20 Какъ передъ розою имъ дорогаго Рейна,
И о родной странѣ мнѣ вѣсть пришли, поэтъ:
По-прежнему-ль она страна любви, иль нѣтъ?
И живъ ли старый богь Германіи, иль снова
Работаютъ тамъ всѣ на пользу духа злого?
25 Когда ты запоешь о томъ въ родной странѣ
И пѣсня милая перелетитъ ко мнѣ
Черезъ морской просторъ и черезъ гладь морскую,
То въ сѣверномъ краю я сердцемъ возликую.
Когда настанетъ часъ, что въ сердцѣ вспыхнетъ жаръ,
И переполнится грудь отъ волшебныхъ чаръ,
Тогда за карандашъ схватиться я спѣшу
И образъ полный чаръ словами я пишу.
Когда я въ Оттензенѣ былъ,
То гробъ Клопштока посѣтилъ;
Тамъ публика нарядная стояла
И памятникъ цвѣтами убирала,
5 И улыбались всѣ, весьма довольны были,
Какъ будто Богъ вѣсть, что большое сотворили.
Но между ними на священномъ мѣстѣ я
Стоялъ безмолвно, и душа моя
Была глубо́ко подъ землей,
10 Гдѣ вѣчнымъ сномъ спалъ нашъ пѣвецъ святой.
Рекомендую, другъ, тебѣ я книгу эту;
Читай ее, дивясь поэту,
Но ежели ее успѣешь ты понять,
То и тебя чортъ можетъ взять.
Тамъ, гдѣ «Рола́нда уголокъ»,
Вверху, среди угрюмыхъ скалъ
Чудакъ влюбленный, одинокъ,
Сидѣлъ и сердце надрывалъ,
5 Вперяя взоръ въ монастырекъ,
Что́ Рейнъ спокойный отражалъ…
Фрицъ Бейгемъ, чаще вспоминай
Часы прекрасные, когда
