присутствия. Всё наиболее глубокое в нас есть только его отражение.
Он постоянно воодушевляет нас, никогда не перестает действовать через нас, если только мы соглашаемся желать и делать то, чего он хочет. Он содействует нашим нравственным усилиям, поддерживает нас в правде, принимает наше сотрудничество в борьбе со злом и открывает нам множество вещей слишком прекрасных, чтобы их можно было выразить словами.
Но малейшая неверность ему — и он покидает нас.
Неверие не в том, что человек верит или не верит, а в том, что человек исповедует то, во что он не верит.
Бывают минуты, когда перестаешь верить в жизнь духа.
Это — не неверие, это — периоды веры в жизнь плоти.
Человек, понимающий то, что жизнь его духовна, вдруг начинает бояться смерти. Это всегда бывает, когда он отуманен чем-нибудь и снова начинает верить в то, что жизнь плотская есть жизнь, точно как в театре можно забыться и поверить, что то, что видишь на сцене, происходит в действительности, и испугаться тому, что видишь там, на сцене.
То же случается и в жизни.
Но и в эти минуты иллюзии религиозный человек знает, что то, что происходит в его плотской жизни, не может лишить его блага его истинной жизни.
В периоды упадка духа надо обращаться с собою, как с больным — не шевелиться.
Мудрый человек может сомневаться в самые свои хорошие минуты. Беспрепятственность сомнения составляет основу его уверенности. Истинная вера всегда сопутствуема сомнениями. Если бы я не мог сомневаться, я бы не верил.
