светлый или темный оттенок; но только тогда, когда цвет свободен от всякой подобного рода примеси, он бывает наиболее ясным и чистым; однако тогда он достигает не более, как своей врожденной, присущей ему степени яркости. Один цвет отличается от другого тем же самым, именно, один приближается более к свету, другой к темноте. Внутренняя, природная яркость цвета легко отличается от случайной тем, что, когда цвет имеет только прирожденную степень яркости, он бывает наиболее ярким и наиболее сильно воздействует на зрение; напротив, когда он приобретает белый оттенок вследствие извне заимствованного света, он бывает бледным, неярким и слабым. Так, фиолетовый цвет по самой природе своей — наиболее темный цвет изо всех и обладает наименьшей прирожденной силой; напротив, желтый цвет занимает первое место по свойственной ему степени яркости и чистоты. Тем не менее и фиолетовый цвет, с помощью примеси белого, может быть доведен до весьма значительной степени яркости; но он нисколько не выиграет в жизненности, потому что он тем более становится тогда слабым, бледным и очень походит на ту смесь белого и черного цветов, которую недостаточность языка принуждает меня назвать серым цветом. Подобным образом, цветам светлым и блестящим по природе своей можно с помощью примеси черного цвета произвольно придать темный оттенок, вследствие чего они теряют прирожденную силу; так, например, из желтого цвета получается бурый. Итак, по степени силы цветов можно судить, чисты они от всякой примеси белого или черного цветов или нет. Таким образом, желтый цвет отличается от фиолетового несравненно большей степенью яркости; отсюда мы заключаем, что он занимает гораздо большую часть надвое разделенной деятельности ретины, чем фиолетовый, так как фиолетовый цвет, представляющий из себя дополнение желтого, является наиболее темным изо всех цветов.
Пойдем далее в разъяснении представляющегося глазу явления. Заменим желтый диск оранжевым, т. е. красно-желтым. Его спектром будет синий цвет. Обратим внимание на то обстоятельство, что, насколько цвет диска удаляется от белого цвета, настолько же, в равной степени, приближается к нему спектр. Оранжевый цвет темнее желтого; следовательно, синий цвет, представляющий дополнение оражевого, стоит ближе к фиолетовому. Отсюда мы заключаем, что разделенная на две части деятельность ретины распадается уже на менее неравные части. Наконец, части будут совершенно равны, когда за красным диском воспоследует зеленый спектр. Под „красным“ я подразумеваю тот цвет, который Гёте назвал „пурпуровым“, т. е. цвет, нисколько не уклоняющийся в сторону фиолетового или
