той земледельческой жизни, которая была начальной формой жизни всех народов и которая предназначена всем людям для возможности разумной и радостной жизни.
Большинству восточных народов, и в том числе и русским людям, для этого не нужно ничего изменять в своей жизни, нужно только остановиться на том ложном пути, на который они только что вступили, и привести в сознание то отрицательное отношение к власти и любовное отношение к земледелию, которое было им всегда свойственно.
Нам, восточным народам, надо быть благодарным судьбе за то, что она поставила нас в такое положение, в котором мы можем воспользоваться примером западных народов, — воспользоваться этим примером не в том смысле, чтобы подражать им, а, напротив, в том смысле, чтобы не повторить их ошибки, не делать того, что они делали, не ходить по тому гибельному пути, с которого уж возвращаются или готовы возвращаться нам навстречу так далеко ушедшие по нем западные народы.
Вот в этой-то остановке шествия по ложному пути и указании возможности и необходимости проложения и указания другого, более легкого, радостного и свойственного человеческой природе пути, чем тот, по которому шли западные народы, в этом главное и великое значение совершающейся теперь в России революции.
«Оставьте вашу святость и ваше благоразуміe и народъ будетъ во сто разъ счастливѣе. Оставьте ваше добродушіе и вашу справедливость, и народъ вернется къ прежней любви между дѣтьми и родителями. Оставьте ваше хитроуміе и ваши расчеты, и не будетъ больше воровъ и разбойниковъ. Достигнуть этихъ трехъ вещей нельзя одной внѣшностью. Для этого нужно быть болѣе простымъ, свободнымъ отъ страстей и менѣе разсуждающимъ».
С месяц тому назад ко мне пришли два молодых человека, прося книжек. Один был в картузе и лаптях, другой в черной, бывшей щегольской шляпе и растрепанных сапогах.
Я спросил у них, кто они. Они с нескрываемой гордостью сообщили мне, что они рабочие, высланы из Москвы, где участвовали в вооруженном восстании. По дороге они нанялись в нашей деревне в сад, где и прожили караульщиками неполный месяц. Вчера хозяин сада расчел их за то, что они будто бы подговаривали крестьян громить сад. Они, улыбаясь, отрицали это, говоря, что они не подговаривали никого, а только по вечерам ходили на деревню и беседовали с товарищами.
Оба они, особенно более бойкий, улыбающийся, с блестящими, черными глазами и белыми зубами, были начитаны в революционной литературе и кстати и не кстати употребляли иностранные слова: оратер, пролетариат, социал-демократы, эксплуатация и т. п.
Я спросил у них, что они читали. Черноватый, улыбаясь, сказал, что читал разные брошюры.
