мундира, который, какъ при начальствѣ, носятъ женщины передъ мущинами. Въ Петербургѣ этаго ужъ совсѣмъ не было. Даже кормилица — и та была итальянка, съ которой нельзя было поговорить по душѣ. И, не сознаваясь въ этомъ, Анна мучительно страдала и становилась все болѣе и болѣе раздражительна.
Одна изъ цѣлей ея поѣздки въ Петербургъ и пребыванія въ немъ состояла въ томъ, чтобы увидать сына. Но это свиданье, которое казалось ей столь легкимъ и естественнымъ, теперь, послѣ всѣхъ тѣхъ оскорбленій, никому, кромѣ ей, не замѣтныхъ, которыя она испытала въ Петербургѣ, ей казалось очень труднымъ, почти невозможнымъ достигнуть этаго свиданія.
Видѣться и имѣть сношенія съ Алексѣемъ Александровичемъ она не хотѣла[1] потому, что,[2] несмотря на сознаніе ею правоты и великодушія, она имѣла къ мужу такое же, если еще не большее, чѣмъ прежде, отвращеніе. Надѣялась она видѣть сына черезъ старую преданную ей няню, но она узнала, что няня уже не находилась при сынѣ.[3]
Когда былъ уже рѣшенъ день отъѣзда, Анна, узнавъ отъ Вронскаго, передавшаго ей городскіе слухи, о новыхъ отношеніяхъ Алексѣя Александровича къ Графинѣ Лидіи Ивановнѣ, рѣшилась написать ей письмо.
Сочиненіе этаго неискренняго и хитраго письма стоило Аннѣ большого труда, и ей было стыдно перечесть его, когда она его написала.
Неискренно въ письмѣ было упоминаніе о томъ, что не хочетъ огорчать этаго великодушнаго человѣка. Она нетолько не считала его великодушнымъ, но считала его жестокимъ за то, что онъ, не любя сына, держалъ его при себѣ, отравляя этимъ ея жизнь. Неискренно было тоже упоминаніе о христіанскихъ чувствахъ Лидіи Ивановны. Она не вѣрила въ нихъ. Она считала Лидію Ивановну притворщицей, хотя и не такой притворщицей, которая притворялась бы для того, чтобы обманывать другихъ, но притворщицей, обманывавшей первую себя и никогда не могущую быть естественной. Хитрость же письма состояла въ томъ, что она женскимъ чутьемъ, по разсказамъ, угадала чувство Лидіи Ивановны къ Алексѣю Александровичу, поняла впередъ, что Лидія Ивановна будетъ ревновать къ ней и стараться отказать ей, и потому она вставила фразу о томъ, что допустить или не допустить свиданіе должно зависѣть не отъ Лидіи Ивановны, а отъ Алексѣя Александровича.
- ↑ Зачеркнуто: не потому, какъ она неискренно писала въ письмѣ Лидіи Ивановнѣ, что она не хотѣла огорчить его, но
- ↑ Зач.: ей самой было это непріятно. Она имѣла
- ↑ Зач.: Притомъ заботы и волненія объ отношеніяхъ къ свѣту такъ занимали ее первые дни, что она почти забыла про сына.
