г
- лунам
— 365 — .
лунами, она уже была тѣсна для нихъ, она повсюду лопалась по швамъ, и они смѣнили ее на республиканскую блузу, которая, правда, для нихъ слишкомъ мѣтковата, но зато* иозволяетъ дѣлать болѣе свободный движенія. Теперь у нихъ есть республика, и любятъ они ее, или не любятъ—-914) все равно. Дѣло въ томъ, что она есть у нихъ, а когда ужъ имѣешь такую вещь, то имѣешь ее, какъ имѣютъ грыжу, или жену, или нѣмецкое отечество, или какой-нибудь другой педугь. Французы теперь приговорены быть республиканцами а регрёіиііё. Да и въ самомъ дѣлѣ имъ не оставалось-на выборъ никакого другого одѣянія, ходить совсѣмъ голыми они вѣдь не могли, и приличіе требовало, чтобы они какъ можно скорѣе одѣлись. Теперь пусть каждый справляется, какъ знаетъ и какъ можетъ. Правду сказать, мы здѣсь уже успѣли свыкнуться съ новою нашею долей, намъ кажется, что мы, всю свою жизнь были только Брутами и ничѣмъ болѣе, и самое недавнее прошедшее уже представляется намъ отдаленнымъ, какъ старая нянькина сказка: «жилъ-былъ- когда-то король». Успокоятся ли такимъ же равнодушіемъ относительно этого колоссальнаго факта и властители но ту сторону Рейна? Отчего же бы нЬтъ? Вѣдь г. Ламартинъ, въ своемъ циркулярѣ къ уполномочен-нымъ Франціи за границею, высказалъ въ такихъ прекрас-ныхъ словахъ великую истину, что республика и монархія суть двѣ формы правленія, которыя очень хорошо могутъ уживаться рядомъ, добрыми сосѣдями, и которымъ не зачѣмъ вести между собою смертельную борьбу, какъ было прежде.
Какая великолѣпная вещь—этотъ циркуляръ, или, вѣр-нѣе, этотъ манифестъ г. де-ЛамартинаІ Какою священною и примирительною серьезностью вѣетъ отъ его словъ, освѣ-жительно дѣйствующихъ на раны настоящаго и прогоняю-щихъ страхъ будущаго! Этотъ человѣкъ—истинный пророкъ, онъ умѣетъ и говорить, и видѣть. Съ изумленіемъ, съ го-ловокруженіемъ смотримъ мы на эту высокую фигуру, которая въ теченіе послѣдняго года такъ сильно выросла. Сначала это былъ только поэтъ, правда, первоклассный, но не особенно превосходящій нашего брата. Я очень цѣнилъ его за совершенство формы и гармоническое единство его мыслей и чувствъ (два качества, которыхъ совсѣмъ лишенъ егог соперникъ Викторъ Гюго, и которыя, однако, необходимы, чтобы доставить безсмертіе)—но мнѣ были очень не по вкусу въ произведеніяхъ Ламартина тотъ спиритуализмъ,
та такъ-называемая платоническая любовь, которые вызы-