Люба. Давайте девочки против мальчиков. (Митрофан Ермилыч встает.) Вы не мальчик.
Митрофан Ермилыч. Да и никто не мальчик, кроме этих мальчиков.
Люба. Ну теперь пойдет определение того, что такое мальчик, и спор. Тоня, рекомендую тебе Митрофана Ермилыча. Если ты хочешь подтверждение — говори обратное.
Митрофан Ермилыч. Вовсе нет.
Люба. Ну, как же. Я с Тоней, а Ваня с Борисом.
Борис. Я плохо играю.
Люба. Ну, с Лизанькой. Пойдемте.
Степа (подает папиросочницу). Хочешь?
Борис (смотрит на играющих). Нет, спасибо, не курю.
Степа. Когда же перестал?
Борис. Да вот уж 8-ой месяц. Подумал, что глупо, и бросил.
Степа. Отчего же глупо? Зачем же лишать себя лишнего удовольствия?
Борис. Мало ли что удовольствие.
Митрофан Ер[милыч]. Я думаю, вопрос в том только: законная или незаконная эта потребность.
Борис. Разумеется, незаконная.
Митрофан Е[рмилыч]. Это еще надо доказать.
Борис. Доказать можно тем, что жили и живут миллионы без этого. Тем еще, что миллионы десятин заняты посевом табака вместо хлеба и плодов.
Степа. Если заняты, значит есть выгода.
Борис. Это не доказательство. Заняты земли табаководством, потому что земли в руках крупных владельцев.
Степа. А как же иначе? Как же ты распределишь?
Борис. Так, чтобы земли были в руках тех, кто кормится ими.
Степа. Как же ты сделаешь это? Уничтожишь всякий прогресс хозяйства. Посмотри, как обработано у крестьян и как у крупных землевладельцев.
Борис (смотрит на Любу, и она смотрит на него). Вот с места спорим. Но что же делать. Я убежден, что владение землей есть преступление такое же, как рабство.
Степа. Как же ты устроишь иначе?
Борис. Single tax Henry George.[1] Это так определенно.
Митрофан [Ермилыч]. Но только, как вы сделаете это?
Борис. Разные способы. У нас в России это может сделать государь, если он поймет свои выгоды и не будет таким же
- ↑ [Единый налог Генри Джорджа.]
