обманывая их, и перестать быть военным. Поступок этот кажется очень смелым и требующим большого мужества, а между тем для такого поступка нужно гораздо меньше мужества, чем для того, чтобы итти на штурм или вызвать на дуэль за оскорбление мундира, — то, что вы, как военный, всегда готовы сделать и делаете.
Но и не будучи в состоянии поступить так, вы всегда можете, если поняли преступность военной службы, уйти из нее и предпочесть ей всякую другую, хотя и менее выгодную, деятельность.
Если же вы не можете и этого сделать, то решение для вас вопроса о том, будете ли вы продолжать служить или нет, отложится до того времени, — а это для всякого скоро наступит, — когда вы будете стоять лицом к лицу с безоружной толпой крестьян или фабричных и вам приказано будет стрелять в них. И тогда, если в вас еще осталось что-либо человеческое, вы должны будете отказаться повиноваться и вследствие этого уже оставить службу.
Я знаю, что много еще есть офицеров от высших до низших чинов, которые так невежественны или загипнотизированы, что не видят необходимости ни в том, ни в другом, ни в третьем выходе и спокойно продолжают служить и при теперешних условиях, готовы стрелять по своим братьям и даже гордятся этим; но, к счастью, общественное мнение всё более и более отвращением и презрением казнит таких людей, и число их становится всё меньше и меньше.
Так что в наше время, когда братоубийственное назначение войска стало очевидным, нельзя уже офицерам не только продолжать старинные предания военного самодовольного молодечества, но нельзя уже без сознания своего человеческого унижения и стыда продолжать преступное дело обучения убийству простых, доверяющих им людей и самим готовиться к участию в убийстве безоружных жителей.
Вот это должен понимать и помнить всякий мыслящий и совестливый офицер нашего времени.
1901. 7 декабря. Гаспра.
В России существуют миссионеры, обязанность которых состоит в обращении к православию всех неправославных.
В конце 1901 года собрался в городе Орле съезд таких миссионеров — и в конце этого съезда губернский предводитель дворянства г. Стахович произнес речь, в которой он предлагал съезду признать полную свободу совести, подразумевая, как он выразился, под этими словами не только свободу верования, но и свободу исповедания, включающую в себя свободу отпадения от православия и даже совращения в несогласные с православием вероисповедания. Г. Стахович полагал, что такая свобода может только содействовать торжеству и распространению православия, которого он признавал себя верующим исповедником.
Члены съезда не согласились с предложением г. Стаховича и не стали обсуждать его. Впоследствии же начался оживленный обмен мнений и спор о том, должна или не должна христианская церковь быть веротерпима: одни — большинство православных, как духовных, так и мирских, — в газетах и журналах были против веротерпимости и признали по тем или другим причинам невозможность прекращения гонений против отпадающих членов церкви. Другие же — меньшинство — соглашались с мнением Стаховича, одобряли его и доказывали желательность и даже необходимость для самой церкви признания свободы совести.
Несогласные с предложением г. Стаховича говорили, что церковь, дающая людям вечное благо, не может не употреблять все зависящие от нее средства для того, чтобы спасти своих
