— 164 — •
ожидаютъ своего часа. Гдѣ бодрствуютъ эти пробудители? Я иногда разыскивалъ ихъ, и тутъ мнѣ таинственно укаг зыв&га—на армію! Здѣсь, ръарміи,—говорятъ французы:— существуетъ еще сильное чувство національнаго самосозна-нія; сюда, подъ трехцвѣтное знамя, укрылись тѣ высокія чувства, которыя гонитъ и надъ которыми издѣвается господствующей духъ промышленности; здѣсь процвѣтаютъ еще довольствующіяся малымъ гражданская добродѣтель, неустрашимая любовь къ великимъ подвигамъ и чести, пламенная способность воодушевляться; здѣсь, въ то самое время, какъ вездѣ раздоры и гніеніе, живетъ еще здоро-вѣйшая жизнь, и рядомъ съ нею—привычное повиновеніе къ власти и, во всякомъ случаѣ, вооруженное единодушіе; и очень, можетъ быть, что въ одно прекрасное утро, армія ниспровергнетъ нынѣшнее буржуазное правленіе, эту вторую директорію и совершить свое восемнадцатое брюмераі Такъ неужели же пѣсня закончится солдатчиной, и на че-ловѣческое общество снова обрушится тяжесть военнаго постоя?
Осужденіе г. Дюпати палатою перовъ произошло не только изъ старческаго страха, но и изъ той наслѣдственной не- ^ нависти къ революціи, которая тайно гнѣздится въ сердцахъ многихъ благородныхъ перовъ. Ибо личный составъ имени-таго собранія не есть исключительно свѣжеиспеченные люди новаго времени; стоить только бросить взглядъ на списокъ людей, подписавших!» приговоръ, чтобы съ изумленіемъ уви-дѣть, что рядомъ съ какимъ-нибудь выскочкою изъ числа имперіялистовъ или филиппистовъ всегда стоять два или три человѣка стараго режима. Носители этихъ именъ естественно составляютъ, такимъ образомъ, большинство; и «и-дятъ на бархатныхъ скамейкахъ Люксамбурга эти старыя гильотинированныя личности, съ вновь пришитыми головами, за которыя онѣ тревожно схватываются каждый разъ, какъ слышать на улицѣ шумъ народа — призраки, ненави- . дяіціе каждаго пѣтуха, и гальскаго болѣе всѣхъ, потому что они знаютъ по опыту, какъ быстро утренній его крикъ можетъ уничтожить всѣхъ ихъ; и страшное зрѣлище передъ нами, когда эти несчастные мертвецы чинятъ судъ надъ живыми, еще болѣе несчастными, именно надъ юнѣйшими и полными самаго крайняго отчаянія дѣтьми революціи, надъ тЬми, лишенными наслѣдства и покинутыми дѣтьми, бѣдствіе которыхъ такъ же велико, какъ ихъ безуміе—надъ
коммунистами. Со стороны плебеевъ, сидящихъ въ палатѣ