вне насилия, слепо и необдуманно разрушают существующее насилие с тем, чтобы заменить его новым. Содействовать совершающейся революции будут только те люди, которые, ничего не разрушая, ничего не ломая, будут устраивать свою жизнь независимо от правительства, будут без борьбы нести всякое совершаемое над ними насилие, но не будут участвовать в правительстве, не будут повиноваться ему.
Русскому народу, земледельческому народу, огромному большинству, надо, продолжая жить, как он живет теперь, земледельческой, общинной жизнью, не участвовать в делах правительства и не повиноваться ему.
Чем больше будет держаться русский народ такого свойственного ему общежития, тем менее будет возможно вмешательство в его жизнь правительственной, насильнической власти и тем легче будет упразднена эта власть, всё менее и менее находя поводов к вмешательству и всё менее и менее находя помощников для исполнения своих дел насилия.
И потому на вопрос о том, к каким последствиям приведет людей прекращение повиновения правительствам, можно наверное сказать, что последствием этого будет уничтожение того насилия, которое заставляло людей вооружаться и воевать друг с другом и лишало их права пользоваться землей. Освобожденные же от насилия люди, не готовясь более к войне и не воюя друг с другом и имея доступ к земле, естественно вернутся к тому свойственному вообще людям самому радостному, здоровому и нравственному земледельческому труду, при котором усилия человека направлены на борьбу с природой, а не с людьми, к тому труду, на котором зиждутся все другие отрасли труда и который может быть оставлен только людьми, живущими насилием.
Прекращение повиновения правительствам должно привести людей к земледельческой жизни, земледельческая же жизнь — к самому естественному при такой жизни общинному устройству небольших, находящихся в одинаковых земледельческих условиях обществ.
Весьма вероятно, что общины эти не будут жить обособленно и войдут между собою, вследствие единства экономических, племенных или религиозных условий, в новые, свободные соединения, но совершенно иные, чем прежние — государственные, основанные на насилии.
