— Подожди немного, — вдруг сказал он и закрыл глаза.[1]
— [2]Слушаю, Ваше Величество.
Чернышев знал, слышав это не раз от Николая, что когда ему нужно решить какой либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений и что тогда на него находило наитие и решение составлялось само собою самое верное и ему стоило только выразить его. В сущности в эти минуты он думал только о себе как бы ему сыграть наиболее величественную роль. Так он и теперь решил дело о студенте поляке. Он взял доклад и на поле его написал своим крупным почерком: «Заслуживает смертной казни. Но слава Богу смертной казни у нас нет. И не мне вводить ее. Провести 12 раз скрозь тысячу человек. Николай».
— Вот, — сказал он, подвигая к Чернышеву. — Прочти.
Чернышев прочел и наклонил в знак почтительного удивления голову. Помолчав несколько и оправив свой[3] хохол, начал докладывать следующее дело о воровстве интендантских чиновников.
[4]Дав на студенте поляке[5] выход своему злому чувству Николай уже с менее злым лицом слушал доклад о воровстве интендантских чиновников.
Самый вопрос воровства мало интересовал его — он знал, что воруют все и что[6] остановить этого нельзя.
— [7]Знаю, знаю. — сказал Николай, дослушав доклад об интендантских чиновниках. — Видно у нас в России честный человек только один.
Чернышев знал, что Николай интересовался только тем, что относилось к нему лично, и что всякое дело бывало ему интересно только в той мере, в которой оно выставляло его, давало ему возможность играть роль величия, и потому он тотчас же понял, что этот единственный честный человек в России был сам Николай, и одобрительно улыбнулся.
— Должно быть, так, Ваше Величество, — почтительно улыбаясь, сказал он.
[8]После этого Чернышев стал докладывать о выходе Хаджи-Мурата.
- ↑ Зачеркнуто: ты знаешь
- ↑ Зач.: Знаю
- ↑ Зач.: вихор он
- ↑ Зач.: Несколько удовлетворил уже
- ↑ Зач.: свои потребности зла, Николай
- ↑ Зач.: на этом держится всё общественное устройство. Ему интересно было только то, что он не ворует. ⟨Он был вполне уверен в этом, хотя только недавно перевел в удел огромные государственные имения⟩
- ↑ Зач.: Да, брат.
- ↑ Зач.: Мои дела все, — сказал Чернышев, вставая и уступая место Долгорукому. Третье дело было размещенье войск. Казалось, это дело никак нельзя было отнести к своей личности, но и тут Николай нашел эту связь — Напиши Врангелю, что я полагаюсь на него. Он знает меня и поймет. Когда дело дошло до донесения Воронцова о Хаджи-Мурате, Николай тотчас отнес выход Хаджи-Мурата к своей государственной мудрости. — Видишь, как верно я предложил, что если мы будем только
