кѣ… Ужасъ объялъ меня и, клянусь честію, въ жизнь мою никогда не былъ въ столь отчаянномъ страхѣ!! Даже теперь дрожь беретъ, когда вспомню эту минуту.
— Не васъ, не васъ, но тотъ офицеръ, что съ сумкой, подите сюда скорѣе, — сказалъ государь съ видимою улыбкою.
— Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, Дѣво пречистая! — прошепталъ я со вздохомъ. Мнѣ казалось, что я ожилъ изъ мертвыхъ, и въ два шага, но не оборачиваясь впрочемъ назадъ, очутился у самой стѣнки.
Бѣдняжка нашъ говорунъ, въ одной рукѣ съ стаканомъ чаю, а въ другой съ трубкою и фуражкой, пряча ту и другую руку назадъ, подступилъ къ бричкѣ.
— Откуда вы пріѣхали? — спросилъ государь.
— Изъ Бѣлграда, отъ корпуснаго командира Рудзевича, ваше превосходительство, — отвѣчалъ прапорщикъ.
— Къ кому?
— Къ фельдмаршалу, ваше сіятельство.
— Дайте ваши бумаги!
Это приказаніе совершено озадачило бѣднаго прапорщика. Ему мелькнуло приказаніе отдать бумаги фельдмаршалу, а какъ онъ зналъ, что фельдмаршалъ старикъ, а это лицо, судя по молодости, былъ вовсе не фельдмаршалъ, то онъ растерялся, сталъ втупикъ, лупилъ глазами и не зналъ, что отвѣчать. Къ тому же обѣ руки были заняты чаемъ, трубкою и фуражкой.
— Подайте мнѣ ваши бумаги, которыя вы привезли! — повторилъ государь съ досадою.
Тода кто-то изъ насъ взялъ у него стаканъ съ чаемъ, а самъ онъ догадался, бросилъ на землю трубку и шапку, досталъ изъ скмки пакетъ и подалъ его государю.
Прочитавши рапортъ и возвращая его офицеру, государь сказалъ:
— Отдайте фельдмаршалу и скажите, что я вскрылъ его.
— Слушаю, ваше превосходительство, — отвѣчалъ онъ.
Затѣмъ государь, бросивъ на нашу публику свой быстрый взглядъ, съ пріятнѣйшею миною махнулъ намъ головоюи ускакалъ.
Государь императоръ ѣхалъ нарочно очень рано къ фельдмаршалу, чтобы предупредить его представленіе. Таковъ былъ его этикетъ.
Тогда началсь новая комедія. Юноша-артиллеристъ, произведенный прдеъ походомъ изъ юнкеровъ въ прапорщики, только-что хвалившійся, что былъ передъ этимъ на ординарцахъ у государя, не зналъ, какъ выпутаться, ибо не хотѣлъ сознаться, что солгалъ, и что никогда не видалъ государя. Мы заливались со смѣху, а онъ удивлялся, охалъ и, наконецъ, рѣшилъ тѣмъ, что государь внезапнымъ появленіемъ до того его переконфузилъ, что онъ узналъ Его Величества.
