вались и не въ Петербургѣ, а въ Константинополѣ, гдѣ въ то время готовились къ открытію — предшествовавшихъ конференціи — совѣщаній пословъ шести великихъ державъ.
Выше, въ первой главѣ настоящаго сочиненія, говоря о запискѣ князя Черкаскаго, составленной имъ въ Москвѣ 31-го октября 1876 г., вскользь было упомянуто, что восточный вопросъ не былъ для него новымъ, и что онъ имъ занимался уже въ прежнее время.
Принадлежа къ кружку славянофиловъ, онъ не могъ оставить этотъ вопросъ безъ особаго изученія и дѣйствительно посвятилъ ему нѣсколько весьма замѣчательныхъ статей, помѣщенныхъ въ «Русской Бесѣдѣ» 1856, 57 и 58 годовъ[1]. Статьями этими почти исчерпывается все напечатанное княземъ Черкаскимъ, и онѣ нагляднымъ образомъ свидѣтельствуютъ о его блестящихъ публицистическихъ дарованіяхъ.
Такимъ образомъ, призванный подъ конецъ своей жизни къ совершенно новой дѣятельности, князь Черкаскій оказался достаточно къ ней подготовленнымъ и категорически уже высказавшимъ свое мнѣніе о восточномъ вопросѣ.
Разумѣя подъ восточнымъ или турецкимъ вопросомъ «борьбу Россіи и Запада на почвѣ православнаго греко-славянскаго міра», князь Черкаскій придавалъ ему громадное для Россіи значеніе.
«Турецкій вопросъ, говорилъ онъ[2], заключаетъ въ себѣ нынѣ и сосредоточиваетъ въ себѣ, какъ въ одномъ общемъ фокусѣ, все живое содержаніе всей всемірной политики. На этой почвѣ должны, въ болѣе или менѣе отдаленномъ будущемъ, получить себѣ разрѣшеніе почти всѣ затрудненія, нынѣ волнующія Европу или временно затаенныя въ ней: будущность Греціи, славянскихъ племенъ, Турціи и народовъ румынскихъ, участь Австріи и связанныя съ нею судьба Италіи и будущее устройство Германіи, союзъ Россіи съ Франціей, Египетъ, Суэцкій перешеекъ и владычество на Средиземномъ морѣ, преобладаніе Англіи или постепенное низведеніе ея къ
