В первой книге мы рассматривали представление лишь как такое, т. е. только в его общей форме.
Правда, что касается отвлеченного представления, понятия, то оно сделалось нам известным и в своем содержании, так как все свое содержание и смысл оно получает, лишь благодаря своему отношению к наглядному представлению, без которого оно не имело бы ни цены, ни содержания. Поэтому, обращаясь всецело к наглядному представлению, мы потребуем знакомства и с его содержанием, его ближайшими определениями и образами, которые оно выводит пред нами. В особенности мы будем заинтересованы в том, чтобы объяснить его действительное значение, то значение, которое обыкновенно лишь чувствуется и благодаря которому эти образы не проносятся мимо нас совершенно чуждыми и ничего не говорящими, как этого следовало бы ожидать, а обращаются к нам непосредственно, понятны для нас и возбуждают интерес, захватывающий все наше существо.
Мы обращаем свои взоры на математику, естествознание и философию, из которых каждая внушает нам надежду дать часть желанного объяснения.
Но прежде всего рисуется нам философия как чудовище со многими головами, из которых каждая говорит на другом языке. Правда, по поводу возбужденного здесь вопроса о значении нашего наглядного представления, они не все разногласят между собою, ибо, за исключением скептиков и идеалистов, остальные в главном смотрят достаточно солидарно на объект, который лежит в основании представления и который хотя и разнится от представления всем своим существом и характером, тем не менее во всех частях похож на него, как одно яйцо на другое. Но для нас это бесполезно, ибо мы совсем не умеем отличать такой объект от представления: в наших глазах оба они одно и то же, потому что каждый объект всегда и во веки веков предполагает субъект и потому остается
