Долохова выражало страданье и злобу. У него была сморщена переносица, он хмурился и вздрагивал.
— Ребята, — обратился он к солдатам, — золотой за крышку водки, у кого есть. — Ему принесли водки. Он выпил, посидел у костра и ушел.[1]
[2]«Зачем они. Кто они? Что им еще нужно?» думал Ростов, чувствуя себя одиноким, ненужным и чуждым всему, что было вокруг него.
Над[3] Ростовым[4] висел на аршин всё тот же черный полог сырой, холодной ночи[5] и со всех сторон замыкал небольшой круг света замирающего костра.[6] Всё так же ныло плечо, отзываясь во всем теле, и всё так же безнадежно казалось будущее. «Ведь был же я когда то здоров и дома, среди близких и любимых». Перед огнем[7] сидел один какой то солдатик, грел голое, худое, желтое тело[8] и кашлял.
Со всех сторон слышен был гул голосов и треск сырых дров и близкие звуки переставляемых в грязи лошадиных ног. Во мраке не текла теперь черная река, а, как после бури, укладывалось и трепетало мрачное море.[9] Ростов заснул на мгновение, но боль тотчас же разбудила его. В этот короткий промежуток
- ↑ На полях: Князь Андрей у костра с Ананьевым протежирует, но юнкер раздражает его французским языком. Он думает, что всё умерло, и раздражен в ту минуту, как кровь. Багратион подъезжает [1 неразобр.]
- ↑ Зачеркнуто:— Ваше благородие, — сказал 1-й №, дядя, подходя к Тимохину. — Юнкер гусар на лафете лежит, просит за лекарем сходить, руку править, прикажете я сбегаю? — ⟨Сходи.⟩ ⟨Тимохин⟩ Ананьев встал и пошел к лафету. — Что вы к огню не пойдете? — Двинуться не могу. Ооох! — послышался юношеский голос, почти детский и страдальческий. — Вы тоже ранены верно? Вот кровь,— ⟨Тимохин уже забыл про юнкера⟩, сказал Ананьев, прислонясь рукою к лафету и попав во что то мокрое. — Нет, выломлена или вывихнута рука, ⟨не знаю⟩, но боль ужасная. — Отчего же кровь. Это кровь, — сказал Ананьев, поднося запачканный палец к глазам. — Это офицер окровянил, что мы везли, — сказал артиллерист, и как будто предполагая, что он будет виноват в этой неисправности, старательно обтер лафет обшлагом шинели. Ананьев позволил солдату итти за лекарем, а сам вернулся к костру. Пехотные разобрались, солдаты разложили свой огонь и никто не подходил к полку.
- ↑ Зач.: ⟨Тимохиным⟩ ⟨Ананьевым⟩ Тушин заснул.
- ↑ На полях: Князь Андрей заминает впечатление о смерти Белкина.
- ↑ На полях: И князь Андрей видел смерть и страдания и устал. Т[ушин] облегчал его. Он было смягчился, но подъехал Багратион с наглым Жирковым и опять он — старый гордый человек. Всё оболгали. Долохов водку пьет залпом. Ростов о доме. Т[ушин] о смерти. Багратион благодарит князя Андрея. Он холодно принимает, зная, что это относится не к нему, а к его связи с Кутузовым.
- ↑ Зач.: такой же черный мрак
- ↑ Зач.: спал Тушин и артиллеристы и
- ↑ Зач.: точно такое же живое тело, какие нынче, окровавленные и безжизненные, брошены там. Какое было красивое тело Белкина!
- ↑ Зач.: Изредка ⟨Тимохин⟩ Ананьев закрывал глаза и тотчас же он видел Матвевну, дядю, раненную лошадь и перекидываемые мячики. Ах, опять убило одного... он видел опять то же место на жневье, и все подробности сражения, и шаг пехоты, левой, левой... и подпрыгивающего, переменяющего ногу унтер-офицера в роте Белкина, и чувство торопливости опять охватывало его. Ему всё казалось, что он опаздывает или забыл что-то. Он взглядывал на огонь.
