— 244 — !
дослѣ сознанія быть самимъ Гёте, я не знаю чувства болѣе прекраснаго, какъ получить подобное свидѣтельство отъ Гёте, этого человѣка, стоящаго на вершинѣ своего времени. Кромѣ этого, говорятъ еще о нѣмецкомъ «Жиль Блазѣ», котораго издалъ Гёте четыре недѣли тому назадъ. Эта книга написана бывшимъ лакеемъ. Гёте ее пообточилъ и снабдилъ удивительнымъ предисловіемъ. Этотъ мѣстный ста-редъ, Али-Паша нашей литературы, издалъ также еще одну часть своей біографіи. Этотъ трудъ, когда будетъ закончена представить собой одно изъ самыхъ замѣчатель-ныхъ произведеній, какъ бы великій современный эпосъ. Ибо эта автобіографія есть вмѣстѣ съ тѣмъ біографія эпохи. Гёте главнымъ образомъ и рисуетъ сцое время и то, какъ оно на него повліяло, тогда какъ Другія автобіо-графіи, напримѣръ Руссо, имѣютъ въ виду исключительно свою субъективность.
Часть біографіи Гёте появится впервые лишь послѣ его смерти, такъ какъ онъ тамъ говорить о всѣхъ своихъ вей-марскихъ отногаеніяхъ, въ особенности тѣхъ, которыя касаются великаго герцога. Это добавленіе будетъ, конечно, имѣть самое важное значеніе. Мы вскорѣ будемъ имѣть также мемуары Байрона, но они, по слухамъ, какъ и драмы его, содержать болѣе обрисовку душевныхъ дви-женій, чѣмъ изображеніе внѣшнихъ событій. Предисловіе къ его тремъ новымъ драмамъ содержитъ въ высшей степени замѣчательныя слова о нашемъ времени и о томъ революціонномъ элементѣ, который оно носить въ себѣ. Много сѣтуютъ еще на безбожіе въ его стихотвореніяхъ, а лауреатъ-поэтъ Соути въ Лондонѣ называетъ Байрона и его единомышленниковъ «сатанинскою школой». Но Чайльдъ Гарольдъ мощно взмахиваетъ отравленнымъ бичомъ, кото-рымъ онъ казнилъ бѣднаго лауреата. Другая автобіографія возбуждаетъ здѣсь много интереса. Это «Мемуары Якова Казанова», издаваемые Брокгаузомъ на нѣмецкомъ языкѣ. Французскій оригиналъ еще не отпечатанъ, и судьба рукописи покрыта мракомъ. Въ ея подлинности нельзя сомнѣ-ваться. «Ггадтепі виг Сазпоѵа» въ произведеніяхъ принца СЬагІез сіе Ьідпе—надежное свидѣтельство, да и по самой книгѣ сейчасъ видно, что она не сфабрикована. Моей возлюбленной я бы не далъ ея, но всѣмъ моимъ друзьямъ рекомендую. Итальянская чувственность знойно вѣетъ на насъ изъ этой книги. Герой ея—жизнерадостный,
энерги-ческій венеціанецъ, человѣкъ, прошедшій огонь, воду и