правительствѣ, а такъ, какъ они издревле рѣшались и рѣшаются въ Россіи мірской сходкой безъ участія насилія, по общему согласію, и неизбежно сложится тотъ новый строй жизни, до котораго въ наше время дожило человѣчество и который требуетъ своего осуществленія.
Мы такъ привыкли къ этому понятію, наука такъ много наговорила намъ о необходимости для жизни людей существованія государства, о томъ, какъ государство есть единственная форма, въ которой могутъ быть осуществлены право, высшая нравственность, высшее благо, какъ государство есть неизбѣжное явленіе въ жизни людей, и такъ давно уже существуетъ это учрежденіе, что и ученые и неученые люди, живущіе въ государствахъ, вполнѣ увѣрены, что государство есть нѣчто стихійное и что безъ государства жить людямъ невозможно. А между тѣмъ государство есть ничто иное, какъ застарѣлая, утвердившаяся, кристализовавшаяся форма насилія. Завоеватели покоряютъ народъ. Завоеванные народы Атиллой или Чингисъ Ханомъ не составляютъ государства, но завоеванные Римомъ народы составляютъ государства только потому, что насиліе Атиллы и Чингисъ Хана непродолжительно, насиліе же Рима продолжительно. Всякое государство есть такое же насиліе, какъ и всякое другое; понятіе же государства, приписываемое нѣкоторымъ продолжительнымъ насиліямъ однихъ людей надъ другими, есть только оправданіе насилія. Оправданіе это всегда само собой складывается при продолжительномъ насиліи и происходить обыкновенно слѣдующимъ образомъ: люди насилующіе другихъ, особенно же люди окружающіе насильниковъ и пользующіеся отъ нихъ разными выгодами, желая оправдаться, совершая насилія, стараются увѣрить другихъ и себя самихъ, что совершаемое ими насиліе не есть злое, а доброе, полезное дѣло, необходимое для совокупности насилуемыхъ людей, что совокупность эта (которая въ сущности соединяется только насиліемъ) есть нѣчто самобытное и что они, насилующіе другихъ людей, только служатъ этой совокупности, которую они называютъ княжествомъ, царствомъ, королевствомъ, имперіей. Вотъ эта то странная вѣра внушается людьми властвующими и ихъ слугами, въ особенности учеными, и легко воспринимается подвластными, потому что имъ пріятнѣе думать, что они покоряются нѣкоему отвлеченному, таинственному и всемогущему существу, называемому государствомъ, а не такимъ же людямъ, какъ они сами.
Разъ существуетъ одно и то же въ людяхъ пониманіе и одни и тѣ же желанія, то препятствіемъ къ осуществленію этихъ желаній могутъ быть только суевѣрія.
