— Я[1] позову, — сказал Петя.[2]
— Ну ладно, да вели одеть его. Эй, Лихачев, дай чекмень мой, да там из летних штанов что, оденьте этого мальчугана. Его надо с собой оставить.
Петя вышел на улицу.[3]
Была темная, ветреная, осенняя ночь, костры казаков и солдат виднелись за плетнем.
— Bosse! Vincent! — крикнул Петя.
Ближайшие казаки, услыхав Петю, спросили, кого ему? Он отвечал, что того мальчика-француза, которого взяли нынче.
— А, Весеннего, — сказал казак. Имя его Vincent уже переделали казаки в Весеннего, а мужики и солдаты в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось в их представлении о молоденьком, хорошеньком мальчике.
— Он тут у кухни грелся. Эй, Висеня! Весенний! Висеня! — послышались ласковые голоса. — Господа кличут.
— Его покормили там, одевали, голодный какой. А мальчонок шустрый, — сказал Лихачев.
Легкие босые ноги зашлепали по грязи, и в свете двери показалась тонкая детская фигурка барабанщика в[4] коротеньком мундирчике.
Петя ввел его в комнату. Vincent, хорошенький худощавый мальчик с большими, черными глазами, испуганно взглядывал на черного, растрепанного Денисова, продолжавшего, крича, рассказывать что-то офицерам.
— Поко’ми, поко’ми его, — сказал он ⟨Пете⟩.
Петя подал к окну баранину, но барабанщик отказывался, указывая глазами на commandant, как он называл Денисова.[5]
Денисов, кончив свой разговор и встретив вопросительный взгляд мальчика, ласково улыбнувшись, кивнул ему и сказал, чтоб он[6] ничего не боялся, что он его оставит при себе.
— Oui, mon commandant, — отвечал мальчик, дрожа от холода и страха и приставляя свою опухшую руку ко лбу в знак военного поклона.
— Водки дай ему, — сказал Денисов.
- ↑ Зачеркнуто: сам
- ↑ Зач.: радостно вскочив.
- ↑ Далее текст копии с многочисленными поправками Толстого.
- ↑ Зач.: русском кафтане
- ↑ Зач.: Но Денисов ласково улыбнулся ему. Далее зачеркнут текст исправленной копии: Молоденькому барабанщику не нужно было говорить о pauvre mère, его несложившееся, растущее тело, его без пушку на губе, но истощенное красивое лицо, нетвердый голос, его видимо напущенная солдатская ухватка, из-за которой еще резче выказывалась детская незаглушенная невинность, сами собою напоминали о матери, которая еще так недавно должна была носить и кормить его. Это чувствовали все, и не только Денисов и Петя, но и все офицеры и денщики и казак Лихачев, который поднес ему водки.
- ↑ Зач.: пил вод[ку]
