ГУГЕНОТЫ" МЕЙЕРБЕРА.
Парижъ, 1-го марта 1836 г.
Для парижскаго большого свѣта вчера былъ знаменательный день: въ Оперномъ театрѣ давали первое предста-вленіе давно желательныхъ «Гугенотовъ» Мейербера, а Ротшильдъ давалъ въ своемъ новомъ отелѣ свой первый большой балъ. Мнѣ хотѣлось въ Одинъ и тотъ же вечеръ насладиться обоими этими великолѣпными зрѣлищами, и я такъ переутомился, что до сихъ поръ еще какъ въ чаду: мысли и образы шатаются въ моей головѣ, и я почти не въ состояніи писать отъ шума въ уиіахъ и усталости. Ни о какой оцѣнкѣ не можетъ быть и рѣчи. «Роберта Дьявола» надо было прослушать разъ двѣнадцать, чтобы постигнуть всю красоту этого чуднаго нроизведенія. А въ «Гугенотахъ», какъ увѣряютъ знатоки искусства, Мейерберъ выказалъ еще большее совершенство формы, еще болѣе тонкое выполненіе частностей. Онъ, конечно, величайшій изъ нынѣ живущихъ контрапунктистовъ, величайшій художникъ въ музыкѣ; онъ выступаетъ этотъ разъ съ совершенно новыми формами; онъ создаетъ новыя формы въ царствѣ звуковъ, даетъ онъ также новыя мелодіи, совершенно необыкновенный, но даетъ ихъ не въ анархическомъ изобиліи, а гдѣ и когда хочетъ, въ томъ мѣстѣ, гдѣ онѣ пужны. Этимъ именно онъ и отличается отъ другихъ геніальныхъ музыкантовъ, у которыхъ богатство мелодій въ сущности изобличаетъ недостатокъ художественности, ибо они сами увлекаются потокомъ своихъ мелодій и скорѣе подчиняются музыкѣ, чѣмъ властвуютъ надъ ней. Совершенно правильно сравнивали вчера въ фойе Оперы Мейерберовское пониманіе искусства съ
Гбтев-скимъ. Только въ противоположность Гёте, у нашего вели-