бородой и старым шрамом через нос и лицо. Этот был хмурый и смотрел на уши своей[1] поджарой ногайской лошади.
Никитина[2] понесли на носилках в крепость, и между солдатами стало известно, что вышел к нам главный наиб Шамиля, и бывшие к дороге выбежали посмотреть. Офицер крикнул было на солдат, но полковой командир остановил его.
— Пускай посмотрят своего старого знакомца. Ты знаешь, кто это? — спросил он у ближе стоявшего солдата.
— Никак нет-с, Ваше Сиятельство.
— Хаджи-Мурат. Слыхал?
— Как не слыхать, Ваше Сиятельство, били его много раз.
— Ну, да и от него доставалось.
— Так точно, — отвечал солдат довольный тем, что удалось поговорить с начальником.
Хаджи-Мурат подъехал к Воронцову и, наклонив голову, прижал правую руку к груди и сказал:
— Отдаюсь в волю великого падишаха русского и буду служить ему.
Воронцов выслушал переведенные ему переводчиком слова и протянул руку в замшевой перчатке Хаджи-Мурату. Тот пожал руку, и еще сказал, что он рад тому, что первый начальник русский, с которым он имеет дело, сын великого сардаря (главнокомандующего).
— Люди эти, мои нукера будут так же как и я служить русским, — прибавил он, указывая на своих.
Воронцов оглянулся на них и кивнул им головой. О свите было уже выговорено через лазутчиков.
Воронцов повернул свою лошадь и, пригласив Хаджи-Мурата ехать с собой рядом, поехал назад к крепости.
Свита Воронцова и Хаджи-Мурата поехала сзади. Солдаты, между тем, собравшись кучкой, делали свои замечания.
— Сколько душ загубил, проклятый, теперь поди как его ублаготворять будут, — сказал один.
— А то как же, правая рука Шамиля. Теперь небось!
— А молодчина! Что говорить! Джигит!
— А рыжий-то, рыжий, как зверь косится.
— Ух, собака, должно быть.
Говорили и об Никитине. Все жалели его.
— Как же, кричат: берегись, — не слышит.
Воронцов с трудом сдерживал свою радость. Он недавно был на Кавказе, и вот ему удалось первому выманить и принять главного, могущественнейшего, второго после Шамиля, врага России.
Одно было неприятно: в Воздвиженской жил генерал Меллер-Закомельский и по настоящему надо было ему донести и через
