вырывалось шумное дыханіе, плечи ея поднимались до ушей и спускались.
— Нельзя такъ скандалить, говорено было. Сама виновата, — сказалъ офицеръ и ушелъ.
Куранты тонкимъ голосомъ выводили: «Коль славенъ нашъ Господь въ Сіонѣ»,[1] въ соборѣ у гробницъ царей горѣли свѣчи, и стоялъ караулъ.
— Совсѣмъ расшатаны нервы. Едва ли когда оправится. Обработали — сказалъ двоюродный братъ.
— Ничего, поправится, — сказала Колоколова, — только бы поскорѣе въ деревню къ отцу. Онъ управляющій имѣніемъ въ Псковской губерніи, — обратилась она къ Нехлюдову.
— За то что чиста, самоотверженна, за то и погибла. Будь пошла, груба, животна, — эта будетъ жить, какъ разъ придется по средѣ, — сказалъ двоюродный братъ.
Изъ двери, куда ушла Лидія, вышла мать и, объявивъ, что Лида успокоилась, прошла въ кухню, гдѣ у нея, она боялась, уже перестояло въ шкапу тѣсто для праздничнаго пирога. Вслѣдъ за нею вышла и Лидія.
— Простите меня, я взволновалась, — сказала она, встряхнувъ головой и все оправляя за ухо прядь волосъ. — Такъ вы передайте Вѣрочкѣ, — сказала она смѣясь, — вы вѣдь увидите ее?
— Надѣюсь.
— Что вотъ я вышла здорова, бодра, поправившись, — говорила она, все странно смѣясь, — отвыкла курить и поѣду въ деревню. Да я вамъ дамъ письмо. Можно? Мы злоупотребляемъ вашей добротой. — И она опять засмѣялась. — Вѣрочку, пожалуйста.... — начала было она, но въ это время въ комнату точно ворвались двѣ дѣвушки въ шляпкахъ и одинъ студентъ, и всѣ заговорили сразу, радостно смѣясь и цѣлуясь съ Лидочкой. На всѣхъ лицахъ былъ восторгъ. Нехлюдовъ поспѣшилъ проститься и вышелъ, провожаемый матерью, на чистый выходъ.
— Видите, какая всѣмъ радость, — говорила она. — У насъ праздникъ изъ праздниковъ, я и пирогъ имянинный сдѣлала. Вѣкъ будемъ васъ помнить. Благодѣтель вы нашъ, — говорила она.
«И эта слабая, добрая, ко всѣмъ благорасположенная, съ кроткими глазами и растрепанными волосами дѣвушка — государственная преступница, опасный врагъ, опасный врагъ, которую надо хватать, допрашивать, мучать, запирать въ толстостѣнные казематы крѣпости, караулить часовыми съ заряженными ружьями, для безопасности государства! — думалъ
- ↑ Зачеркнуто: часовые смѣнялись,
