ныхъ ему людей. Каждый, вѣроятно, помнитъ, какъ тонко и вѣрно изображены ощущенія графа Ростова, старавшагося пересилить въ себѣ то чувство, которое возбуждала въ немъ антипатичность дѣвуки, съ которою онъ уже задумалъ связать свою судьбу на вѣкъ. Эта антипатичность понятна мнѣ очень и, читая то дивное произведеніе, о которомъ я говорю, я невольно глядѣлъ въ прошлое близкихъ мнѣ людей и невольно угадывалъ пролетѣвшія по душѣ ихъ чувства. Графъ Ростовъ, однако, сумѣлъ сломить себя для того, чтобы согласить свою жизнь съ жизнью другаго лица, а тотъ человѣкъ, о которомъ говорю я, не сумнлъ, да кажется, никогда и не покушался сдѣлать это. И поэтому-то, положа руку на сердце, я скажу, что отецъ мой былъ виноватъ въ томъ, что женился на моей матери, такъ какъ ему легче было видѣть, что изъ этого должно произойти.
После женитьбы отецъ мой вышелъ въ отставку и поселился въ имѣніи жены, доставшемся ей по раздѣлу съ сестрами. Съ этой минуты начался тотъ домашній адъ, котоый не пересталъ существовать до конца и свидѣтелями которая были мы, дѣти, родившіся отъ этого брака. Мнѣ необходимо сказать то, что я знаю о моей матери до ея замужества и вообще о той семьѣ, въ которой она взросла, и о тѣхъ лицахъ, которыя ее окружали. Я не видѣлъ никого изъ этихъ лицъ и поэтому передаю только то, что знаю по разсказамъ.
Мать моя была одною изъ трех сестеръ княженъ Др-хъ-Сок-ихъ, дочерей князя Ивана Антоновича. Этотъ князь Иванъ Антоновичъ, котораго не только я,но даже никто изъ его дочерей никогда не зналъ, былъ женатъ на Марьѣ Николаевнѣ Каховской, умершей почти одновременно съ нимъ. Въ какое именно время умерли они оба — объ этомъ я доствоѣныхъ свѣдѣній не имѣю, а извѣстно мнѣ только то, что три княжны: Марія, Елизавета и Агаѳья Ивановны, круглыя сироты, жили и воспитывались подъ руководствомъ бабушки ихъ по матери, Елизаветы Димитріевны Каховской, рожденной Потемкиной, троюродной племянницы князя Таврическаго. Бабушки этой я уже не засталъ въ живыхъ. О ея чудачествахъ много прежде ходило разсказовъ, но теперь я не могу припомнить ни одного изъ нихъ. Впрочемъ, помню, какъ кто-то мнѣ разсказывалъ, что извѣстный писатель Хмѣльницкій, бывшій въ то время губернаторомъ въ Смоленсксѣ, въ своихъ «Бабушкиныхъ попугаяхъ» изобразилъ именно ее и ея способъ воспитанія своихъ внучекъ. Во всякомъ случаѣ, дѣло не въ томъ, какова была бабушка, а въ томъ, что именно она воспитала всѣхъ трехъ внучекъ, сохранила ихъ имущество и выдала замужъ. Старша, Марія Ивановна, вышла за уланскаго поручика, Александра Львовича Каленова и скоро умерла. На описаніе иужа ея Каленова необходимо остановиться, и такъ какъ объ этой личности разсказать можно многое,
