— 590 —
Баваріи, кажется, изъ Гофа; онъ служилъ приказчикомъ въ одномъ парижскомъ магазинѣ, но отказался отъ этой должности, чтобы посвятить всю свою дѣятельность идеямъ свободы, которыя овладѣли и имъ. Это былъ славный, безко-рыстный, йолный чистаго энтузіазма человѣкъ, и я тѣмъ болѣе считаю себя обязаннымъ высказать это, что память его еще не совсѣмъ очищена отъ страшной клеветы. Именно, когда его выслали изъ Парижа, и генералъ Ла-файетъ потребовалъ въ палатѣ у графа д'Аргу, тогдашняго министра внутреннихъ дѣлъ, отчета, въ такомъ своеволь-номъ постѵпкѣ, іх) графъ д'Аргу зысморкалъ свой длинный носъ и начиналъ утверждать, что Вольфрумъ былъ агентомъ баварскихъ іезуитовъ, и что въ его бумагахъ найдены доказательства тому. Вольфрумъ, бывшій въ это время въ Бельгіи. узнавъ изъ газетъ объ этомъ гнусномъ обвиненіи, рѣшился тотчасъ же возвратиться въ Парижъ; но, за не-имѣніемъ денегъ, онъ долженъ былъ отправиться пѣшкомъ, пришелъ въ Парижъ больной отъ усталости и внутренняго волйенія и долженъ былъ помѣститьск въ больницѣ НоМ Де Біеи; тутъ онъ и умеръ подъ чужимъ именемъ.
Вольфрумъ и Гарнье всегда были вѣрными приверженцами Ббрне, но въ отношеніи къ нему не переставали сохранять извѣстнаго рода независимость и нерѣдко черпали свое вдохновеніе изъ совсѣмъ иныхъ источниковъ. Но послѣ того, какъ оба эти человѣка сошли со сцены, Бёрне лично выстушілъ впереди парижскихъ нѣмцевъ-революціоне-ровъ, съ этихъ поръ управлялъ ими не черезъ посредство агентовъ своей воли, а отъ собственнаго имени, и не было у него недостатка въ придворномъ штатѣ изъ ограничен-ныхъ и разгоряченныхъ головъ,: поклонявшихся ему съ съ слѣпымъ благоговѣніемъ. Среди этихъ милыхъ привер-женцевъ сидѣлъ онъ во всемъ величіи своего пестраго шелковаго халата и чинилъ судъ надъ сильными міра сего,— и послѣ русскаго правительства его шумливый гнѣвъ обрушивался съ наибольшею силою на автора настоящей статьи... То, чтб онъ только намеками высказывать въ своихъ со-чиненіяхъ, въ устномъ изложеніи дополнялось самымъ рѣз-кимъ образомъ, а подозрительная недальновидность, совершенно овладѣвшая имъ, и какая-то безчестная добродѣтель, которая для служенія святому дѣлу не пренебрегаѳтъ даже ложью, короче сказать, ограниченность и самооболыценіе, увлекли этого человѣка даже въ болото клеветы.
Упрекъ, заключающійся въ словахъ: «подозрительная пе-