съ социологической точки зрѣнія»; о томъ, какъ «основная проблема все болѣе и болѣе развивалась на собраніи группы и все болѣе и болѣе становилась ясной невозможность ограничиться какими либо краткими тезисами по такому сложному вопросу».
И опять тоже удивленіе и недоумѣніе: почему то правительство, которое теперь дѣйствуетъ, или то, которое составится изъ тѣхъ людей, которые спорятъ съ нимъ въ надеждѣ самимъ стать правительствомъ, почему эти люди такъ несомнѣнно увѣрены, что тотъ народъ, который не знаетъ и знать не хочетъ эти всѣ 120, 117, и т. п. статьи, но, къ счастью, еще знаетъ другія статьи о томъ, что не надо дѣлать другому, чего не хочешь себѣ, что лучше простить не семь, а семью семь разъ, чѣмъ мстить, — почему народъ этотъ подчинится ихъ статьямъ, 120-й, 117-й и еще какой нибудь, и будетъ изъ повиновенія этимъ статьямъ совершать самъ надъ собою тѣ преступленiя всѣхъ законовъ — божескихъ и человѣческихъ, которыя предписываются ему. И что удивительнѣе всего это то, что народъ не только подчиняется всѣмъ этимъ статьямъ, но и въ положеніи солдатъ, стражниковъ, присяжныхъ, тюремщиковъ, палачей совершаетъ самъ надъ собой всѣ эти, противныя его совѣсти и исповѣдуемому имъ, признаваемому божескимъ, закону, преступленія.
Слѣдующая, пятая статья заключаетъ въ себѣ свѣдѣнія о томъ, какъ человѣкъ, называющійся русскимъ императоромъ, выразилъ желаніе о томъ, чтобы умершій, жившій въ Кронштадтѣ, добрый старичекъ былъ признанъ святымъ человѣкомъ, и какъ синодъ, т.-е. собраніе людей, которые вполнѣ увѣрены, что они имѣютъ право и возможность предписывать милліонамъ народа ту вѣру, которую они должны исповѣдывать, рѣшилъ всенародно праздновать годовщину смерти этого старичка съ тѣмъ, чтобы сдѣлать изъ трупа этого старичка предмет. народнаго поклоненія. Еще понятно, хотя и съ большимъ усиліемъ, — то, что люди могутъ быть такъ обмануты, чтобъ вѣрить, что они не столько люди, сколько подданные извѣстнаго государства, и во имя идола государства отступать отъ своихъ человѣческихъ обязанностей, какъ это дѣлается при принужденіи людей къ участію въ солдатствѣ и войнахъ. Можно понять и то, какъ люди могутъ быть доведены до того, чтобы отдавать на завѣдомо дурныя дѣла свои сбереженія, какъ это дѣлается при отбираніи податей. Какъ ни странно, но можно понять даже и то, какъ долгое и усиленное воспитаніе дурного чувства мести можетъ довести людей до того, что они подчиняются требованіямъ совершенія всякаго рода насилій, даже убійствъ надъ братьями, подъ предлогомъ наказанія. Но, казалось бы, невозможно уже заставить людей 20 вѣка, знающихъ Евангеліе, понимать превратно назначеніе своей жизни, вѣрить въ необходимость и благотворность идолопоклонническаго поклоненія неодушевленнымъ предметамъ.
