_ 242 __
на то, что его временные финансы были до корня разрушены, такъ что я еще теперь ощущаю послѣдствія мелоч-ныхъ толчковъ. Но я съ голоду не умеръ, хотя въ то время житейскія заботы достаточно сильно тѣснили меня. Жизнь въ Парижѣ такъ дорога, особенно для человѣка женатаго и не ймѣющаго дѣтей. Дѣти, эти милыя куколки, даютъ занятіе мужу и особенно женѣ, и поэтому они не имѣютъ нужды искать развлеченій внѣ дома, стбящихъ очень дорого. При томъ же я никогда не учился искусству кормить голод-ныхъ одними словами, тѣмъ болѣе, что природа дала мнѣ зажиточную наружность, не допускавшую даже мысли о томъ, что я нуждаюсь. Нуждающіеся люди, которымъ я до тѣхъ поръ щедро помогалъ, смѣялись, когда я говорилъ, что впослѣдствіи мнѣ придется самому голодать. Дѣйстви-тельно, развѣ я не былъ родственнпкомъ всевозможныхъ милліонеровъ? Развѣ генералиссимусъ всѣхъ милліонеровъ, этотъ милліонериссимусъ, не называлъ меня своимъ дру-гомъ—своимъ другомъ? Я никогда не могъ втолковать моимъ кліентамъ, что велпкій милліонериссимусъ именно потому называетъ меня своимъ другомъ, что я не прошу у него денегъ; попроси я у него денегъ, дружба, конечно, сейчасъ' же покончилась бы! Времена Давида и Іонафана, Ореста и Пилада вѣдь прошли навѣки. Мои бѣдные, нуж-давшіеся въ помощи дураки думали, что у богатыхъ можно легко добыть кое-что. Они не видѣли, подобно мнѣ, какими страшными жслѣзными замками и крюками охраняются болыпіе денежные сундуки богачей. Только у тѣхъ людей, которые сами имѣютъ мало, можно всегда занять что-ни-будь, во-первыхъ потому, что сундуки этихъ людей не же-лѣзные, а во-вторыхъ потому, что имъ хочется казаться богаче, чѣмъ они на самомъ дѣлѣ.
Да, къ моимъ страннымъ злополучностямъ принадлежало и то обстоятельство, что никто никогда но хотѣлъ вѣрить моему собственному безденежью. Въ «великой хартіи», которую, какъ сообщаете Сервантесъ, богъ Аполлонъ пожа-ловалъ поэтамъ, первый параграфъ гласить, правда, такъ: «когда поэтъ увѣряетъ, что у него нѣтъ денегъ, ему нужно вѣрить на слово и не требовать никакой клятвы»; но, ахъ! я напрасно ссылался на эту привилегію моего сословія. Вслѣдствіе этого, клеветѣ было легко действовать, когда, причины, побудившія меня принять вышеупомянутую пенсію. она приписала не самой естественной нуждѣ. Я помню, что
въ то время многіе изъ моихъ соотечественниковъ, въ томъ