характеру того лица, надъ которымъ оно произведено, и по своей ⟨лживости⟩ не несправедливости — о справедливости съ тѣми людьми, которые называютъ себя правительствомъ, не можетъ быть и рѣчи, а явной лживости выставленныхъ причинъ и ⟨главное⟩ по своей нелѣпости ⟨безсмысленности, случайности⟩ и жестокости и главное по своей нецѣлесообразности. Поразительно во 1-хъ то, что сажаютъ въ тюрьму и ссылаютъ подъ стражей по этапу какъ опаснаго преступника кого же? Человѣка кроткаго, добраго, до глубины души проникнутаго христіанскимъ ученіемъ прощенія, непротивленія, любви.
Такъ разсуждаютъ тѣ люди, которые за свои вѣроятно большiя умственныя способности призваны управлять 150 мил. народомъ.
И потому одно радикальное средство избавиться отъ него было бы то, чтобы подослать какихъ-нибудь такихъ Азефовъ, ихъ у насъ много, чтобы они какъ-нибудь нечаянно отравили или застрѣлили его, но это средство мы еще откладываемъ, теперь же будемъ ссылать всѣхъ его друзей и помощниковъ. Авось онъ опомнится и замолчитъ.
И потому единственное радикальное средство противъ не говорю дальнѣйшаго распространенія ⟨моихъ⟩ непріятныхъ правительству мыслей, такъ какъ такихъ средствъ нѣтъ и не можетъ быть, а противъ моей личной дѣятельности есть только одно радикальное средство. Средство это въ томъ, чтобы подослать какого-нибудь изъ тѣхъ продажныхъ, готовыхъ на все людей, которыхъ достаточное число находится на службѣ правительства, съ приказаніемъ за извѣстное вознагражденіе и повышеніе въ званіи отравить или застрѣлить меня какъ будто отъ себя и нечаянно. Всѣ же другія средства помимо этого не только не достигаютъ желаемой цѣли, но всегда производятъ обратное дѣйствіе.
То, о чемъ вы пишете въ вашемъ письмѣ, такъ важно, что мнѣ хочется какъ съумѣю подробно отвѣтить на ваши вопросы ⟨или скорѣе на одинъ вашъ вопросъ⟩. Вопросы ваши сводятся всѣ къ тремъ вопросамъ: 1) О томъ, въ чемъ должна быть настоящая нужная для людей наука или образованіе? 2) Что такое то, что у насъ называется наукой и образованіемъ? и 3) Полезна ли эта наука или образованіе? а если не полезна, то не вредна ли она, а если вредна, то въ чемъ ея вредъ?
На первый вопросъ отвѣчаю такъ:
Наука ⟨или образованіе⟩ настоящая (буду употреблять одно слово наука, такъ какъ наука и образованіе значитъ одно и тоже), наука настоящая, т.-е. то, что человѣку нужно знать, есть только одна: какъ человѣку какъ можно лучше прожить въ этомъ мірѣ тотъ короткій срокъ жизни, который опредѣленъ ему Богомъ, судьбой, законами природы — какъ хотите. Чтобы знать это, надо ⟨человѣку⟩ прежде всего знать, что точно хорошо, всегда хорошо, что точно дурно, всегда дурно, т.-е. знать, что должно и чего не дѣлать для того, чтобы жизнь была хорошая. Знать это не всякій можетъ, потому что часто бываетъ, что то, что кажется хорошимъ, окажется дурнымъ: ребенокъ не знаетъ, что огонь жжется и лѣзетъ къ огню и обжигается, ⟨человѣкъ⟩ неопытный малый не знаетъ, что отъ пьянства люди теряютъ разсудокъ, напивается и дѣлаетъ то, чего не хотѣлъ бы, ⟨взрослый⟩ въ полномъ разумѣ человѣкъ не знаетъ, что отъ зла бываетъ зло, сердится на обидчика и отплачиваетъ ему тѣмъ же и портитъ свою жизнь, и такъ многое другое. Такъ что вся настоящая наука ⟨нужная людямъ⟩ только въ томъ, чтобы знать, что хорошо, что дурно и что надо и чего не надо дѣлать для того, чтобы прожить хорошо. Все, что помогаетъ этому знанію, все это наука, а все, что не помогает этому, то не наука, а одни пустяки.
Такъ что поэтому всякій человѣкъ, будь онъ уменъ или не очень уменъ, ученъ и вовсе безграмотенъ, всякій можетъ разобрать,
