то я не могу не думать, что всё, чтò Он сделал, всё это самое лучшее и для меня и для всего мира.
