Эта страница не была вычитана
жениха [1] Какое-то давнишнее, счастливое и вместе грустное воспоминание мелькнуло в ее голове. Но она не узнала Петра.
— А вы едете? — спросила она.
— Как же-с, надо будет.
Петр вздохнул.
Наташа побежала дальше.
Через час весь поезд Ростовых и раненые тронулся из Москвы по дороге в Троицу.
* № 238 (T. III, ч. 3, гл. XII, XVIII).
[2]«Да, вот оно то, что нужно мне сделать, — думал Пьер. — Имение и так возьмется от меня, но я должен пострадать, чтобы понять жизнь. Я останусь в Москве и не в своем виде, графа Безухова, а в виде дворника или[3] дворового человека».
Он позвал дворецкого, объявил ему, что ничего ни укладывать, ни прятать, ни приготавливать не нужно,[4] и, надев картуз и старую шинель, пошел из дома.
- ↑ Зачеркнуто: — Князь? — спросила она. Петр вздохнул и указал на дверь. Наташа остановилась, вскрикнула и побежала вон из комнаты. Никому не отвечая, она побежала в дом, но, встретив людей, вернулась и побежала на двор. Прежде всех она села в карету и, закрыв бледное лицо платком, сидела, не шевелясь, в углу до самого отъезда. Перед вечером
- ↑ Зачеркнут текст копии: «L’Empereur Napoléon et l’russe Besuhoff было ровно 666. Все страдают и страдали, кроме меня... Теперь уезжать уже поздно. Дворецкий и люди мои остаются, стало быть и я могу остаться. Один Бонапарт причиной всего несчастья. Я должен пожертвовать чем-то, хоть жизнью, для того, для чего жертвовали другие... 666... Я остаюсь в Москве и убью Бонапарта», решил Пьер. Вместо зач. вписан текст над строкой до конца абзаца.
- ↑ Зач.: мужика
- ↑ Далее — автограф до конца абзаца над зач. текстом копии: что он остается в Москве... и, велев себе заложить дрожки, парой поехал за Москву ⟨к тому месту, где должно было быть сражение⟩ узнавать, в каком положении находилось дело. Не найдя никого, кроме толпы, у дома графа Растопчина, он поехал домой. Проезжая по Поварской, он увидел в доме Ростовых выдвинутые экипажи. Он остановился и спросил дворника, тут ли господа. Ему ответили, ⟨что сейчас уезжают.⟩ Далее текст копии: «Теперь ничего нет прежнего, теперь, когда я уверен, что никогда не увижу ее ⟨я должен заехать к ним⟩, Далее опять автограф:или никогда не увижу ее по крайней мере в прежних условиях. Или я произведу великое дело, или я погибну. Я должен увидеть ее ⟨и сказать ей»⟩, и он вошел к Ростовым. Ему нужно было закрепить чем-нибудь для себя самого [?] свое решение, нужно кусок рукописи оборванизлить на чем-нибудь ту торжественность, которая была у него на душе, нужно было уверить себя, что для нее ⟨Ростовых⟩ необходимо было ⟨,чтобы он заехал, и объявить им о том, что предстоит ему⟩ увидаться с ними. И как это всегда бывает, тотчас ему представилась убедительная причина, почему для Ростовых это нужно было. Надо было предупредить их об опасности и торопить их отъезд. Надо было предложить им свои услуги в наблюдении за оставленным домом; надо было переговорить о Пете; надо было, хотя родителям, сказать о ране князя Андрея, ежели они еще не знали этого, и надо было — нужнее всего — что-то перед предстоящим концом сказать Наташе. Надо было показать Наташе, что он не такой слабый и ничтожный человек, как она это думает, может быть. «Нет, — подумал Пьер, — сказать ей, — думал про себя, — открыть ей свой план, который еще бог знает в какой степени я буду в состоянии исполнить, нехорошо. — Нет, я увижу ее и ничего не скажу ей. И именно для этого только я должен увидать ее». Он вошел в комнату, и первая встретившаяся ему была Наташа, которую вызвали в гостиную. Наташа поднялась со стула и, думая, что она одна, под влиянием тех мыслей, которые обхватывали ее, и сознания необходимости подавить их, подняла кверху руки и зажмурилась, сморщилась, с выражением страдания взялась за голову, проговорив: «Ах, боже мой! Боже мой! Когда это кончится?» Когда она открыла глаза, перед ней стоял Пьер. Он подбежал к ней и взял ее за руку. Вместо зач. автографа на полях Толстой написал дальнейший текст до конца варианта.
375
