себя, участвуют в парламентах, оправдывающих эти самые насилия.
Ведь дело очень просто. С древнейших времен одни люди порабощали других; одни народы — другие. Поработив же людей, поработители, пользуясь стремлением всех людей употреблять друг против друга насилие для своего личного блага, учреждали такое устройство, или скорее само собой устанавливалось такое устройство, при котором порабощенные, соблюдая каждый свою личную выгоду, поддерживали и утверждали власть поработителей.
Так это делалось во всех покоренных одних другими народах. Так это делалось и делается в Польше, так же делается это же и с особенным искусством в Индии, где десяток недалеких торгашей купцов поработили двухсот-миллионный, высоко развитой и просвещенный народ и продолжают держать его в рабстве. Так делается это и при порабощении рабочих сословий нерабочими. Совершается такое порабощение только от того, что каждый отдельный человек из порабощенных, не исповедуя закона любви, который не допустил бы его до участия в насилии, говорит себе: что же мне одному лишать себя выгоды или подвергаться лишениям, отказываясь от участия в порабощении, «не я, так другой», говорит он и принимает участие в насилии. Делает то же и другой и третий, и кончается тем, что миллиарды денег в руках поработителей и в их же руках войско, составленное из порабощенных.
И вот тут-то при таком устройстве общества, когда с одной стороны в руках поработителей миллиарды денег, миллионы обученных вооруженных войск и инерция, привычка людей повиноваться власти, а с другой стороны кое как набранные гроши, составляющие 0,0001 тех денежных средств, которые в руках противников, и какие-нибудь сотни, пожалуй хоть тысячи неприученных, кое как вооруженных людей; при таком устройстве общества порабощенные, не изменяя того принципа насилия, который был причиной их порабощения, этим самым насилием или, что еще смешнее, речами ораторов в парламентах, находящихся в полной власти правительств, хотят бороться с поработителями и как что-то странное, нелепое, ненужное откидывают то единственное средство, которое так же верно освобождает их, как отворенная дверь освобождает заключенных.
